Право на лень - Поль Лафарг

О леность, сжалься над нашей нищетой! О леность, мать искусств и благородных добродетелей, будь ты бальзамом для страданий человечества!

Приложение

Наши моралисты — очень скромные люди; хотя они и придумали догму труда, однако они все еще сомневаются в его способности успокаивать душу, возвышать ум и помогать правильным отправлениям почек и других органов человеческого организма; они хотели сначала испытать его влияние на народную массу, раньше чем направить его против капиталистов, пороки которых они объясняют и оправдывают.

Но, копеечные философы, почему напрягаете вы свои мозги, выдумывая мораль, которую не можете предложить вашим повелителям? Желаете ли вы видеть, как ваша догма труда, открытием которой вы так гордитесь, осмеивается и презирается? Откроем историю древних народов и сочинения их философов и законодателей.

«Я не могу утверждать, — говорит отец истории Геродот, — заимствовали ли греки презрение к труду у египтян, так как я нахожу такое же презрение у фракийцев, у персов, у лидийцев, — потому что у большинства варваров всех тех, которые изучают ремесла, а также их детей считают низшими гражданами… Все греки воспитаны в этих принципах, особенно лакедемоняне».[20]

«В Афинах только те граждане считались действительно благородными, которые охраняли государство и управляли им, как у диких воинов, от которых они ведут свое происхождение. Желая свободно располагать всем своим временем, чтобы иметь возможность посвятить все свои физические и духовные силы заботам об интересах республики, они все работы сваливали на рабов. Также в Лакедемонии даже женщины не должны были ни ткать, ни прясть, чтобы не потерять своего благородства».[21]

Римляне знали только две свободных благородных профессии: земледелие и военное дело; все граждане по праву жили на счет государства, и никто не мог принудить их поддерживать свое существование с помощью одного из тех грязных искусств (так они называли ремесла), которые по праву принадлежали рабам. Старший Брут, чтобы поднять народ, обвинил тирана Тарквиния главным образом в том, что он из свободных граждан сделал каменщиков и ремесленников.[22]

Древние философы спорили о происхождении идей, но они были согласны в отрицании труда. «Природа, — говорит Платон в своей социальной утопии, в своей образцовой Республике, — природа не создала ни сапожников, ни кузнецов; подобные занятия унижают людей, которые ими занимаются: низких наемников, несчастных без имени, которые вследствие своего положения лишены даже политических нрав. Что же касается купцов, привыкших лгать и обманывать, то их будут терпеть в общине как необходимое зло. Гражданин, унизившийся торговлей, будет преследоваться за это преступление. Если он будет уличен, то будет наказан годом тюрьмы. При повторении преступления наказание удваивается».[23]

В своей экономике Ксенофонт пишет: «Люди, занимающиеся ремеслами, никогда не назначаются на высшие должности, и это вполне справедливо. Большинство из них принуждено вести сидячую жизнь, другие подвергаются еще действию постоянного огня — все это, конечно, не может пе действовать вредным образом на тело и не отразиться также и на уме».

«Что может выйти хорошего из лавки, — заявляет Цицерон, — и может ли торговля произвести что-нибудь честное? Все, что носит название лавки, недостойно благородного человека, так как торговцы, не прибегая ко лжи, не могут ничего заработать, а есть ля что-нибудь более позорное, чем ложь? Следовательно, все ремесла, в которых люди продают свой труд и свои произведения, должны считаться низкими и непристойными, потому что кто продает свой труд, продает самого себя и тем самым низводит себя до положения раба».[24]

Пролетарии, одураченные догмой труда, слышите ли вы речи этих философов, которые заботливо от вас скрывают? Гражданин, продающий свой труд за деньги, низводит себя до положения раба, он совершает преступление, которое заслуживает тюремного заключения.

Христианское ханжество и капиталистический утилитаризм еще не совратили этих философов древней республики; проповедуя свободным людям, они откровенно высказывали свои мысли. Платон и Аристотель, эти величайшие мыслители, до которых нашим Кузенам, Каро, Симонам, так же далеко, как до неба, хотели, чтобы в их идеальной республике граждане пользовались большим досугом, потому что, — добавляет Ксенофонт к этому, — «работа отымает все время, и при ней не остается досуга для республики и друзей». По словам Плутарха, Ликург, самый мудрый из людей, потому и заслужил удивление потомства, что предоставил гражданам республики досуг, запретив им всякие ремесла.

