Берс-2. И один в поле берс - Дмитрий Анатольевич Гришанин

затащил его в рот.

— Че? В натуре? Ты жрать это можешь?

— Мууу!..

— И тебе что ли нравится?

— Мууу!..

— Ну тогда, брателло, как говорится: ни в чем себе не отказывай!

— Мууу!.. — чрезвычайно довольный моим поощрением Зараза цапнул через прореху в частоколе очередную порцию паутины, сунул ее в рот, и тут же выстрелил в белесое марево паутины за забором своим слюнявым «ковшом» за добавкой…

— Да ты не стесняйся, дружище, заходя внутрь и вращай коромыслом своим, как пропеллером, во все стороны, — стал напутствовать я своего вечно голодного проглота с верхотуры. — А то ведь паутина эта — она ж только с виду объемная. Кажется, что до фигищи за раз черпаешь, а, по натури, на языке лишь тонкая пленка вкусняшки оседает. Потому, надо разом со всех сторон ее подсекать… Вот-вот, именно так. Видишь, совсем другое дело! Скажи?

— Мууу!..

— Конечно, му, брателло. Ты слушай хозяина-то. Хозяин у тебя пипец какой ушлый, фигни не посоветует.

— Мууу!..

— Да ты не отвлекайся, Зараза. Кушай дорогой, кушай!..

Понукаемый моими мотивирующими речами, переступивший границу деревни пит стал энергично вращать во все стороны двухметровым языком, легко вырывая из плотной паутинной стены солидные клочья, пихая их в рот и тут же, не жуя практически, глотая добычу…

Благодаря стараниям рогатого обжоры, уже через минуту возле запустившего нас внутрь пролома в частоколе образовалась полностью освобожденная от паутины площадка примерно в сотню квадратных метров. Еще через пару минут грома-бык, слизывающий паутину, как рассветный луч клубы утреннего тумана, добрался до первой крестьянской избы, оказавшейся затянутой белесым сумраком непроглядных тенет в разы плотнее даже, чем пустынные уличные заросли. И здесь нас впервые атаковали паукообразнае твари изнанки, устроившие из мирной крестьянской деревушки этот гребаный непролазный паутинник.

К счастью, мой замечательный топор, как тут же выяснилось, легко прожигая своим изумрудным пламенем стену паутины, запросто разил набегающих тварей на расстоянии. А развитое в вечном полумраке Изнанки сумеречное зрение, вкупе с неслабо уже прокаченной Интуицией, помогали мне, реагируя на предчувствие опасности, различать тени набегающих шестилапых врагов даже в укутанных сумраком паутинных зарослях, и вовремя швырять наперехват тварям свой ни разу не простой топор.

Увы, в одиночку поразить весь метнувшийся на нас из дома паучий выводок (а в крестьянских избах, как позже выяснилось, захватившие деревню паукообразные твари изнанки устроило что-то типа своих семейных логовищ) на дистанции, с текущей скоростью метания топора, я оказался не в силах. И добрая половина здоровенных пауков (каждый с кошку размером) добрались-таки до нас с питом. Вернее, добрались они все, разумеется, до стоящего на земле Заразы. Дотянуться же до меня на высокой спине питомца ни у кого из них уже не вышло. Потому как толстая роговая чешуя на ногах грома-быка стадии короля оказалась не по зубам их ядовитым жвалам, а вот могучие копыта пита крушили их хитиновые панцири, как гнилые орехи. Как следствие, Зараза играючи растоптал всех добежавших до него пауков, не переставая, при этом, ни на миг срывать языком пласты паутины и отправлять их в свою ненасытную пасть… Образовавшуюся же у него под ногами в конечном итоге черную кровавую жижу, после расплющивания копытами пауков, он тоже пару раз, походя, лизнул языком. Но, то ли вкус паучьей плоти Заразе пришелся не по нутру, то ли окружающая паутина была куда как вкуснее, бросив раздавленную паучатину практически нетронутой, пит зашагал дальше по деревенской улице, вновь сосредоточившись на слизывании языком со всех сторон подрезаемых то здесь, то там клоков паутины.

Нападение пауков повторилось, при нашем приближении и ко второй деревенской избе. Затем тоже самое случилось и около третьей. И такая чехарда продолжалась до центральной деревенской площади. Разумеется, у нападающих на нас паучьих стай, точно так же, как в первый раз, не было ни малейшего шанса на победу. Все происходило по неизменной схеме: сперва я упражнялся в скорострельности метания топором, а потом грома-бык отбивал лениво чечетку на спинах добежавших-таки на свою беду до него пауков.

