Последний аргумент закона - Андрей Воронин

Старушка острым, как кончик гвоздя взглядом, оценивающе посмотрела на супруга:

— Тебе не очень долго пришлось ждать во дворе?

— Почему ждать, я покурил и вернулся.

— А дверь с кодовым замком преодолел?

— Сам открыл.

— По-моему, тебе помог наш сосед.

«Вот же, сучка, — подумал старик, — все в окно видела, а поленилась даже кнопку нажать, мужа родного впустить. Ей бы только на живодерне работать».

Окно в кухне выходило во двор — на площадку перед невысоким заборчиком. Все машины разъехались, и котенок в гордом одиночестве сидел на сером выцветшем асфальте, старательно себя вылизывал, не зная о том, что существует такая примета: если кот моется, то это к гостям. А гости случаются разные.

* * *

Андрей Мещеряков старался встречаться с Забродовым не реже одного раза в десять дней, даже если во встрече не было необходимости. Он прекрасно знал себе цену и понимал, что для Главного разведывательного управления Илларион куда более полезен, чем он сам. Вроде, парадокс получался: человек, находившийся в отставке, знал больше, чем действующий офицер. Но жизнь и держится на парадоксах.

Нестандартно мыслит лишь самостоятельный человек. А самостоятельных в армии не любят, даже если речь идет о суперэлитной структуре, такой как ГРУ. Мещеряков знал, если прижмет, обращаться за помощью ему придется к бывшему инструктору Иллариону, и чтобы не услышать потом обидного: «где же ты раньше был, когда на службе все шло хорошо», он с легкостью жертвовал свободным временем для встреч с Забродовым.

Приличные люди без приглашения или, хотя бы, предварительно не позвонив, в гости не ходят. Забродов был из категории непредсказуемых людей, которые могут исчезнуть из города на пару недель, никого не предупредив, а затем так же неожиданно объявиться.

Мещеряков остановил машину в двух кварталах от дома Забродова и зашел в кабинку телефона-автомата.

«Скажу, что проезжал мимо и решил заскочить».

Он набрал номер. Когда на другом конце провода сняли трубку, полковник ГРУ даже не успел произнести слово:

— Привет, Андрей, — тут же услышал он спокойный голос Иллариона.

— С чего ты взял, что это я? — изумился Мещеряков и осмотрелся. Он уже готов был поверить в то, что в нескольких метрах от него стоит Илларион с телефон-вой трубкой в руке.

— Разве я ошибся? — засмеялся Забродов.

— Нет, но как-то это — Странно? — подсказал Илларион.

— Да, вот именно.

— Наверное, ты хотел сказать мне, что проезжал мимо и решил заскочить, точно?

— Да, — уже окончательно растерялся Андрей. — Но как?

— Очень просто.

— Забродов, ты просто издеваешься надо мной!

— Ничуть. Я хочу быть предупредительным и вежливым. Разве это плохо предчувствовать желания друга?

Любопытство разбирало Мещерякова. Сколько раз он уже попадался на уловки Иллариона! Происходившее казалось нереальным и необъяснимым, но потом Мещерякову становилось стыдно за то, что он не сумел докопаться до правды сам.

— У тебя стоит определитель номера, — неуверенно проговорил Андрей.

— Во-первых, не стоит, а во-вторых, ты звонишь из автомата.

— Бог ты мой, а это откуда ты узнал? Илларион разочарованно вздохнул:

— Я-то думал, ты сообразительнее. Ты слышал в трубке мелодию, прежде чем произошло соединение? Блям-блям, такое…

— Слышал.

— И я тоже. Его издают только новые таксофонные аппараты, а их недавно поставили, только в моем районе. Такое объяснение тебя устраивает?

— Хотелось бы чего-нибудь более изощренного, — сказал Мещеряков.

— О том, что это ты звонишь, догадаться несложно. Виделись мы с тобой в последний раз десять дней тому назад. Больших перерывов во встречах ты себе не позволяешь.

— Не я же один тебе звоню — Женщины иначе дышат в трубку, — произнес Забродов и бросил:

— Приезжай, я тебя жду.

«Вот же, гад, — подумал Андрей Мещеряков, вешая трубку, — рядом с ним всегда чувствуешь себя идиотом».

Буквально через две минуты он уже оказался во дворе дома, где жил Илларион Забродов. Мещеряков на своем «опеле» с трудом вписался в узкую арку. По обеим сторонам проезда на старой штукатурке были видны многочисленные царапины. Тут оставляли свою краску все чужие машины, — принадлежащие не тем, кто жил в этом доме. Только ежедневно тренируясь, можно было достичь совершенства, въезжать сюда, не царапая кузов.

