Изнанка чувств (СИ) - Коэн Даша

Но я была слишком самоуверенна и недооценила пыл Хана. Стоило мне только приземлиться за свой привычный столик и протянуть шоколадный маффин Майе, как неожиданно в столовой зазвенела почти оглушающая тишина, а рядом со мной присел кто-то, от кого пахло пряным деревом и сочным грейпфрутом.

Марк!

— Привет, Тань, — и костяшка его указательного пальца легонько коснулась тыльной стороны моей ладони. И как молнией прострелило.

— Привет.

— Можно пригласить тебя за мой стол? — чуть наклонил голову, пытаясь заглянуть в мои глаза.

— Мне и тут нравится.

— Тогда может я приду сюда. Ты как? Твоя соседка не против?

— Соседка не против, — потянула Майя и я бросила на нее укоризненный взгляд.

— Марк, послушай…

— Да, Тань?

Подняла на него глаза и на мгновение забыла, что хотела сказать. Потому что он так смотрел на меня, скользя взглядом по моему лицу, по волосам. Сильная рука потянулась и поправила значок класса на моей груди.

— Ну ты чего такой упертый? — прошептала я чуть слышно, но парень только подпер подбородок рукой и улыбнулся мне.

— Действительно, загадка века.

— Марк…

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

— Да, — закивала.

— Ладно, но с одним условием.

— М-м?

— После уроков пойдешь со мной есть мороженое.

— А куда?

— Решим…

Молчим, смотрим друг на друга. Я хмурюсь. Он медленно облизывается, пока продолжает пристально и со вкусом меня разглядывать. И чего интересного?

— Блин.

— Давай, Тань. Это же так просто.

— Ладно.

— Ладно, — смеется парень, а затем неожиданно стискивает меня в своих объятиях и только после отпускает, уходя за свое привычное место.

И столовая вновь начинает гудеть как улей. Все учащиеся пребывают в реальном шоке, а затылок мне жжет пристальный и злой взгляд Барби.

— Ну, Сажина, теперь поняла, почему на тебя наш Кен так пристально пялился целую неделю? — хихикает за столом Майя, а я ошарашенно перевожу на нее глаза.

— Я этого не хотела.

— А у тебя никто не спрашивает, что ты хотела. Хан за тебя уже все решил. Так что, расслабься, детка, и получай удовольствие.

— Удовольствие? — нахмурилась я.

— Ага…

Но никто из нас не знал, что удовольствие мне в этой чертовой школе даже близко не светит. Потому как уже после основных занятий, перед факультативом меня ждали неприятные последствия случая в столовой.

Их было пятеро.

Батурина и ее свита.

Меня подкараулили в переходе между корпусами и на полном ходу выдрали рюкзак с плеча, толкая и уносясь прочь с диким смехом. Я, естественно за ними, ведь в сумке был мой телефон, ключи от дома, а еще те самые пятьсот рублей — для меня целое состояние — которые не принял дядя Ваге.

На повороте в большой холл, где располагалась раздевалка, меня неожиданно тормознули, сильно дергая за косу.

— Куда торопишься, Моль?

— Отдайте рюкзак, — оглядывала я Кристину и еще трех ее подружек. Четвертая где-то потерялась.

— А где же волшебное слово?

— Пожалуйста, верните.

— Не нравится, да, Моль, когда забрали то, что принадлежит тебе?

— Нет.

— Вот и мне тоже не понравилось то, что ты вознамерилась забрать моего Марка.

— Мне он не нужен, — уверенно выдала я, но наткнулась только на издевательский смех.

— А я тебе не верю, — выплюнула она и, почти вплотную приблизившись к моему лицу, процедила, — фу, ты даже воняешь бедностью. Серая непотребность — вот ты кто есть. Плесень! А от плесени нужно избавляться радикально, — и вдруг дважды щелкнула над моим ухом пальцами.

— Эй, Моль, ты же это хотела вернуть? — я оглянулась назад и увидела, как четвертая подруга Батуриной размахивает в воздухе моим телефоном.

— Попробуй, забери, — толкнула меня в спину Барби, и я кинулась вперед, видя, что девчонка засовывает мой старенький гаджет в карман чей-то ветровки.

И я тут же вбежала в раздевалку и суматошно зашарила по одежде, пытаясь на ощупь понять, в какую именно куртку сунули мое имущество. Но никак не могла найти. Шарила снова и снова. Опять и опять, пока не услышала позади себя издевательское:

— Стоп, снято!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Что?