Вместо невидимой пелены, как было в предыдущие три раза, на сей раз оскверненный Изнанкой алтарь оказался опутан со всех сторон вполне видимой паучьей сетью, нити которой были в мой средний палец толщиной. Еще с добрый десяток таких толстых веревок-нитей тянулись к чердаку ближайшей деревенской избы, нижние этажи которой, как и всё вокруг, были погребены в непроглядной «вате» зарослей белесой паутины, но окаймляющая чердак треугольная крыша была идеально чистой — без малейшего клочка паутины на покрывающей ее скаты старой соломе. Точно так же нагромождения «ваты» белесой паутины не было и в радиусе примерно двух метров вокруг алтаря.

Толстых «веревок» явно не простой паутины вокруг алтаря Зараза, и без моего предупреждения, не рискнул касаться своим языком. Получив же от меня еще строгий наказ, до особых распоряжений, держаться от этих сигнальных «нитей» подальше, пит продолжил без суеты спокойно зачищать от паутины окружающее алтарь пространство, открывая постепенно площадку вокруг него на все больший радиус.

Я же, спрыгнув со спины пита на свободное от паутины пространство, подошел к алтарю и стал внимательно разглядывать толстую сеть, с отходящими от нее к чердаку сигнальными нитями-веревками.

Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтоб догадаться, что там, на чердаке, скрывается страж локации. К тому же, мне и гадать-то не нужно было, достаточно было взглянуть на карту квеста — красная точка там идеально совпала с проступившими контурами ближайшей к алтарю избушки. Что логово стража располагается на ее чердаке — теперь стало подтвержденным системой фактом.

И судя по толщине оставленных тварью вокруг алтаря паучьих нитей, этот паукообразный страж фактурой своей мало уступал моему слоноподобному питу стадии короля. Принимая же во внимание специфику строение паучьего тела, с его разбегающимися далеко в стороны лапами, преодолеть по этим веревкам три десятка метров до алтаря великан паук должен был буквально за пару скачков.

— Итак. Он нападет сверху. И у нас в запасе будет лишь две секунды, чтобы что-то противопоставить атаке монстра, — стал рассуждать я вслух. — Как мы можем его замедлить на этих паутинных веревках?.. Да никак. Зараза! Стоит коснуться любой из них, и…

Договорить я не успел. Услышавший свое имя пит, воспринял мои рассуждения, как руководство к действию, и, скакнув к уходящим на чердак сигнальным веревкам, конкретно прошелся рогами по всему десятку.

Мне даже показалось, что я уловил в раздавшемся следом гуле намек на гитарный перебор.

А потом бревна вокруг чердачного окна вспучились и разлетелись древесными ошметками в стороны от сокрушительного толчка изнутри чердака. И из образовавшейся дыры наружу огромным ртутным сгустком выкатился шестилапый исполинский паук.

Я и глазом не успел моргнуть, как нарушитель спокойствия Зараза оказался буквально погребен под плотной сеткой из толстенных паучьих нитей, снайперски запущенной в него исполином с тридцати метров. Еще мгновенье, и вот уже мохнолапая исполинская тварь, размером с бульдозер, оттолкнувшись шестью лапами от сигнальных нитей у развороченного чердачного окна взвилась вверх в исполинском прыжке…

С двумя скачками я, определенно, перегнул палку. ТАКОЙ гигант запросто оказался способен приземлиться на алтарь и после единственного прыжка.

И вот он уже падает на меня…

В отчаянном порыве вскидываю над головой топор, подспудно понимая, что безнадежно запаздываю с отражением атаки…

Мне прямо в лицо несется длинный, как наконечник копья, паучий коготь. А нацеленный на удар по сочащимся ядом жвалам монстра топор уже никак не успевает его отбить…

Ай-яй-яй, как же все по-дурацки вышло…

Интерлюдия 2

Интерлюдия 2

— Однако, — гость довольно причмокнул, отпив из кубка. — Отменное вино, князь. Неужто Терновый шип?

— А вы знаток, граф, — улыбнулся князь Белгородский.

— Откуда такая роскошь, князь, в вашем-то захолустье?

— У заезжего купца в том году удалось пару бочек приобрести, для личного, так сказать, употребления. Ну, и для таких вот, разумеется, случаев, когда в нашу провинцию забредает гость, способный оценить это чудо винодельного искусства.

— Небось люто вас купчишка-то разорил, за две-то бочки Тернового шипа, а, князь?

— Деньги — дело наживное, вам ли не знать, граф. А возможность в любой момент насладиться кубком Тернового шипа – это то, ради чего, по сути, и следует жить.

— Да вы философ,