Король - Дж. Уорд

Он представил свою дочь, скорбящую по единственному родителю, покинутую навеки. Себя — в муках, свою жестокую смерть.

Дражайшая Дева в Забвении, суженный взгляд воина был направлен прямо на него, будто Абалон был его целью.

— Да здравствует истинный Король, — сказал Икан. — Скорее так.

На этой ноте чистоплотный «обеспокоенный гражданин» покинул комнату вместе с адвокатом.

Сердце Абалона гулко забилось, когда его оставили наедине с воином… и спустя мгновение пронзительного молчания, мужчина покинул свое место, подойдя к серебряной чаше с яблоками.

— Я могу их взять, не так ли? — сказал голос с сильным акцентом.

Абалон открыл рот, но смог издать лишь писк.

— То есть «да»? — раздался ответ.

— Разумеется. Да.

Боец потянулся к нагрудной кобуре и достал кинжал, серебряное лезвие длиной с мужское предплечье. Он резко подбросил кинжал в воздухе, лезвие поймало вспышку… и с той же уверенностью воин поймал рукоятку и всадил оружие в яблоко.

Не отпуская взгляд Абалона.

Отступая от чаши, он перевел взгляд на портрет.

— Она очень красива. Пока.

Абалон закрыл своим телом картину, готовый пожертвовать собой, если потребуется: он не хотел, чтобы этот воин даже смотрел на рисунок, не то, чтобы комментировал его… или сделал что-то хуже.

— До скорой встречи, — сказал воин.

Он ушел, держа в левой руке яблоко, пронзенное в середине.

Когда Абалон услышал отдаленный стук двери, он буквально рухнул на шелковый диван, конечности обмякли, сердце гулко билось. И хотя его руки тряслись, он умудрился достать сигарету из хрустальной коробки и прикурить ее от тяжелой хрустальной зажигалки

Делая глубокий вдох, он уставился на портрет своей дочери, впервые в жизни испытывая пронизывающий страх.

— Славная Дева-Летописеца…

Признаки волнений наблюдались в течение года: толки о том, что Король впал в немилость в определенных кругах аристократии; слухи о покушении; инсинуации о том, что образовавшаяся группа заговорщиков готовилась сделать свой ход. А потом состоялась встреча Совета, на которую Роф прибыл с Братством и обратился к собравшимся с неприкрытой угрозой.

Это было первой встречей с Королем за… Абалон не мог вспомнить, за сколько времени. В действительности, он не помнил, когда кто-нибудь добивался аудиенции с правителем. Конечно, издавались прокламации… декреты, прогрессивные и, по мнению Абалона, припозднившиеся.

Другие же не согласятся.

И, очевидно, были готовы заставить всех несогласных.

Переведя взгляд на портрет своего отца, он попытался найти в глубине себя храбрость, некоторую твердыню под ногами, чтобы постоять за то, что он считал правым: если Роф сочетался браком с полукровкой, то в чем проблема, если он любит ее? Он реформировал множество пунктов Древнего Права, дискриминационных по своему характеру, если уж на то пошло, решение короля в выборе шеллан означало, что Король — человек слова.

И, тем не менее, было в характере Короля нечто старомодное: недавно было убито два аристократа.

Монтраг. Элан. Оба убийства — жестокие, в их жилищах. И обоим приписывали инакомыслие.

Очевидно, Роф не станет отсиживаться в стороне, пока вокруг него плетутся интриги. Беда в том, что его враги при дворе также повышали ставки, привлекая собственных силовиков.

Абалон запустил руку в карман смокинга и достал свой айФон. Выбрав номер из списка контактов, он набрал «вызов» и вполуха слушал гудки.

Когда мужской голос взял трубку, Абалону пришлось прокашляться:

— Я должен знать, если к тебе приходили.

Мгновение его кузен медлил.

— Да. Приходили.

Абалон выругался.

— Я не хочу участвовать в этом.

— Никто не хочет. Но их упор на закон? — кузен сделал глубокий вдох. — О наследнике? Реакция народа неизбежна.

— Это неправильно. Роф творил хорошие дела, вел нас, как того требует современный мир. Он запретил рабство крови, создал то убежище для жертв домашнего насилия, женщин и их детей. Он правил справедливо и даже выпустил прокламации…

— Абалон, они подловили его на этом. В этот раз они одержат верх… потому что более чем достаточно тех, кому претит мысль о королеве-полукровке и наследнике с человеческой кровью. — Его кузен понизил голос. — Родственник мой, не окажись на неправильной стороне. Они готовы пойти на все, дабы получить всеобщее согласие, когда придет время, закон все решает.