Мещеряков вышел из машины и уже забрался на крыльцо, как что-то заставило его обернуться. Ему хотелось; быть проницательнее Иллариона, хотя он и понимал, что мысль эта зряшная, а желание недостижимое. «Лэндровера» во дворе не оказалось. Представить себе, что Илларион куда-то отправился пешком, Мещеряков еще мог, но вообразить, что Забродов доверил руль машины чужому человеку, было невозможно, так же, как и предположить, что солнце сегодня зайдет на востоке.

«Когда он успел уехать? Снова меня разыграть решил? Сказал, приезжай, а сам смылся. Нет, не стану я подниматься на твой пятый этаж для того, чтобы звонить в дверь пустой квартиры».

Мещеряков, обиженный до глубины души, вернулся к машине. Ехать никуда не хотелось, время для встречи с Илларионом он уже выкроил в плотном графике, а следующая встреча была назначена лишь на самый вечер.

«Выкурю сигарету. Если он за это время не вернется, можно считать, мы поссорились. Он, конечно, человек ценный, но нельзя же до такой степени не уважать лучших друзей!»

Огонек зажигалки лизнул кончик сигареты, и Мещеряков в утешение себе подумал: «Я все-таки наблюдательный, сообразил, что Илларион меня надуть решил. Посмотрю-ка я на его кислую рожу, когда он узнает, что я наверх не поднимался. Небось, записочку в двери оставил, что вернусь, мол, через пятнадцать минут. Такое время назначит — четверть часа, что и наверху торчать глупо, а вниз спустишься, сразу же подниматься придется».

Тощий котенок сидел возле забора и старательно вылизывал лапку, норовя пройтись языком между когтями.

Но тут же идиллическую картину нарушило появление во дворе собаки. Из арки появился огромный грязный доберман с основательно погрызенными ушами. Но, несмотря на потрепанный вид, он держался с достоинством и, как каждый сильный самец, всем своим видом показывал, что не боится никого и ничего.

Котенок, до этого блаженствовавший на солнце, тут же замер и медленно опустил лапу. После чего стал похож на чучело, даже глаза его не двигались. Доберман не спеша приближался к котенку, и Мещеряков, вначале посмеявшийся над испугом бездомного кота, даже сам струсил. Пес был таких размеров и такой силы, что сопротивляться ему без оружия в руках, даже владея приемами самообороны, было бессмысленно.

— Хороший песик, — вкрадчиво проговорил Мещеряков, прижимаясь к машине и пытаясь открыть дверцу. Выходя, он запер ее на ключ и теперь та не поддавалась.

Услышав, что к нему обращаются, доберман остановился и, повернув голову, смерил взглядом Андрея Мещерякова, мол, тебе-то что здесь надо, чего ты не в свои разборки лезешь?

Нервы у котенка не выдержали, он громко зашипел, натопырил шерсть на загривке и попятился, хотя Мещеряков твердо знал, что кошки назад двигаться не умеют. Котенок исчез за колесом машины. Доберман равнодушно опустил голову и понюхал ботинок Андрея. Тот прикинул, если пес тяпнет зубами, то сможет прокусить и толстую кожу. Ступню со стороны подошвы спасет лишь то, что резина на ней толстая.

Хлопнула дверь подъезда, и на крыльце появился Забродов. Он легко сбежал и подал руку:

— Осторожно, укусит! — предупредил Андрей.

— Меня — нет, — в этой фразе Мещерякову почудился намек, что Иллариона пес не тяпнет, но его самого — наверняка. — Это самая умная собака, которую я только встречал в жизни.

— Что-то я не заметил его ума.

— Умное существо никогда не показывает, насколько оно умно, — подмигнул Мещерякову Забродов.

Они двинулись к крыльцу. Пес, играя, пытался выгнать из-за колеса котенка, как в арке послышалось сперва гудение, затем, как водится, проскрежетал по штукатурке металл и во двор въехала машина — небольшой фургончик без всяких внятных надписей.

Чужие автомобили здесь появлялись редко, и поэтому фургон привлек внимание Иллариона. Врагов он имел достаточно, но редкие из них решались напасть на него. Но непобедимых людей не существует, и если появился фургон, то его нутро вполне могло скрывать с десяток вооруженных людей.

— Осторожней, — проговорил Мещеряков, запуская руку в карман куртки, надетой не по сезону, но куда еще спрячешь пистолет?

— Не суетись, — проговорил Забродов.

Мещеряков послушался, оружие доставать не стал, но крепко сжал вспотевшей ладонью рифленую рукоятку «Макарова» и перевел предохранитель в боевое положение. Худшие опасения Мещерякова подтверждались: двое мужчин в брезентовых комбинезонах выпрыгнули из кабины и даже не закрывали дверцы, двигатель продолжал работать.