Метель или Барыня - попаданка 2. На перекрестке дорог - Наталья Алексеевна Добровольская

журавль. Знал он также всех и вся и очень одобрил идею раздать коз по дворам, где есть дети.

К облегчению женщины, за это время Воронихинский "бартер" не погиб, наоборот, овцы были расчесаны и выглядели гораздо веселее. Да и шерсти с них напряли достаточно и платков навязали тоже - теплых и плотных. Наталья показала в виде образца вязаную жилетку мужчины - соседа, которую забрала из будущего, и попросила сделать такую же, если не получится всю, то хотя бы большую часть, а уж вязку проймы горловины и рукавов сама потом им покажет. На том и договорились.

Так вот, этот отец Петр оказался близким другом архимандрита Антония из монастыря в Болдино. На просьбы поискать хорошего химика и печатника он сказал, что слышал от того, что сейчас как раз в монастыре живут два брата - были они трудниками, потом иноками, но не захотели принять монашеский чин. Остались они без дела, и уйти им некуда - сироты они. Оказалось, один из них неплохо знает химию, делал и мыло монастырское, и разные другие премудрости знает, а второй помогал в монастыре как раз в типографии. Наталья, конечно же, почти сразу поехала в монастырь.

Архимандрит Антоний принял ее тотчас же, видно, что она была у него в фаворе и своими идеями, и вкладами, которые делала в кассу монастыря, да и тем, что покупала много изделий монастырских. Вот и в этот раз, помня просьбу бабушки из церкви в своем времени, набрала опять и крестиков, и иконок, и лампадок, другого всякого добра. Да и помолилась вновь в тиши монастыря с большим удовольствием - так там все располагало к этому, да и было не грех поблагодарить Судьбу за всю ту помощь, которая дается.

Архимандрит к просьбе отнесся благосклонно, он и сам переживал за судьбу молодых людей, но сказал, что решение целиком зависит от них. Послушник вызвал братьев, которые незамедлительно явились. Наталья смотрела на них и внутренне смеялась - они были близнецами и походили друг на друга, как две капли воды. Только цвет волос у них был разный - у одного светло-русый, а у другого - темнее намного. Только так их и различали. А звали их, как апостолов - Фома и Фаддей.

Были они совсем молодыми, лет 17-18, такими чистыми и искренними, что она даже растерялась - а захотят ли они уйти в мир из монастыря, не побоятся ли жизни вне этих защищающих стен?

Но свои предложения озвучила - сказала, что дедушка ее занимался разными химическими изобретениями, и после него осталась хорошая лаборатория, а также небольшая, но неплохо оснащенная печатня. Вот для работы там и понадобились помощники. А идеи у нее есть, жить они будут в доме, да и с деньгами не обидят. Но попросила немного рассказать о себе.

Молодые люди переглянулись, одновременно кивнули головой, и стали рассказывать, дополняя друг друга, да так ловко, что и не перебивали, и не останавливались - как будто один человек говорил:

- Мы из Смоленска, наши родители - мещане, доход имели небольшой от службы батюшки, он у градоначальника в канцелярии работал. Но хоть и жили мы небогато, родители смогли нас отправить учиться в гимназию при Императорском Казанском университете. Учебное заведение было очень сильным, директор гимназии Илья Федорович Яковкин- такой строгий.

Яковкин Илья Федорович

- Даже говорили некоторые, что "не гимназия состояла при университете, а университет при гимназии и в полной подчинённой зависимости от гимназического начальства!'

- Мы ее успешно закончили, а потом уж и в самом университете учились, там даже студентов не хватало, а нас, как лучших выпускников гимназии, сразу зачислили. Фома вот сначала на лекарском отделении учился, потом химией увлекся, даже лекарства пытался сделать. А Фаддей на отделении словесных наук, в типографии университетской немного работал.

- Но только не доучились мы - умерли наши родители в одночасье, вот и пришлось возвращаться домой. А там какие-то дальние родственники подсуетились, забрали наш домишко маленький якобы за долги. Помыкались мы, помыкались и поехали в Болдино в монастырь - услышали, что там трудники нужны. Мы тут уже почти два года живем, все здесь хорошо, только не лежит наша душа к монашескому подвигу, хотим и дальше учиться, да и делом каким-нибудь заняться!

- Только одно условие есть у нас! Друг наш тоже хотел бы уйти в мир, он художник да немного ювелир. Если его тоже возьмете, то мы согласны.

- Что же он сам за себя не похлопочет?

- Да он стесняется, а так он вон - там стоит. Эй, Варфоломей, иди к нам!

Уф, еще один апостол. А рыжий, а веснушчатый! Прямо солнечный человек! А улыбается так смущенно, одежду теребит! Ну как такого прелестного не взять!

- Здравствуйте, Ваше благородие! Я и правда очень хотел бы с моими друзьями работать, если только архимандрит отпустит!

- А что Вы умеете да знаете? И родные у Вас есть?

- Нет у меня никого, я сирота, у мастера по ювелирному делу в подмастерьях был. Он человек неплохой, только семья у него большая, приходилось не только делом заниматься, но и по хозяйству помогать. А тут еще и заболел он сильно, совсем заказов не стало. Мастер Авдей меня сам в монастырь отправил, когда понял, что прокормить всех не сможет. А тут уж я с братьями и подружился крепко, плохо мне без них будет! - а у самого глаза такие печальные, прямо кот из "Шрека"!

- Ну что же, хорошо, работы всем хватит. У меня печатня есть, да лаборатория химическая в поместье. Да и ювелир не помешает. У меня много задумок, но я потом все расскажу. А теперь давайте архимандрита спросим, отпустит ли он Вас?- уточнила Наталья.

- Отпущу, хоть и жаль мне, но раз не лежит у них душа к монашескому подвигу, неволить не буду. Пусть собираются!- махнул рукой отец Антоний.

- Сейчас, вещей у нас немного, мигом сделаем! Только Вы уж нас, сударыня, подождите!- и побежали вприпрыжку, как ученики.

Иноки и монахи Герасимо- Болдинского мужского