Рыжая-бесстыжая - Галина Романова

Настя тяжело вздохнула: она и мечтать не могла о том, что Маргарита Николаевна куда-нибудь исчезнет из ее жизни. И каково же было ее удивление, когда свекровь, отозвав ее в сторонку на стоянке такси, доверительно зашептала:

– Знаю, знаю, что злишься на меня… Понимаю тебя, сама была молодой…

Последнее заявление вызывало у Насти серьезные сомнения, но она нашла в себе силы промолчать. А та, достав откуда-то из складок платья лягушачьего цвета большой резной ключ, протянула его Настене со словами:

– На вот, возьми.

– Что это? – Настена с сомнением повертела ключ в руках.

– Знаю, как молодым хочется побыть одним, – продолжила сладкоречивая Маргарита Николаевна.

«Не одним, а одной…» – вновь захотелось ей возразить свекрови, но заинтригованная Настя промолчала.

– Вот решила пока дать вам пожить вдвоем… – Свекровь радостно сверкала глазами. – Живите там, пока не надоест…

Уточнять, где и как долго, Маргарита Николаевна не удосужилась, а может быть, не снизошла. Настена, вновь не почувствовавшая подвоха, несказанно обрадовалась. Перспектива не видеть глыбообразной фигуры новоиспеченной мамочки окрылила ее до такой степени, что она даже благосклонно позволила Андрею обнять себя за талию, когда они ехали в такси.

– Здесь затормози, – вяло попросил молодой супруг водителя.

Молодожены вышли из машины, и та укатила прочь.

«Улица Фестивальная» – значилось на указателе невзрачной многоэтажки за номером семь.

– Где мы? – Настя подобрала подол дорогого подвенечного платья и смело ступила с тротуара на пыльную тропинку, ведущую во двор. – Что это за место?

Лишенный поддержки в лице мамаши-гренадера, Андрей мгновенно стушевался и залопотал что-то нечленораздельное.

– Отвечай по-человечески! – памятуя о наставлениях подруги, прикрикнула на него Настя. – Хватит мямлить, в конце концов!

– Мы с мамой жили здесь раньше… – вякнул он и потрусил следом за Настей. – Средний подъезд, седьмой этаж, семьдесят седьмая квартира…

– Ишь ты, – хмыкнула она, держа курс на средний подъезд. – Сплошные семерки. Так с чего это мамаша так расщедрилась, не можешь знать? С чего это позволила нам обходиться без ее общества?

Андрей молчал, сосредоточенно разглядывая что-то у себя под ногами. Он следовал за ней к подъезду, не произнося ни слова. Вот тут-то его отчаянное сопение за ее спиной и зародило в ней подозрение.

Не иначе как в этом жесте доброй воли свекровушки содержалась опять какая-нибудь пакость. Не могла она вот так вот соблаговолить сделать что-то хорошее и достойное. Или решила сбагрить молодых до поры, чтобы остаться в четырехкомнатных хоромах в одиночестве. Или предоставленная им квартира доброго слова не стоила. То ли соседи – сплошь алкоголики, то ли, возможно, имелось еще что-нибудь такое, от чего нормальному человеку ничего не стоило съехать с катушек…

Пребывать долго в неведении Настене не пришлось. Гипотезы подтвердились, как только они вошли в подъезд: сломанный лифт, в стельку пьяный сосед, возлежавший поперек лестничной клетки, а затем и квартирные условия…

– Что это? – указала брезгливо Настя пальчиком на почти бездыханное тело в джинсовом наряде, упиравшееся головой в дверь за номером семьдесят семь.

– Это? – Андрей едва не застонал, подрагивая и голосом, и всем телом одновременно. – Это Антоха… Сосед… Антон Атаманов…

– И часто он так?.. Как в квартиру-то попадем? – Она еще выше приподняла белоснежный подол и попыталась перешагнуть через пьяницу.

Благополучно реализовав задуманное, Настя вставила ключ в замочную скважину и совсем уже было открыла дверь, как вдруг лохматая голова соседа приподнялась от пола, и мгновение спустя все его тело приняло вертикальное положение.

Мужчина был высок, крепок телом и, на удивление, молод. Ожидавшая увидеть побитого жизнью тускловзорого алкоголика, Настя едва не ахнула, уперевшись взглядом в совершенно чистые и почти трезвые бирюзовые глаза на загорелом лице.

– Кто такая? – Сосед чуть склонил голову к правому плечу и слегка прищурил правый глаз.

– М-моя жена, – проблеял за его спиной Андрейка и бочком выскользнул из-за фигуры атлета. – Настя…

– Очень приятно, – хмыкнул тот и, протянув ей грязноватую ладонь с длинными красивыми пальцами, попытался щелкнуть задниками пыльных кроссовок. – Антон… Антон Атаманов…

– Не скажу, что и мне весьма приятно, но я – Настя. – Проигнорировав протянутую ладонь, она толкнула скрипучую раздолбанную дверь и скомандовала:

– Заходи, муженек…

Андрей, осторожно обойдя Антона, вошел в квартиру и попытался закрыть за собой дверь. Но сосед был еще тем настойчивым парнем. Вовремя среагировав, он сунул плечо в дверной проем и осклабился в белозубой ухмылке:

– Молодожен, значит, Андрейка?! А где бутылка?!

