$то причин убить босса - Макс Нарышкин

Меня прорывает на эти мысли, ибо я только что оказался в роли этих бездарных ходоков. Меня провели, как воробья на мякине, убедив, что я нестреляный. Меня послали подальше, точно зная, что лучше «Вижуэл» в Москве нет. И сейчас я вхожу в свой кабинет брезгливой походкой, ощущая на своем «Понти» тяжесть плевков. Проблема не в том, что послали. Проблема в том, что я так и не понял, почему. В «Адидас» не лохи, и им известно, что лучше «Вижуэл» в Москве нет. Вот в чем проблема.

– Георгий у себя? – скинув пиджак, я вышел в приемную, и теперь от кабинета Рогулина меня отделяет только пять метров паркета.

Это еще одно правило, которого я, как и все, придерживаюсь неукоснительно. В русской армии офицеры в клубе звали друг друга не по званию, а по имени и отчеству. В русском бизнесе на службе принято называть друг друга просто по именам. Так создается иллюзия той самой семьи, где мы все за все в ответе и где победы, как и поражения, общие. Рогулин – по-коммунистически, президент – официально (официоз мешает делу), Георгий Валентинович – тоскливо, как в ЖЭУ. Самое лучшее – Георгий, но никак не Жора, понятно. Не хочешь приобщаться к таким правилам – шагом марш в народное хозяйство. Там тебе и «товарищ Рогулин», и все остальное.

– Только что пришел, – прощебетала Милочка, пытаясь понять, произвел на меня впечатление ее новый костюм, заказанный по Интернету в «ОТТО», или нет. Мила Красавина постоянно заказывает вещи через Интернет, переписывается по Интернету, знакомится по Интернету, и я не удивлюсь, что и сексом она тоже занимается через сервер.

Войдя, я обнаружил Георгия в добром здравии. Он всегда в добром, поскольку бассейн, массаж и беговая дорожка – это треть его рабочего дня. В отличие от меня он не выпивает, не курит и не платит девушкам по семьсот долларов за ночь. У него жена, счет в банке, напоминающий номер телефона, и он ничуть не ниже ростом Чувашова за минусом пятидесяти килограммов.

– Ну?! – хитро прищурившись, протянул он с порога, не сводя глаз с моих пустых рук. Потом он посмотрел на мои брючные карманы, потом на рубашку, и когда убедился, что и под ней тоже нет экземпляра подписанного с «Адидас» договора, осел и произнес еще более несуразный вопрос: – Что?

– Нас послали.

– То есть как послали? – Жора занервничал и стал шевелить руками, как щупальцами. – В каком смысле послали?

– В прямом. Они сказали, что их шефу не понравилась шлюха, бегущая в чем мать родила. Им показалось невозможным, что мать родила ее в шиповках.

Георгий откинулся в кресле, и сейчас я вижу, что он не готов к такому повороту событий. Он играет логарифмической линейкой, словно онанирует.

– Послушай, этот контракт позволял нам открыть пару офисов в Питере.

Меня подбросило.

– Уж не собираешься ли ты поставить мне это в упрек? Кто автор идеи?

– Это была хорошая идея.

– Мне она тоже понравилась! Это лучше, чем задумчивые размышления бегущих трусцой девок из «Найк»! Но они отшили нас и это факт!

Рогулин посмотрел в окно слепым взглядом.

– Нужно было послать на предварительный разговор Белан.

Мне очень не хотелось еще больше портить и без того отвратительное настроение. Но президент компании Георгий только что предположил, что Машенька Белан в роли переговорщика выглядела бы куда лучше Евгения Медведева. Только что произнесенная фраза означает, что провал контракта – это мой провал.

Подтянув стул к столу, я встал на него коленом и гадко улыбнулся.

– Ты хочешь сказать, что все было на мази, и если бы у меня в голове было чуть больше позитива, сделка не сорвалась?

– Именно это я и хочу сказать. – Поднявшись, Рогулин стал нервно прохаживаться по кабинету. – Четыреста тысяч… Черт возьми, это четыреста тысяч. Это «Адидас». Махонький логотип «Вижуэл» в правом нижнем углу ролика с бегущей к Олимпу девушкой… Ты провалил дело, Женя, факт.

Перед моими глазами поплыли круги. Иронизируя, я не предполагал, что все не так смешно. Все очень смешно! Этот парень с натренированными мышцами всерьез считает, что я испортил все дело!

– Ты это серьезно?

Покусав губу, он вдруг стал спокойным и рассудительным. Заняв свое место за столом, но стоя, он показал мне кулак и стал по очереди разгибать пальцы, начиная с большого.

– В марте с нами отказался работать «Бэмби». Наш логотип на рекламе детского питания был как нельзя кстати. Но я послал тебя, вместо того чтобы поехать самому, и сделка сорвалась.

– Так не свидетельствует ли это о том, что вина полностью ложится на тебя?

Видя, что Георгий даже не собирается загибать палец обратно, я вспомнил и более веские доводы:

– В марте я зарядил частного детектива, и тот выяснил, что в детском питании «Бэмби», в частности, в овощных пюре, растворяются тонны консервантов! «Бэмби: здоровая пища, здоровый малыш!», – я даже рассмеялся, осознав, насколько прав. – Прошло всего два месяца после того, как я отказался работать с «Бэмби», и пять из восьми их филиалов по всей стране были закрыты на ключи СЭС! Как думаешь, сколько в России мам, дети которых вырастают, и все они вместе взятые больше не прикоснутся к товарам, рекламируемым «Вижуэл»? Я виноват в том, что провалил сделку, обещающую нам крупные неприятности?

