Пифагореец - Александр Морфей

что он всецело поглощен торжеством момента – он же говорит с самой Пифией!

– Да, я помню, что ты сказал минуту назад, когда вошел. Гермип, я прошу тебя выйти из храма, закрыть дверь снаружи и проследить, чтобы никто не вошел внутрь. Но прошу тебя не ради того, чтобы оскорбить или обидеть. Эта моя просьба связана с крайней важностью того, что я должна передать твоему брату, и с тем, что это не дозволено знать никому, кроме него самого.

Лицо Гермипа сделалось обиженным, как у ребенка, которого взрослые выгоняют из комнаты. Но, несмотря на это, он почтительно поклонился и вышел из храма, плотно закрыв за собой массивную и тяжелую дверь.

– Ну, здравствуй, Тео. Добро пожаловать в наши края и в наше непростое время, – доброжелательно поприветствовала Пифия.

– Добрый вечер, рад познакомиться, – удивленно ответил Тео с широко открытыми глазами.

– Ты уже смог понять и разобраться в том, что с тобой сейчас происходит? – улыбнулась Пифия.

– Могу сказать только то, что я вижу вокруг Древнюю Грецию, вижу себя не таким, каким привык видеть, и у меня нет никакого рационального объяснения всему тому, что происходит вокруг меня. Я решил ничего не пытаться себе объяснить, пока жизнь сама не начнет открывать мне нужные обстоятельства и объяснения.

– Все, что ты видишь, Тео, – это серьезно и это реально. Это не шизофрения и не сон. В своем времени ты оказался на грани смерти. Но ты не умер, а лежишь в состоянии каталепсии, то есть между жизнью и смертью. Жизненные процессы в том твоем теле поддерживаются на минимально необходимом уровне, а сознания в нем пока нет. К твоему телу, похожему на овощ, ежедневно приходят твои близкие, но пока ты не вернешься обратно, обнять друг друга вы не сможете. Бывший хозяин твоего нового тела – Алкей – решил самостоятельно прервать свою жизнь по причине своих душевных мук и прыгнул со скалы. Эти события синхронизировались, и твое сознание вошло в его тело.

Тео вытаращил глаза и потер макушку. «Экстрасенс со стажем. И с фантазией», – подумал он.

Затем в его ошарашенную голову пришла первая здравая мысль: с одной стороны, Пифия говорит неоспоримые факты – она знает, как его зовут, и знает, что он сейчас где-то там лежит без сознания. С другой стороны, версия, которую она предлагает, – явный бред.

– Ладно, допустим, что это так, – сказал медленно Тео, переходя на «ты», – ты живешь тут, в глуши. Ты утверждаешь, что время сейчас – далекое прошлое относительно моего родного времени. Откуда ты тогда можешь знать, что я ехал? На чем ехал, на лошади? От аварии на лошади люди в кому не впадают. Откуда ты тогда можешь знать про мою аварию? А? Почему ты говоришь о том, как лежу без сознания, наверное, в реанимации?

Тео был уверен, что он поймал и изобличил мошенницу, и сейчас она будет просить у него прощения. Но прощения она почему-то не попросила.

– Видишь ли, обычный человек живет и воспринимает время линейно, из прошлого в будущее. Но при развитии определенных способностей он может жить вне времени. Для такого настоящее, прошлое и будущее существуют одновременно, и он может видеть их, как фильм на кинопленке, в любой его точке. Поэтому я прекрасно знаю о тех событиях, которые меня интересуют, в любой точке доступного времени, и про ваше время, и про многие другие ваши псевдотехнологии. Все это не чудо и не бред – это просто более полное использование сил и законов природы, которые вы забыли и отвергаете, и оттого они вам более недоступны.

Пифия подняла глаза и посмотрел на Тео в упор:

– Оракул Пифия знает, что будет, не из-за того, что у нее хорошо развита фантазия. Пифия вещает лишь то, что видела и знает сама, – заключила Пифия, говоря о себе в третьем лице.

– Почему это у нас псевдотехнологии? – вдруг выпалил Тео обиженным голосом, явно пытаясь перевести тему разговора со своей глупой предыдущей фразы. – Ваши местные наверняка бы не отказались от приличной теплой ванны и мягкой кровати с чистым и мягким постельным бельем, а?

– Во-первых, безудержное стремление к материальному комфорту увело людей с правильного пути, и этот ваш комфорт больше губит людей, а не помогает им. А во-вторых, сейчас разговор не об этом, Тео. У тебя еще будет время пофилософствовать. Сейчас нужно думать о более важном.

– Ладно, – перебил ее Тео, – тогда ответь мне на другой вопрос: тот парень, Алкей, который бывший хозяин моего тела, если он прыгнул со скалы, то наверняка должен был сломать себе ноги, руки, может быть, даже позвоночник. Но я очнулся и пошел, все было в полном порядке. Меня не покидает мысль, что меня разыгрывают, хотя для розыгрыша все выглядит слишком масштабно.

– Нет, тебя не разыгрывают. Все серьезно. И если ты будешь продолжать вести себя глупее, чем ты есть на самом деле, то так и проживешь до конца своих дней тут и умрешь лже-Алкеем, без «приличной ванны и мягкой кровати с чистым и мягким постельным бельем».

Я тебе не буду сейчас объяснять и проповедовать учение о том, как устроен человек, пространство и время, – я не учитель, да и это не дело одного часа. Сейчас правильный вопрос другой – для чего ты тут оказался и есть ли способ вернуть тебя обратно домой? А если есть, то какой?

– Ладно, давай на минуту допустим, что ты права. Какой сегодня год?

– В вашем исчислении, примерно 500-й год до новой эры, то есть 2500 лет до твоего времени. Очень приблизительно, конечно.

– Слушай, если