Стальная Крыса на манеже - Гарри Гаррисон

Невнятный горловой звук мог означать все, что угодно. Я попытался изобразить располагающую улыбку и представил себя и Анжелину. Гриссини не дослушал до конца:

– Тяпнуть хотите?

– Ода, конечно. Вы очень любезны.

Он снова булькнул горлом – на этот раз оживленнее – и нажал на столе перед собой кнопку. Когда он отводил большой палец, я увидел на ногте рисунок – стилизованный бокал для коктейлей. Что ж, вполне красноречиво.

Приехал робот – ящик на колесах. Ящик обладал руками и был увенчан головой мужского манекена.

– Чего изволите? – спросила эта штуковина. – Сегодня наш фирменный напиток – Цубенельгенубийский чай со льдом. Сто пятьдесят градусов. – Мне двойную!

Великий Гриссини с заметным воодушевлением подался вперед.

Мы с Анжелиной тоже заказали фирменный.

Внутри у робота погудело, затем откинулась крышка люка и показался поднос с охлажденным напитком. За прозрачной перегородкой!

– Это стоит двадцать два кредита, – сообщил робот. – Только наликом. – И широко раскрыл рот, показывая прорезь для денег на месте языка.

Я покосился на Гриссини. Тот уподобился мраморной статуе. Стало быть, мой ход.

Я шпиговал робота монетами, пока вмонтированный в него рожок не исполнил краткий туш. Перегородка скрылась, механические руки водрузили поднос на стол.

– А еще – прожаренных крендельков из морских водорослей, – потребовал наш новый друг, улыбаясь одними глазами.

Я с удовольствием расплатился. А когда Великий Гриссини присосался к стакану с токсичным чаем, я ударил по самым ярким параграфам его карьеры:

– Ваш “Исчезающий бойспраут” – подлинная вершина циркового искусства. Настоящий мальчик поднимался по канату на глазах у публики, а затем мгновенно пропадал. Вам известно, что этому фокусу посвящены две книги? И оба автора утверждали, что знают, в чем тут хитрость.

– Они и правда знали?

– Нет. Во всей галактике ваша тайна – до сих пор тайна. И она жива в памяти благодарных зрителей.

– Да, им этот номер нравился.

Он покивал, но несильно, чтобы губы не оторвались от стакана.

– Но больше всего, насколько мне известно, завсегдатаев цирка восхищал “Исчезающий свинобраз”. Прямо на глазах у зрителей огромная свирепая тварь просто-напросто дематериализовалась. О да, это было поистине чудо! Цирковое искусство в неоплатном долгу у Великого Гриссини, в галактике несть числа его почитателям, и он никогда не познает забвение.

– Дерьмо свинобразье! – рявкнул он, подавая наконец признаки жизни. – Если бы меня помнили, я бы не ушел с арены, не страдал бы от жажды на солнцепеке, не жил бы одними воспоминаниями!

У него на миг увлажнились глаза. Он осушил бокал, отодвинул, посидел с опущенной головой, жалея себя, а затем протянул к роботу руку с посудиной. И молчал, пока она не наполнилась. Изрядный глоток вернул ему самообладание.

– Когда ты стар, публика за тебя гроша ломаного не даст. Не дадут и продюсеры. Молодых фокусников со свежими номерами – пруд пруди. Вот я и ушел, не дожидаясь пинка под зад. И увяз в этой выгребной яме, чей девиз “Живи, пока не сдохнешь”. Подписал контракт и получил обещанные стол и кров. Да вот незадача – не прочел набранный петитом текст. Самоуверенный я тогда был, самоуверенный и глупый. Положился на своего хитрозадого адвоката, а когда хватился, было уже слишком поздно. Он впал в маразм, и теперь с него взятки гладки. Представляете, этот олух устроил меня сюда, даже не заглянув в контракт! Даже не заметив, что меня брались обеспечивать лишь самым необходимым! Обещали кормить, но не вкусно. Обещали стелить, но не мягко. Захочешь еще чего-нибудь – плати. Разумеется, адвокаты забыли об этом предупредить.

Он с шумом высосал последние капли, и я азартно нажал кнопку на столе. На этот раз улыбка на моем лице была совершенно непринужденной. Что плохо для него, то хорошо для меня.

– Запомните сегодняшний день, – сказал я. – Поскольку это первый из дней, которые вам суждено провести в холе и неге. Подумайте о лучших яствах, какие только можно вообразить. Подумайте о холодильнике, где никогда не иссякнет выпивка.

– Чего ради я должен обо всем этом думать?

В нем мгновенно проснулась подозрительность. Впрочем, она не помешала сцапать бокал коктейля, едва тот появился на столе.

– А того ради, что все это вы получите. Плюс лучшие гериатрические процедуры. К чему вам столько морщин? Все это мы гарантируем, как и то, что ваши замечательные чудеса снова украсят звездные арены и принесут вам известность.

