Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В июле 1655 года война между Речью Посполитой и Московским государством, о невиданном размахе которой говорилось, миновав границы Ливонии, подкатилась под стены Вильно. 28 августа город был взят штурмом русскими войсками, которыми командовал князь Я. К. Черкасский и наказной гетман казачий И. Золотаренко. Как писалось в тогдашних дипломатических бумагах, «Великое княжество Литовское под царскою рукою утвердилось», а относительно положения виленского люда сообщалось, что «государь хочет… держать [его] в своей большой милости и вольностей… нарушить ничем не велит».
Заверения заверениями, но удержать стрельцов и казацкую вольницу от грабежей и насилия удавалось далеко не всегда. Когда в Вильно прибыл Алексей Михайлович с князем Шаховским, назначенным городским воеводой, то, судя по воспоминаниям современников, «Вильна так сильно была разорена войной, что столица Литвы была сравнена почти с землею и не без труда в самой Вильне можно было найти Вильну». Без сомнения, то было явное преувеличение.
Иезуитская академия замерла в томительном ожидании. Занятия на некоторое время прекратились, и у Самуила Ситняновича появился прекрасный повод для того, чтобы прервать учебу. Предположительно, он размышлял так. Ему уже двадцать шесть лет от роду. И не столь большая беда, коли он останется без диплома, задачи, которые он ставил перед собой, поступая в Академию, были решены. К тому же его не оставляли предчувствия о грядущем повороте в судьбе, ведь его родной город Полоцк по воле военного лихолетья оказался в самом эпицентре событий. И, как мы убедились, Самуил Ситнянович оказался провидцем. Распрощавшись с Вильно, он отправился в Полоцк в твердой решимости сбросить с себя чуждые вериги, покаяться, принять святое причастие и совершить монашеский постриг. Мысли о житии мирском, повседневных заботах, о хлебе насущном, женитьбе были отброшены навсегда.
Человек, иже мудрость от Бога приняше,О ней же во юности труды полагаше.Аще восхочет жену в супружество взяти,Нужду имать мудрости тщету восприяти.Ибо не будет мощно с книгами сидети,Удалит от них жена, удалят и дети.
В дни Великого поста 1656 года на 27 году от рождения Самуил был пострижен в монахи в Полоцком Богоявленском монастыре[37] и «егда отрекохся мира, и в ризы черны облекохся» с именем Симеон. Однако само по себе монашество, затворничество, молитвы, укрощение плоти, воздержание в пище, совместные труды с братией – являлись лишь фундаментом, на котором строилось неуемное желание стать «трудником слова Божьего». В идеале монашество видится Симеону Полоцкому таким:
Монаху подобает в келии сидети,Во посту молиться, нищету терпети,Искушения врагов силно побеждатиИ похоти плотския трудами умерщвляти, –Аще хочет в небеси мзду вечную взяти,Неоскудным богатством преобиловати…
В братской монастырской школе во все времена ощущалась острая нехватка в учителях. Об этом прочитаем в послании патриарха Никона, который повелевал: «Отроков, в Полоцком епископстве пребывающих, учить и направлять, избирая на сие учителей благих, достойных и богобоязненных». Не подлежит сомнению, что монах Симеон отвечал этим требованиям.
…Любой здравомыслящий человек, памятуя о том, что не только на хлебе едином зиждется бытие земное, непременно придет к сознанию необходимости союза с людьми, близкими по помыслам и духу.
Первые православные братства появились в землях Украины и Беларуси во второй половине XVI века в противовес насильно насаждавшимся католичеству и униатству[38]. Трудно, да и невозможно определить структуру братств, однако в их архаике, в ритуалах, в самих названиях[39] был сокрыт незримый протест, который в конечном итоге привел к идее духовного единения православных христиан, необходимости просвещения и образования народов славянских.
Так на слуху мирян появилось словосочетание «братская школа». Устроители братских школ, не мудрствуя лукаво, пошли проторенным путем, благо у тех же иезуитов было чему поучиться. Trivium и quadrium – основы обучения. Тривиум – это грамматика, риторика, диалектика. Квадриум – арифметика, геометрия, музыка (пение), астрономия.
Если внимательно присмотреться к программе преподавания в братских школах, то напрашивается ее сравнение с «семью свободными художествами», которые должны были вывести отроков на путь дальнейшего совершенствования. Прочтем об этом у Симеона Полоцкого[40]:
Хочешь знать, что заключает в себе грамматика:Врата к мудрости перед тобой открывает.Подобно страусу, прилепляющему к яйцам взоры,Вперяй их в книгу с непритворной охотой.
Приятное красноречие в риторике обретаем,Если, читая, мы слушаем учителей.Слушая, часто и речи произносим,Или к речам способности не имеем?
Диалектика достойного ПлатонаМатерью всех наук справедливо наречена.Смысл, мудрость она находит,Разум просвещает, узлы развязывает.