«Но, — ответят Бастиа, Дюпанлу, Болье и вся компания капиталистической и христианской морали, — эти философы проповедывали рабство!» Совершенно верно, по могло ли быть иначе при экономических и политических условиях их времени? Война была нормальным состоянием древних обществ; свободный человек должен был посвящать все свое время на обсуждение дел государства и на его охрану; ремесла были тогда неразвиты и грубы, и люди, занятые в них, не могли в то же время исполнять обязанности солдата и гражданина. Чтобы иметь солдат и граждан-законодателей, философы должны были в своих героических республиках терпеть рабов. Но разве моралисты и экономисты капитализма не проповедуют наемный труд, современное рабство? А кто те люди, которым капиталистическое рабство создает досуг? Ротшильд, Шнейдер, г-жа Вусико. Все это — люди бесполезные и даже вредные, рабы своих пороков и своих лакеев.

«Предрассудок рабства господствовал над умами Пифагора и Аристотеля» — говорили некоторые презрительно, а между тем уже Аристотель предвидел, что «если бы каждый инструмент мог исполнять свойственную ему работу по приказанию или по собственному влечению, как создания Дедала двигались сами собой или как треножники Гефеста отправлялись по собственному побуждению на священную работу, — если бы челноки ткача ткали таким же образом сами собой, то мастеру не надо было бы помощников, а господину — рабов». Мечта Аристотеля стала теперь действительностью. Наши машины с огненным дыханием, с неутомимыми стальными членами, с удивительной производительной силой послушно совершают сами свой труд, и все же гений великих философов капитализма остается, как и прежде, во власти предрассудка наемного труда, наихудшего рабства. Они еще не понимают, что машина — искупитель человечества, бог, который освободит человечество от грязных искусств и наемного труда, бог, который даст ему досуг и свободу.

Примечания

1

Descartes, Les passions de l'ame.

2

D-r Beddoe, Memoirs of the Anthropological Society; Ch. Darwin, Descent of man.

3

Европейские исследователь удивляются физической красоте п гордой осанке первобытных народов, не оскверненных еще тем, что Пеппиг назвал «отравленным дыханием цивилизации». Говоря о туземцах островов Великого океана, лорд Кемпбанль пишет: «Нет в мире народа, который при первом взгляде производил бы большее впечатление. Их гладкая кожа с слабым медным оттенком, их золотистые, вьющиеся волосы, их красивые веселые лица, словом — вся их внешность представляет новый и великолепный образчик genus homo; своим видом они производят впечатление более высокой расы, чем наша. Цивилизованные люди древнего Рима, вроде Цезаря и Тацита, с таким же восхищением смотрели на германцев, принадлежавших к коммунистическим племенам, вторгнувшимся в Римскую империю. Подобно Тациту, Сальвиан, священник V века, которого прозвали старшим епископом, приводил варваров в пример цивилизованным христианам; «Мы — распутники среди варваров, они целомудреннее нас. Более того, варваров оскорбляет наша развращенность. Готы не терпят в своей среде распутных соплеменников, только римляне среди них пользуются печальной привилегией, имеют право на разврат». (Педерастия была тогда в большой моде среди язычников и христиан.) «Угнетенные уходят к варварам искать гуманности и убежища». («De Gubernatione Dei».) Старая цивилизация и возникавшее христианство испортили варваров старого мира; точно так же состарившееся христианство я современная капиталистическая цивилизация портят дикарей нового мира.

Ф. Ле-Плэ; которого надо признать талантливым наблюдателем, даже если отвергать его социологические выводы, зараженные филантропическим и христианским прудонизмом, говорит в своей книге «Des cuvriers еигорёепз» (Европейские рабочие), 1886: «Склонность башкир к лени (башкиры — полу-кочевые скотоводы азиатского склона Урала), досуг кочевой жизни и порождаемая им у людей более способных привычка к созерцательности придают им часто благородство манер, тонкость ума и суждений, которые редко замечаются на том же социальном уровне в более развитых цивилизациях… Больше всего отвращение внушают им земледельческие работы». Земледелие в самом деле есть первое проявление рабского труда в человечестве. По библейским преданиям, первый преступник, Каин, был земледельцем.