Рейтинговые книги
Читем онлайн Обычный человек - Филип Рот

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 30

Отправив родителей домой отдыхать, Хоуи присоединился к Фебе и оставался с ним все самое тяжелое время после операции; он начал собирать вещи, только когда врачи его уверили, что кризис миновал. В утро перед отъездом Хоуи серьезно сказал ему:

— В этот раз ты отхватил очень хорошую девушку. Постарайся не испортить все, как всегда. Не дай ей уйти от тебя.

И радуясь тому, что сумел выжить, он подумал: есть ли на свете хоть один человек с такой неуемной жаждой жизни, как Хоуи? Наверно, мне повезло больше всех, потому что у меня есть такой брат!

Он провел в больнице тридцать дней. К нему приходили медсестры: славные, добросовестные молодые женщины с ирландским акцентом, у которых всегда хватало времени немного поболтать с ним, пока он проходил процедуры. Феба навещала его каждый вечер, сразу после работы, и даже ужинала у него в палате; он не мог представить себе, как он, в таком жалком состоянии, постоянно нуждаясь в посторонней помощи, обходился бы без нее. Хоуи не нужно было специально предупреждать его, чтобы он держался за Фебу: он и не собирался ее отпускать; более того, никогда еще он не был так уверен, что хочет остаться с женщиной навсегда.

Глядя в окно, он видел, как желтеют и опадают с деревьев листья: проходила неделя за неделей, кончался октябрь. Когда однажды хирург заглянул к нему в палату, он спросил:

— Когда вы меня выпустите отсюда? Я уже столько дней потерял: вся осень 1967 года прошла без меня.

Хирург, спокойно выслушав его сетования, с улыбкой ответил:

— Разве вы еще не поняли? Вы могли жизнь потерять.

Прошло двадцать два года. Двадцать два года, в течение которых он ни разу не жаловался на здоровье, и благодаря тому, что всегда был в отличной форме, он испытывал безграничную уверенность в себе. Двадцать два года враг по имени Болезнь не беспокоил его, и тревога не поджидала его в темном закоулке. Как-то он сказал, успокаивая себя, когда бродил вместе с Фебой под усыпанным звездами небом на острове Мартас-Винъярд: «Я буду думать о вечности, когда мне исполнится семьдесят пять».

Однажды августовским вечером 1989 года он внезапно почувствовал удушье — приступ начался в бассейне городского атлетического клуба, куда он заехал после больницы, где навещал своего умирающего отца, бывая у него ежедневно уже в течение целого месяца. Он вернулся из Нью — Джерси на полчаса раньше и решил окунуться, прежде чем вернуться домой, чтобы восстановить силы. Обычно он ходил в бассейн по утрам, где всегда проплывал не менее мили. Он практически не пил, никогда не курил, и вес его оставался стабильным — точно таким же, каким был в 1957 году, когда он вернулся домой после службы на флоте и начал работать в рекламном бизнесе. После случая с гнойным аппендицитом, когда перитонит едва не стоил ему жизни, он понял, что, как и все смертные, он может серьезно заболеть, но то, что человек, ведущий здоровый образ жизни и регулярно занимающийся спортом, может стать кандидатом на операцию на сердце, казалось ему абсурдом. Такого просто не могло быть.

Тем не менее он не смог даже доплыть до противоположной стороны бассейна, перекрыть короткую дистанцию, и вынужден был подобраться к бортику, где, зацепившись за выступ, замер, боясь шевельнуться, настолько тяжело ему было дышать. Он с трудом вылез из бассейна и, пытаясь успокоиться, сел на край, опустив ноги в воду. Он был уверен, что причиной удушья послужило беспокойство из-за состояния его отца, резко ухудшившегося за последний месяц. На самом деле ухудшилось его собственное здоровье, и когда он пошел к врачу, ЭКГ показала, что в его сердце произошли кардинальные изменения. Наблюдалась сильная закупорка главных коронарных артерий. Еще до наступления вечера он оказался на койке в кардиологическом центре Манхэттенского госпиталя, где вскоре ему вручили результаты ангиограммы, подтверждающей необходимость операции. В нос ему вставили трубки от кислородного баллона, на теле укрепили множество проводков, ведущих к кардиомонитору за его кроватью. Стоял только один вопрос: делать ли ему операцию прямо сейчас или можно подождать до утра.