Арифметика ту мудрость заключает в себе,Что быстро что угодно сосчитает тебе.[41]
Геометрия измеряет, что необходимо –Величину, высоту до самого неба.
Астрология бег небес отмечает,По звездам будущее легко определяет.
Из разных голосов приятную мелодиюУчит музыка создавать, а также – симфонию.
Такая традиция уходила своими корнями в VI век. Основоположник ее, средневековый эрудит Флавий Кассиодор определил ее как подготовительную к изучению высших предметов – философии и богословия. Это, как говорится, желаемое. В действительности же Полоцкая братская школа, «от латинян сильно притесненная», в начале учительствования монаха Симеона переживала далеко не лучшее время, и все усилия дидаскала сводились к тому, чтобы дать отрокам хотя бы элементарные знания.
В рукописях Симеона Полоцкого сохранился вопросник, составленный им для «малых учней». «Что есть псалтырь?» – вопрошал наставник. Ответ: «Разум». «Что – гусли?» – «Мысли», «Что – струны?» – «Персты», «Что – орган?» – «Гортань», «Что – трубный глас?» – «Пение к Богу» и т. д.
Вот стержень Симеоновой педагогики! Развить у отроков воображение, просветлить их души необходимостью познания слова Божьего, отбросить леность праздную и избавиться от неуверенности в собственных силах. Способ воспитания таких качеств – публичные выступления, орации и декламации виршей, автором которых, как правило, выступал сам Симеон. Отроки старались на славу и вскоре ни одно из церковных или общественных торжеств не обходилось без декламаций, которые глаголили братчики.
Мы обращаемся к теме, которая воочию убеждает, что в своем поэтическом творчестве Симеон Полоцкий не замыкался только на белорусском языке. Скорее всего, его литературная речь – это целый ряд заимствований, слов, форм, оборотов из церковнославянского, польского и латинского языков.
Писах в начале по языку тому,Иже свойственный бя моему дому.Таже увидев много пользу бытиСлавенскому ся чистому учити…
Уже упоминалось, что небезызвестная «Грамматика» Мелетия Смотрицкого стала сущим путеводителем в познании русского языка для братчиков, студентов учебных заведений Малороссии и Белоруссии. Учебник во многом помог Симеону освободиться не только от приземленности и провинциализма наречия, бытовавшего на родине, но и от засилья языковых варваризмов, сплошь и рядом употребляемых в Малой Руси. Научился сам – научи других, «малых» братчиков: этому педагогическому правилу Симеон Полоцкий будет следовать неизменно.
…Год 1656-й оказался знаковым не только в судьбе Симеона, но и в его творчестве. Прибытие русского царя в Полоцк позволило дидаскалу Богоявленского монастыря проявить во всем блеске свои ораторские, поэтические и философские способности. Он отчетливо стал сознавать, что ему тесны стены монастыря, а в родном городе, хоть и горячо любимом, он не в состоянии был реализовать ни приобретенные знания, ни свои задумки.
Он мог встретиться с Алексеем Михайловичем в поверженном Вильно – Всевышний отложил эту встречу. Но в том, что Провидение сопутствовало ей, сомнений не имеется. Как мы помним, 15 июля царь во главе войска выступил против шведов и на пути к Риге разгромил гарнизоны неприятеля в Динабурге и Кукейносе, заложив в первом церковь св. Бориса и Глеба, а последний переименовав в «Царевичев Дмитриев город». Неудачная осада Риги продолжалась до начала октября. Царь, огорченный таким непредвиденным ходом событий, вернулся в Полоцк, исходный пункт похода, где намеревался дожидаться результатов переговоров с поляками.
Конечно, монаху Симеону был неведом ход этих переговоров, но слухами, как говорится, земля полнится, и неким образом стало известно, что польская шляхта сватает «на Корону Польскую московского государя и его царское величество». А возможно, об этом обмолвился и сам Алексей Михайлович. Так появилось «Приветствие…».
- Дневники полярного капитана - Роберт Фалкон Скотт - Биографии и Мемуары
- Воспоминания о моей жизни - Николай Греч - Биографии и Мемуары
- Николай Гаврилович Милеску Спафарий - Дмитрий Урсул - Биографии и Мемуары
- Байки от Краба 19. Не судьба - Валерий Гаврилович Карбаинов - Биографии и Мемуары / Прочий юмор / Юмористическая проза
- Путь истины. Очерки о людях Церкви XIX–XX веков - Александр Иванович Яковлев - Биографии и Мемуары / Прочая религиозная литература
- Письма с фронта. 1914–1917 - Андрей Снесарев - Биографии и Мемуары
- Петр Великий - Мэтью Андерсон - Биографии и Мемуары
- Джамбаттиста Вико - Михаил Киссель - Биографии и Мемуары
- Моя жизнь со Старцем Иосифом - Ефрем Филофейский - Биографии и Мемуары
- Николаевская Россия - Астольф де Кюстин - Биографии и Мемуары / История