Эскадрилья наносит удар - Анатолий Сурцуков

Во время ужина наблюдаем мы картиночку. Люда, одна из вышеупомянутых вольнонаемных официанток, женщина неопределенных форм и возраста, крикливо и безвкусно размалеванная и облаченная по случаю холода в цветастую дубленку местного изготовления, привычно обносила столы, укомплектованные страждущими военными, дежурными разносолами. Шустряк, уловив момент, начал ей что-то жарко шептать на ушко. Люда, склонив голову и не выпуская из рук обширного подноса, внимательно и с некоторым даже интересом выслушала начало его страстной речи. Затем глаза ее округлились, осанка приобрела царственное величие, а лицо — презрительно-жалостливое выражение. Братва, заинтересованно наблюдавшая за развитием событий, заостренным слухом уловила ответ рекрутированной красавицы: «Сынок, да ты меньше НУРСов выпустил, чем я хренов перевидала!» Общий, всепокрывающий гогот сотен глоток послужил занавесом этой легендарной сцены…

Одним из немногих доступных удовольствий для нас была баня. Любовно обустроенная баня на каждой эскадрильской стоянке служила в буквальном смысле слова отдушиной для мужиков, тоскующих по Родине, сохраняющих в заветных уголках памяти смачные воспоминания, связанные с одним из символов России, родного дома, беззаботного мирного времени. Сделанное из подсобного материала (ящики от ракет, бомботара и т. д.), данное заведение являлось лицом каждого подразделения, наиболее посещаемым и почитаемым, в строительство и совершенствование которого вкладывалась вся душа мужчинская, скучающая по домашней работе. За неимением березовых и дубовых веников парились эвкалиптовыми, привезенными из Джелалабада, где процветали субтропики.

Эвкалиптовый веник дух дает целебный, но ласковой пушистости, как от настоящего русского березового веничка, от него, конечно, «не дождесси». А из Джелалабада, кроме веников, привозили попутными бортами и апельсины, виноград, да и обезьянок, случалось. Чудно, когда в Кабуле зима и даже снег можно было иногда увидеть, а тут полчаса лета — и лето, жара за тридцать, мужики наши в бучиле купаются (это такое расширенное слегка русло местной крохотной речушки), периодически расшугивая гранатами мелких змеючек.

Одну такую обезьянку, импортированную из Джелалабада, наши прапора приручили. Пошили ей форму прапорщика, конечно, научили курить. Прикольным фото на память был снимок на фоне вертолета, из пилотской кабины которого высунута свирепая обезьянья рожа, облаченная в шлемофон.

«Я те дам, душман…» — назывался снимок. Название снимка имело еще один подтекст. Дело в том, что дворовый пес, приблудившийся к техноте на стоянке, естественно, получил кличку по происхождению, то есть Душман.

Кабыздох, поначалу робко жавшийся к ноге приютившего его инженера эскадры Ковлагина, вздрагивающий от каждого звука запускаемого двигателя, понемногу осмелел, освоился, и уже через некоторое время, почувствовав себя всеобщим любимцем, уверенно лавировал между рулящими на старт вертолетами, пробираясь к заветному месту, где всегда ему было припасено угощение.

В общем, почувствовал себя хозяином двора в эскадрильской зоне.

Однажды прапор, имеющий шефство над обезьянкой, выгуливал ее по стоянке. Вдруг обезьяна, а вообще-то, как оказалось, обезьян, заприметил собачонку. Примат, делая вид, что смотрит совсем в другую сторону, начал ненавязчиво корректировать курс водителя, который располагался на другом конце поводка. Оказавшись в зоне досягаемости дворняги, коварный шимми мощным рывком освободился от ненавистного ярма, одним прыжком достиг объекта действий и начал яростно насиловать не успевшего опомниться пса.

Ковлагин, издали наблюдавший за маневрированием любимца Дарвина, увидев дергающийся двухцветный комок шерсти, поначалу не въехал в ситуацию. Затем, распознав развратные действия, учиненные обезьянышем, с криком «Убью пидараса!!!» устремился к месту преступления, на бегу трясущимися от ярости руками расстегивая кобуру пистолета.