На того было больно смотреть. Спрятав подбородок в воротник рубашки, где его шея болталась, как карандаш в стакане, он побледнел, затем покраснел и сипло потом выдавил:

– Я не знаю…

Ах, как не хватало ему его воинственной мамаши! Вот бы где пригодилась ее кустодиевских размеров грудь, под защитой которой до сих пор проживало ее великовозрастное дитя. Двинула бы ею, и все – нет назойливого соседа. А тут приходилось самому принимать решение… Андрей беспомощно заозирался и, наконец, жалобно уставился на Настю.

Ну что же! Если начинать ставить характер этому переростку, то почему не с сегодняшнего дня?..

– По-моему, вам уже предостаточно, – решительно выдвинулась она на передний план.

– Не имеет значения. – Антон вновь склонил голову к правому плечу и прищурился, отчего у нее зародилось смутное беспокойное чувство узнавания этого характерного жеста. – Хочу выпить за молодых!

– А я не хочу!!! – почти взвизгнула она, чувствуя, как неуемное любопытство пытается подтолкнуть ее к какому-то умозаключению. – Пошел вон!!!

– Ну и дура! – Сосед озадаченно потеребил небритый подбородок. – Причем трижды дура!!!

– Почему? – машинально поинтересовалась она.

– Что орешь – единожды дура. Что замуж вышла за этого тюфяка – дважды дура. Ну…

– Ну?!

– Ну, и дура вообще…

Выдав ей такую вот незамысловатую тираду, он скрылся в своей квартире, напоследок сильно шарахнув дверью и оставив бедную Настю в состоянии крайнего душевного излома.

Неужели ее глупость настолько неприкрыта? Идиотизм ее скоропалительного замужества, конечно же, очевиден, но вот что он имел в виду под этим «вообще»…

Боясь признаться самой себе в том, что ее сразила наповал малоприятная оценка этого незнакомого полупьяного парня, Настя проплакала почти всю ночь. Попытавшегося было рыпнуться к ней под одеяло Андрея она скинула на пол, сопроводив свой жест словами:

– Там твое место! Так, кажется, говаривала твоя мамочка. Там, и нигде более…

– Подожди! – заскулил откуда-то из-под стола молодой супруг. – Мать тебе еще покажет!!!

– Я уже насмотрелась, – беспечно отмахнулась Настя, укрываясь по самый подбородок тоненьким одеялком. – Молчи лучше!..

Но Андрей молчать не собирался. Вскочив с пола, он принялся бегать по тесной конурке однокомнатной хрущевки, мелькая в свете ночника молочно-белым телом.

– Ты дура и есть! Антоха прав на все сто! Думаешь, ты мне очень нужна?! – Дрожа всем телом, он остановился у ее изголовья. – Нам изначально квартира твоя была нужна!!! Понимаешь ты или нет?! Квартира!!! Тебе вот эту спихнем, а в той сами поселимся! Очень мне нужно твое тело! Подумаешь! Получше найду! В такие хоромы побежит любая…

Он что-то еще приговаривал, попутно всхлипывая и скуля, но Настя его уже не слушала.

Вот, оказывается, что уготовила ей под занавес милостивая свекровушка! Вот откуда небывалая аура доброты и благочестия!

«Как вам хочется побыть одним…» – всплыл в памяти ее дрожащий от небывалой нежности голосок.

«Да с кем тут быть вдвоем – то?!» – хотелось Насте вскрикнуть в отчаянии.

Взгляд ее сместился на замеревшего у кровати мужа. Среднего роста, он действительно обладал хорошо сложенной фигурой, но имел при этом белую веснушчатую кожу с редкими рыжими волосками вокруг вытянутых сосков. Длинные, едва ли не по колено семейные трусы темно-бурой расцветки. Неприметная, мышиная внешность. И эти его вечно трясущиеся руки, сложенные в молитвенном жесте у груди. Да будь она хоть трижды нимфоманкой, и тогда бы ее либидо не ворохнулось…

– Прости меня, – мгновенно прочел он что-то в ее взгляде. – Прости меня, любимая!!! Это я со зла!!! Это я тебя к Антохе приревновал!!! Он на тебя так смотрел!!! Прости меня!!! Никому тебя не отдам…

Слезы, мольбы, угрозы, попреки… Всю ночь до раннего утра бесновался молодой супруг, не давая ей покоя. Настина цитадель, ограниченная размерами кровати, не раз подвергалась нападениям неудовлетворенного мужа. Но, лишившись поддержки мамы, он так и не дерзнул вновь решиться на насилие.