— Он мог изменить право. Я удивлен, почему он до сих пор этого не сделал.

— Без сомнений, у него есть более важные дела, нежели старые пыльные книги. И, честно говоря, если бы Король принял меры, я сомневаюсь, что ему бы хватило поддержки.

— Он может начать репрессии против аристократии.

— И что он сделает? Убьет нас всех? А дальше что?

Наконец завершив разговор, Абалон снова посмотрел в глаза своего отца. Сердце твердило ему, что раса в надежных руках, пока правит Роф, несмотря на то, что Король во многом изолировал себя от подданных.

Спустя какое-то время он сделал звонок, от которого стало тошно. Когда подняли трубку, он не озаботился преамбулой:

— У вас есть мой голос, — сказал он хрипло.

Он завершил разговор прежде, чем Икан начал нахваливать его здравый смысл. И незамедлительно прошел к мусорной корзине, чтобы опустошить желудок. Одно может быть хуже, чем не иметь наследия… быть недостойным того, что было даровано.

***

Выйдя из особняка аристократа, Кор с раздражением обнаружил, что Икан, представитель Совета, и Тайм, юрист, ждали его под луной.

— Думаю, мы были достаточно убедительны, — объявил Икан.

Столько гордости в напыщенном голосе… будто мужчина уже пристроил свой обвисший зад на троне.

Кор оглянулся на особняк в тюдоровском стиле. Через стекла был виден мужчина, с которым они столкнулись. Он разговаривал по телефону и курил сигарету так, будто его легкие нуждались в никотине больше, чем в воздухе.

Потом он замер и на что-то посмотрел. А мгновением позже его плечи обмякли от поражения, и он снова приставил телефон к уху.

Телефон Икана затрезвонил, и мужчина с улыбкой достал его из кармана.

— Алло? Чудесно, что ты позвонил… — Пауза. — О, думаю, это очень мудро с твоей стороны… алло? Алло?

Икан, пожав плечами, спрятал сотовое устройство.

— Меня нисколько не оскорбляет тот факт, что он бросил трубку.

Еще один уступил под напором логики.

Кор сжал украденное яблоко и снял его с лезвия. Потом твердой рукой начал снимать кроваво-красную кожицу с хрустящей, свежей плоти, поворачивая по кругу, пока под лезвием не образовалась вьющаяся полоска.

В противоположность его излюбленному методу — вероломному убийству — этот новый, легальный подход к насильственному лишению трона действовал неплохо. Им предстоит встретиться и ввести в курс дела еще двенадцать членов Семей Основателей, а потом они проведут все официально на уровне Совета. А после? Придет время для убийств… без сомнений у одного или даже всех аристократов, с которыми они имеют дело, возникнут некоторые заблуждения относительно короны.

Легко поправимые, и потом он получит желаемое.

— … трапезу по вашим вкусам?

Когда Икан и Тайм посмотрели на него, он осознал, что его только что пригласили отобедать.

Кор позволил снятой кожуре упасть на снег у своих ног. Несомненно, у знатного щеголя были слуги, ответственные за внешние территории, которые уберут этот мусор, хотя, учитывая, в каком беспокойстве прибывал милый друг, возможно, он сам покинет дом для прогулки среди своих гребаных подстриженных кустарников, и обнаружит брошенное.

Лучше всего делать угрозы на нескольких уровнях.

— Меня ждет поле боя, — ответил Кор, вырезав часть плода и обнажая клыки. Он поднес кусок ко рту на лезвии кинжала.

Треск, с которым он вцепился во фрукт, достиг ожидаемого эффекта.

— Да, разумеется, это действительно так, — затараторил Икан, его слова были подобны балерине, раскрутившейся на своих туфлях и улетевшей в оркестровую яму.

Прелестно.

А потом повисла пауза, словно они ждали ответного прощания. Когда Кор едва изогнул бровь, пара дематериализовалась так быстро, словно их уважаемые дома настигала катастрофа.

Пешки были несущественны… он уже использовал нескольких, и эти, без сомнений, один или даже оба, отойдут в мир иной, служа ему.

В огромном особняке, член Совета, которому они нанесли визит, все еще сидел, понурив голову… но недолго. Кто-то вошел в комнату, и, кто бы это ни был, аристократ не хотел показывать свои тревоги. Он взял себя в руки, улыбнулся и раскрыл объятия. Когда к нему подошла молодая женщина, Кор решил, что это его дочь.

Она была красива, действительно… портрет был очень точным.

Но она в подметки не годилась той, другой.