Коловрат: Знамение. Вторжение. Судьба - Алексей Миронов

удивительно живучей. А при попустительстве ближайших отцов-командиров, отлично понимавших, что такое реальный бой и какую роль в нем играет удобная амуниция, никто из бойцов и не собирался соблюдать форму одежды[7]. Из тридцати двух разведчиков ближе всех к указанной форме оказался сегодня улыбчивый Галиулин, одетый в «эксперименталку», и еще снайпер Витя Строгий, на котором красовался только камуфляж, укрывавший его с ног до головы.

Все остальные имели смешанное обмундирование, в котором находились элементы всех известных на сегодня форм одежды советской армии. Был здесь «камуфляж», была «эксперименталка» с многочисленными карманами. У нескольких бойцов имелась даже «прыжковка», которую в Афгане прозвали «песочкой». В этой удобной для ношения форме совершались учебно-тренировочные прыжки с парашютом. У пары бойцов разглядел Кондратий элементы «горного обмундирования», правда, без зимних свитеров и курток, все же август месяц еще стоял на дворе, а потому у многих ввиду теплой погоды от «горняшки» были сейчас только горные ботинки с высокими берцами и триконями.

Но и это было еще не всё. У двоих бывалых вояк из четвертой группы, стоявших сейчас на правом флаге, – старшего сержанта по фамилии Рябоконь, подрывника по профессии, и Азамата Кундурова, его друга и снайпера по совместительству, старший лейтенант Зарубин увидел даже КЗС – «Костюм защитный сетчатый». Этот костюм входил в комплект индивидуальной защиты военнослужащих советской армии и был предназначен для одноразового применения на местности, которую враг мог бы заразить отравляющими или радиоактивными веществами. Состоял этот КЗС из вполне себе удобной хлопчатобумажной куртки с капюшоном и не менее удобных широких шаровар. Обладал отличной воздухопроницаемостью и пользовался большой популярностью среди всего личного состава Ограниченного контингента. Летом под КЗС надевалось лишь нижнее белье, а зимой гораздые на выдумку бойцы натягивали его поверх снаряжения. Но, не из страха, что «моджахеды» применят яды, а просто для утепления. Холодно зимой в горах. Вот и получалось, что эту удобную, но задуманную одноразовой вещь химической службы бойцы таскали до тех пор, пока она не рассыплется в прах. А поскольку служила она действительно недолго, то была нарасхват и постоянно в дефиците.

«Хорошо хоть еще сегодня на войну в своем идем, не таясь, – подумал с некотором облегчением командир сводного отряда, – а то пришлось бы еще афганские шмотки надевать для глубокого рейда. Хотя, надо признать, пуштунка на голове хорошо сидит. Не слетает, даже когда садишь по моджахедам из пулемета».

На этом он закончил осмотр обмундирования и хотел было перейти к оружию, но вновь встретился взглядом с улыбчивым Галиулиным и уточнил:

– Аскер, как у тебя со связью, порядок? Все подготовил, что понадобится?

– Как приказывали, товарищ старший лейтенант, – кивнул Галиулин в сторону кучки радиостанций разных видов, лежавших пока на плащ-палатке и еще не расфасованных по рюкзакам. – Р-159 для связи с базой. Одна штука, нам хватит. Ее я сам понесу. Восемь комплектов «Сокола», по четыре на каждую группу, чтобы между собой связь держать. Запасные батареи. Вроде все.

– «Ромашку»[8] не забудь, – напомнил Зарубин, слегка нахмурившись, – тоже пару штук.

– Значит, с вертушками связь будем держать, – не то спросил, не то объявил всем радист.

– Все может быть, – нехотя кивнул Кондратий, – кишлак там мутный.

И перешел к осмотру оружия. У девятнадцати воинов из общего состава двух групп при себе имелись автоматы АКМС с калибром 7,62-мм и десять из них с планкой для крепления ночного прицела. Предстоял как раз ночной бой. У восьми солдат автоматы были дополнительно оснащены подствольными гранатометами ГШ-25. В сводном отряде старшего лейтенанта Зарубина было также четыре винтовки СВД[9] – так как полагалось брать с собой на задание минимум по два снайпера на группу. У остальных бойцов спецназа тоже были автоматы, но поменьше калибром – 5,45-мм. И хотя этот автомат был удобным и компактным, в спецназе ГРУ более крупный калибр пользовался гораздо большей популярностью. И причин тому было несколько. Во-первых, для АКМС с калибром 7,62 имелся прибор бесшумной и беспламенной стрельбы – ПБС-1. Эта игрушка давала советским разведчикам, особенно во время ночных вылазок, большие преимущества перед «моджахедами», которые могли даже не узнать, что неподалеку идет бой. Звук выстрела из автомата с таким прибором было невозможно различить уже с расстояния в сто пятьдесят метров.

Да и потом, пуля, выпущенная из автомата калибра 7,62-мм, была просто крупнее и лучше «останавливала» врага. А, кроме того, у самих моджахедов основным стрелковым оружием был как раз китайский образец автомата Калашникова все с тем же калибром. Это давало шанс воспользоваться патронами убитого «духа», если свои закончатся. Несмотря на то что по несколько рожков с патронами уже было рассовано по разгрузочным жилетам и подсумкам, такое могло случиться и бывало не редко. Высокое начальство распорядилось выдавать патроны по нормативам, смысла которых никто из спецназовцев не понимал. Ни командиры, ни сами бойцы. В жарком бою патронов реально не хватало и, как всегда, приходилось заботиться о себе самому. Спасение утопающего, как говорится в одной книге, дело рук самого утопающего.

Иногда в бою выпадала возможность пополнить боекомплект трофейными патронами с «разрывными» пулями. Это егеря тоже любили, так как аналогичными патронами родная промышленность свои войска в Афганистане почти не снабжала «из-за соображений гуманности». Жалела моджахедов, видимо. Приходилось бить «духов» их же разрывными пулями.

При необходимости воевали и захваченным у врага оружием, но китайские копии Калашникова бойцы не любили, так как украденную идею китайцы воплотили, как всегда, только внешне. Металл на автоматы шел хреновый и быстро перегревался, буквально после опустошения третьего рожка патронов, автомат клинило, или он начинал просто выплевывать пули в разные стороны, теряя прицельную дальность. Китайская копия, она и в Афгане китайская копия.

А вот китайский аналог русского крупнокалиберного пулемета ДШКМ[10], слизанный и перепроданный моджахедам, доставлял русским спецназовцам гораздо больше хлопот. И хотя он был тяжелым и гораздо менее маневренным, чем обычно противостоявший ему «Утес» – для смены позиции требовалось пять человек, – все равно духи могли значительно усложнить жизнь советским разведчикам, установив ДШКМ на удобной позиции в горах, особенно в укрепрайонах, куда частенько затаскивали их с помощью ослов или других вьючных животных.

В отряде Зарубина на такой ответный случай как раз была припасена парочка крупнокалиберных «Утесов»[11] с оптическим прицелом, который переносился вместе с боекомплектом силами всего двух разведчиков, и еще парочка ПК – пулемётов Калашникова все того же калибра 7,62-мм. Одним из таких ПК в третьей группе заведовал рядовой Семихватов. А вторым ПК виртуозно владел Григорий Рохля. Удалой боец,