Георгий не стал и сейчас загибать палец. Напротив, он отогнул второй.

– Отказавшись от работы с «Бэмби», мы потеряли около ста двадцати тысяч. А потом был магазин спортивной одежды «Томикс». И на нем мы просрали еще сто тысяч. А все потому, что Евгений не посчитал возможным работать с организацией, контактирующей с контрабандистами.

– Не контактирующей, Георгий, а контрабандирующей! Славный магазинчик «Томикс» был местом сбыта привезенного из Китая ширпотреба под марками известных в Европе производителей. Кажется, там можно было купить даже «Адидас-Соломон», хотя известно, что эти ребята с розничными сетями не работают! «Карху», «Ботас», «Ромика» – где еще, как ни в «Томиксе», можно было купить эти бренды на четверть дешевле настоящей цены? Они позиционировали товар как продукт лицензированных предприятий из Малайзии и Индонезии, а на самом деле шмотки шиты в подвалах Шанхая за чашку риса! И вскоре магазином и его держателями заинтересовались соответствующие инстанции, и магазинчик прикрыли, разве это не так?

Георгий побагровел.

– А тебе не все равно, прикрыли его или нет?! Лично мне – все равно! Я не несу ответственности за товар, я несу ответственность за качество рекламы! Нам давали сто штук, и сразу, но я послал на внешнюю встречу тебя, и ты провалил дело!

Я снял колено со стула и сел на стол.

– Послушай, старик, я знаю, что тебе все равно. Ведь сейчас как раз и происходит доказывание этой теоремы. Тебе все равно, потому что под тобой как минимум три человека, которые подставляют свой зад под каждый из контрактов! Бесит только одно. Такое впечатление, что я разговариваю с азербайджанцем на цветочном рынке, которому по херу репутационный риск его ПБОЮЛ!

Рогулин завелся. Я бы тоже завелся. На эту тему за последних несколько лет мы не разговаривали ни разу, но и он ни разу за эти несколько лет не выставлял меня лицом, причиняющим ущерб компании. Пробоина сделана, вода хлынула, и теперь глупо закрывать щель своим телом. Напротив, нужно вышибать доски ногами, чем я тотчас и занялся:

– Делиться полномочиями ты не хочешь! Но они мне и не нужны. Но ты с удовольствием эти полномочия делегируешь! По-русски говоря, подставляешь чужие задницы под сапоги. Выгорит дело – мы молодцы. Не выгорит – Медведев никчемный чувак! – найдя взглядом урну, я послал в нее смачный плевок. Последний раз меня так трясло во время второго тайма «ЦСКА – Спортинг». – Но ты, верно, забыл, что именно Женя Медведев заключил за год одиннадцать контрактов, шесть из которых отмел из-под носа «Ребуса». Если ты соскочишь с беговой дорожки и справишься у своей памяти, то есть займешься делом, то обязательно вспомнишь, что за год один только я ввалил в «Вижуэль» поток в шесть миллионов! Давай посчитаем, за какую сумму я отрабатываю такие бабки? – я демонстративно показал свой кулак. – Двадцать в месяц. Двести сорок тысяч в год плюс проценты, которые ты выплачиваешь мне не от суммы реального договора, а от суммы «белого» договора, который занижен в десять раз! Итого – около трехсот тысяч долларов в год! Ты назовешь мне имя еще одного заместителя руководителя рекламной компании в Москве, который приносит папе такую марджу[5]? Но дело даже не в тех пяти процентах, которые я получаю от ста процентов приносимой компании прибыли…

Совсем уж возлегши на стол, я спросил тихо и спокойно:

– Кто дал тебе право обвинять меня в некомпетентности?

Кажется, это было началом нашего настоящего разговора. Того, который должен был случиться без прелюдий. В последнее время, видимо, от феерического взлета «Вижуэль», который продолжался два года от захудалой конторки в Бирюлеве до всем известного офиса в центре, Георгий тоже сильно изменился. Из перепуганного обстоятельствами мнительного бизнесмена, решившего, чтобы не сказать – отчаявшегося на широкий размах, он превратился в сноба, уверенного в будущем. В какой-то промежуточный период он стал самим собой. Таким, каким он должен был быть, не случись этого страшного начала перед взлетом и последующего парения в высоте, в тех пределах, откуда уже не слыхать стука мечей и мата уборщиц. Георгий около года был спокоен, рассудителен, чувства свои выказывать не любил, и порой я сомневался, есть ли они у него вообще. Но деньги деформировали этого человека. Я даже помню, в какой момент наступил окончательный перелом. В позапрошлом году Георгий посетил салон на Ленинградском и вернулся в офис на новенькой «бэхе». Само по себе это не достижение для города Москвы. Но я помню взгляд – взгляд сноба и пересмешника, которым Жора, не замечая, что я выхожу из офиса на крыльцо, одарил мой трехлетний «Мерседес». На его лицо заползла улыбка, которую я ожидал увидеть разве что у Чингисхана, который, доведись нам встретиться, вставил бы мне, просящему пощады, саблю в грудь. Мне почему-то кажется, что Чингисхан единственный, с кем я не нашел бы общего языка, отсюда и пример. Есть, правда, еще Чувашов из «Адидас», но поскольку мне неизвестна причина его отказа от сотрудничества с «Вижуэл», я не могу сказать, что Чувашов и Чингисхан одной породы. Все глупо получилось на Воздвиженке, глупо и непонятно.