– Какие арены? Какая известность? Да из меня песок сыплется.

– Не волнуйтесь, вам не придется ударить пальцем о палец. Но вы будете почивать на лаврах, зная, что ваш ученик упрочивает благородную традицию...

– Нет у меня ученика. Всегда в одиночку работал.

– С этого дня будет. Договорились?

– Нет. Мои фокусы – это мои фокусы. Ни с кем не делюсь!

– Речь идет не о дележе, а о преемственности. – Я придвинул к нему полный до краев бокал. – Вы меня научите всему, что знаете, а я никому ничего не раскрою.

– Даже мне, – подхватила Анжелина. – Конечно, за исключением тех номеров, в которых мне предстоит ассистировать. Как это будет прекрасно! Она погладила его по запястью и получила в награду безрадостную улыбку.

– А ведь неплохо было бы еще разок выйти на сцену. Подержите меня за руку, детка... – Вдруг он нахмурился. – Не согласен. Уйду в могилу я, уйдут и мои тайны. Меня не подкупите.

– Да я и не пытаюсь вас подкупить! – воскликнул я с жаром, который свидетельствовал как раз об обратном. – Но искусство не должно умереть вместе с вами. Как же без него обойдутся тысячи еще не родившихся зрителей?

На мой взгляд, это прозвучало неубедительно. Должно быть, спиртное затуманило мозги. Убийственная штука этот Цубе... небе... Тьфу, не выговорить.

– Я объясню, что пытается сказать мой муж. – Похоже, из нас троих только Анжелина осталась сравнительно трезвой. – Он до такой степени восхищен достижениями Великого Гриссини, что решил сделать его счастливым до конца дней. И если вы поделитесь своими секретами, он свое обещание сдержит. Для него – карьера. Для вас – счастливые годы. Вот и решайте.

– Ну... – промямлил он, и я понял, что этот бой мы выиграли.

* * *

Мы сняли дом неподалеку от “Счастливых Гектаров”. Каждое утро Великого Гриссини привозил лимузин. День ото дня он выглядел все лучше – хорошее питание, в меру выпивки плюс чудодейственные гериатрические процедуры делали свое дело. Казалось, он и в росте прибавил, когда ради нас взялся за старое.

Мы заказали столь же дорогую, сколь и удивительную аппаратуру, и, пока дожидались ее, Великий Гриссини преподавал мне азы мастерства.

– Отвлекать, отвлекать и еще раз отвлекать! Накрепко зарубите себе на носу эти три волшебных слова. Не забывайте: публика хочет, чтобы ее надули. Пока она смотрит сюда, вы манипулируете здесь..

“Сюда” – это его поднятая белая рука, выхватившая из пустоты припрятанную в ладони монетку. “Здесь” был цилиндр, секунду назад пустой, а теперь таящий в себе белого грызуна, которого факир миг спустя вытащил за длинные уши. Меня он надул безупречно. Я и не заметил, как он достал зверушку из подвешенного под столом мешка, а затем, прикрывая ее собой, сунул в шляпу. Когда он продемонстрировал все медленно и открыто, фокус показался донельзя примитивным. Гриссини угадал мою мысль и улыбнулся.

– Конечно, когда объясняешь, в чем секрет, зритель разочаровывается. Думает: до чего же просто, как это я не заметил? Вот почему фокусник никогда не раскрывает своих тайн. Разоблачить его – все равно что лишить невинности. Он должен верить в волшебство, хоть и знает назубок рецепты своей кухни, и внушать эту веру публике. Не пренебрегайте сим правилом, и вам отплатят любовью. Скажете, в мире нет волшебства? Сделайте так, чтобы оно появилось, и вас будут носить на руках. А теперь исполните все, что я показал. Не торопитесь. Вот так, уже лучше... хоть и не слишком.

В дверь постучала Анжелина, я открыл.

– Доставка. Огромный ящик от “Просперо электроникс” .

– Ага! – Гриссини возбужденно потер ладони. – Очень скоро мы воссоздадим потрясающее чудо – “Исчезновение свинобраза”!

Глава 4

Этот дом мы сняли еще и по той причине, что в нем была огромная гостиная. Когда мы убрали всю мебель и забили ею гараж, гостиная стала нашим театром. Ее разгородили занавесами, раздвигавшимися и сдвигавшимися от одного нажатия на кнопку. Мы с Анжелиной, сидя в кресле перед сценой, служили благодарной публикой. И смотрели, как техники под руководством Гриссини готовят аппаратуру к “Исчезновению свинобраза”.

Все выглядело довольно просто. На сцене перед задним занавесом возвели двустенную клетку из металлических брусьев. В плане она образовывала треугольник. Одна сторона – занавес, две другие – металлические решетки.

Нас Гриссини удостоил вниманием лишь после того, как техники получили щедрый магарыч и разрешение отправляться восвояси.