Расправа была короткой, соответствовала тяжести преступления и законам военного времени…

Никто из нас и не думал жаловаться на бытовые условия еще и потому, что мы видели, как на этой непонятной войне живет пехота-матушка. Вертолетчики всегда воюют бок о бок с наземными войсками, часто для отработки взаимодействия в предстоящей операции посещая друг друга, да и в поле ночевать в обнимку не раз приходилось. Так вот у них за благо — простые палатки, полевая кухонька, а то и сухпай, «Поларис» для обогрева (металлическая труба, в которую соляра капает), тем и довольны ребята. Однажды, прилетев на очередную операцию в Меймене (есть такое местечко на севере Афгана), наша группа была поставлена перед выбором: ночевать в вертолетах или в схроне, вырытом в земле и прикрытом крышкой. Делать было нечего, в незапущенном вертолете холодно зимой, полезли усталые пилоты по вертикальной лестнице, ведущей в схрон, для ночевки.

Одна только мысль не давала покоя. А что, если один дух ползучий проберется через охранение и кинет нам гранату под крышку? Хороший может каламбурчик насчет крышки получиться! Симпатичненькая такая братская могилка… Но комбат успокоил, пообещав выставить дополнительный пост над этим сооружением в знак особого уважения к летчикам, да и устали очень, намотавшись за день, спать хотелось. С разными такими мыслями, провалившись в темную яму забытья, мы «вырубились».

Утром нас не пробудил, а буквально вынес наверх грохот взрыва над головой. Вся наша группа мистическим образом, не задевая края люка ни одной частью тела, без приставленной лестницы выбралась из ямы глубиной метра четыре наверх, не устроив затора в узкой горловине входа.

Наверху сквозь сумрачный рассвет с трудом различались витавшие в воздухе в облаке поднятой пыли щепки и стоящий в эпицентре состоявшегося взрыва часовой, задумчиво взиравший на это явление природы.

Громогласный всеобщий рык, оформленный в виде вопроса, потряс его до основания.

Объяснение происходящего умилило нас. Оказывается, ротный приказал мальцу дрова наколоть, а на вопрос «Чем?», ответил известной армейской формулой, смысл которой переводится примерно так: «А меня не волнует!»

Находчивость русского солдата известна, вот боец и додумался подложить под бревно гранату да и взорвать ее.

Ну что ж, получилось очень эффектно…

РОКОВОЙ ФЕДОР

Бытуют понятия «роковая случайность», «роковая женщина».

Оказалось, что в жизни бывают роковые мужчины, среди которых встречаются и летчики…

Федор Степанов в нашу эскадрилью попал сразу из училища. Будучи неплохим летчиком, он быстро стал командиром экипажа, довольно успешно осваивая курс боевой подготовки. Не напрасно в числе первых варягов направили воевать в Афган именно его.

По возвращении экспедиционеров-пионеров с полей сражений нас всех мучил вопрос: а почему это он, в отличие от других, не привез из похода заслуженной награды? Ведь Федя отличался повышенным честолюбием, стремясь в каждом полете показать, доказать всем, какой он исключительный летчик. Даже походка, осанка, манера поведения и разговора были призваны подчеркнуть его особое предназначение вершить великие дела.

Как выяснилось, был в этой командировке с ним такой случай.

Пошла пара вертолетов, в которой Федор в этот раз был ведомым, на выполнение задачи по досмотру караванов.

По выработанной к тому времени тактике выполнения подобных задач, на борту каждой вертушки находится досмотровая группа.

Завидев караван, ведущий выполняет посадку примерно в километре от объекта, высаживает досмотровую группу, и те шерстят колонну верблюдов, лошадей или машин на предмет наличия там оружия. Ведомый в это время прикрывает действия наземной группы с воздуха в готовности в случае сопротивления или обстрела с земли открыть ответный огонь, обеспечивая отход группы.

Вот и их пара, обнаружив в назначенном квадрате караван, приготовилась к означенным действиям.

Ведущий, оценив обстановку, обнаружив неудобоваримые для посадки в данной местности условия, принял решение дождаться, когда караван выйдет в более равнинное, удобное для применения группы место.

Но не таков был Федор. Доложив ведущему, что будет выполнять посадку именно здесь, а то рассредоточатся и уйдут, мол, сволочи, он начал моститься на террасу горного склона.

И ведь сел, однако. Все было бы хорошо, но вздумалось ему, чтобы обеспечить возможность быстро взлететь в случае надобности, развернуться на этой долбаной террасе, где и так стоишь на одной ноге против ветра. Ну и во время этого неуклюжего маневра нечаянно задел несущим винтом (между прочим, вращающимся с бешеной скоростью) за склон горы. Хорошо, что десантуру успел высадить. Вертолет после такой грубости отбросило набок, винт разлетелся на куски в разные стороны, а вся машина в мгновение ока превратилась в груду металлолома, из-под которой выполз ошалелый экипаж, волею случая отделавшийся ушибами.