Повернулась и со слезами на глазах уставилась на Кристину, что крутила в руках свой навороченный смартфон.

— Как думаешь, Моль, мне поверят, если я скажу, что ты на этом видео занимаешься воровством, обыскивая карманы чужих курток?

— Но я…

— У меня пропадет крупная сумма денег, — давила она все больше.

— И у меня, — пели ей в унисон ее шестерки.

— И у меня тоже.

— Как думаешь, насколько быстро тебя выкинут из «Золотой Лиги», м-м?

— Я думаю быстро, — рассмеялась одна из подружек.

— Очень быстро.

— Пинком под твой тощий зад, — осклабилась Батурина.

— Не надо, — ужаснулась я, представляя, что случится, если она все-таки обнародует эту запись.

Мне крышка! Меня действительно отчислят, ведь воровство — это не просто стычка двух старшеклассниц. Это статья! Уголовная, на минуточку. Мать меня убьет, а отчим…

Господи!

— Пожалуйста! Я прошу вас! Я ничего не сделала! — и горячие, соленые слезы все-таки сорвались с ресниц.

— Значит так, Моль. Слушай меня предельно внимательно. Если я только узнаю, что ты хоть слово рассказала об этом Хану или начала встречаться с ним, то я тут же пойду к директору с этим видео, солью его в сеть и сделаю тебя максимально знаменитой на всю страну. Поняла?

— Да.

— Как хочешь, но, чтобы рядом с тобой я Хана больше не видела. Никогда!

— Хорошо. Я обещаю, что все сделаю!

— Все, валим. И верните ей ее манатки.

Мне в ноги кинули мой рюкзак, и они скрылись. А я аккуратно подняла его с пола и проверила все ли на месте. Все. Золотым девочкам нет дела до моих жалких грошей и старенького телефона.

Взяла с вешалки свою ветровку, оделась, глотая слезы, закинула рюкзак на плечо и прочь из школы.

На сегодня с меня хватит.

Медленно побрела к выходу, смотря на охранника и гардеробщицу, которые стыдливо отводили от меня глаза. И я их не осуждала. Им, как и мне, было что терять.

Глава 8

Марк начинает наяривать на телефон уже спустя сорок минут. Настойчиво. Очень.

Я не беру трубку, просто отстраненно смотрю, как загорается и тухнет мой телефон от его входящих. Отрешенно размышляю, что сейчас он начнет мне писать и не ошибаюсь.

«Значит не светит мне сладкого, да?»

Да. И мне не светит.

«Тань?»

Все. Нет ее. Абонент не абонент.

«Возьми трубку, давай поговорим. Тань?»

Снова набирает. И снова я не смею сказать ему ни слова. Как? Я буду реветь. Мне так хочется уже хоть кому-то выплакаться, скинуть хоть на кого-то часть своего груза, что приходится изо дня в день тащить на своих плечах. А мне еще накинули.

Вывезу ли?

Пока добираюсь до дома, на телефон приходит еще четыре звонка от парня и два сообщения.

«Ответь!»

«Мне!»

В квартире на мое удивление тихо и пусто. На кухонном столе остатки застолья — засохший ломоть покусанного хлеба, заветренный кусок колбасы и два сморщенных соленых огурца. Пустая бутылка из-под «беленькой» и еще две валяются под столом.

Я голодная. Ушла из школы без вечернего перекуса.

Открываю холодильник и зависаю. Там даже самоубитой мыши нет. Просто стопроцентный голяк. Только в морозилке сиротливо притаились в углу остатки супового набора.

Зашибись.

Отковыриваю их ножом, закидываю в кастрюльку и ставлю на плиту. Пока закипает вода, успеваю смотаться до рынка и купить триста грамм картошки, одну луковицу и морковку, разменяв свои заветные пятьсот рублей. Уже дома понимаю, что зажарку сделать тупо не на чем. У нас нет масла, ни подсолнечного, ни сливочного. Поэтому закидываю овощи как есть.

Спустя сорок минут хлебаю бульон, косясь на засохший хлеб. Есть его брезгую, а другого нет.

Но пофиг.

До утра в квартире пусто. А на телефоне еще один пропущенный и сообщение, от которого меня невероятно бомбит.