Где-то посреди ночи его все же разбудили. Он увидел, что вокруг него столпились люди в белых халатах — врачи и медсестры, точно так же, как когда-то они сгрудились вокруг постели мальчика из его палаты, когда ему было девять. Все эти годы он жил, а маленький мальчик был мертв, и теперь он стал этим мальчиком.

Ему назначили какое-то внутривенное вливание, и он догадался, что врачи стараются предотвратить кризис. Он не понимал, что бормочут друг другу эти люди в белых халатах, а затем он, должно быть, заснул, потому что очнулся в тот момент, когда его на каталке уже везли в операционную.

Его нынешняя жена — третья и последняя — не имела никакого сходства с Фебой: она никогда не была помощницей в критической ситуации. Утром перед операцией она шла рядом с каталкой, заливаясь слезами и ломая руки, что отнюдь не вселяло в него бодрость. Не выдержав напряжения, она в конце концов воскликнула:

— А как же я?!

Его жена была слишком молода и неопытна — на ее долю пока не выпадало тяжких испытаний, и, возможно, она хотела сказать что-то совсем другое, но он воспринял ее слова так, будто она не знает, что с ней будет, если ему не удастся выжить.

— Давай не все сразу, — сказал он ей. — Сначала дай мне помереть. А потом я помогу тебе справиться с этим.

Операция продолжалась семь часов. Большую часть времени он был подключен к аппарату «сердце-легкие», который качал кровь и дышал вместо него. Хирурги вшили ему пять шунтов, и когда его вывезли из операционной, у него был длинный разрез вдоль грудной клетки и еще один, от паха до икры на правой ноге — именно из нее была вырезана вена для коронарного шунтирования, из которой выкроили четыре из пяти отрезков.

Когда его перевели в реанимацию, он обнаружил у себя в горле трубку, которая душила его так, будто он находился на грани смерти. Из-за трубки он чувствовал себя ужасно, но никак не мог сообщить об этом медсестре, которая объясняла ему, где он находится и что с ним произошло. Тут он снова потерял сознание, а когда пришел в себя, та же трубка, душившая его, все еще торчала у него из глотки, но теперь медсестра сообщила ему, что трубку уберут, как только врачи решат, что он может дышать самостоятельно. Над собой он увидел лицо своей молодой жены, радовавшейся его возвращению в мир живых, где он снова мог бы заботиться о ней.

Отправляясь в больницу, он дал ей одно-единственное поручение — забрать машину с улицы, где он ее припарковал, и отвезти на платную стоянку в квартале от больницы. Впоследствии выяснилось, что она оказалась совершенно беспомощной: доведенная до состояния нервного истощения, она не смогла справиться даже с такой элементарной задачей и вынуждена была просить одного из его друзей о помощи. Ему и в голову не приходило, каким наблюдательным человеком был его лечащий врач, даже если дело касалось вещей, далеких от медицины: спустя какое-то время после операции врач, как обычно, зайдя его проведать, сообщил, что не может выписать его из больницы на попечение жены, если больше некому обеспечить ему уход.

— Я не должен говорить вам такие вещи, это не мое дело, и ваши отношения с женой меня не касаются. Но мне случалось наблюдать за ее поведением, когда она приходила навещать вас. Эта женщина всегда сидит с отсутствующим видом, а у меня есть долг — заботиться о здоровье своих пациентов.

Но к этому времени уже появился Хоуи. Он прилетел из Европы, где занимался делами и играл в поло. Хоуи до сих пор катался на лыжах, участвовал в соревнованиях по стрельбе и играл в поло — и в водное, и в конное; он давно стал виртуозом в этих видах спорта, еще в те времена, когда учился в средней школе в Элизабет, где вместе с другими мальчишками из итальянских и ирландско-католических семей, чьи отцы работали докерами в порту, гонял мяч осенью и прыгал с шестом весной. Все эти увлечения не помешали ему окончить школу с весьма приличными отметками и стать стипендиатом Пенсильванского университета, а затем поступить в Школу Уортона,[7] где он получил МВА — степень магистра делового администрирования. Хотя его отец умирал в больнице Нью-Джерси, а брат еле — еле выкарабкивался после сложнейшей операции на сердце в Нью-Йорке, сам Хоуи, летая на самолете из одного штата в другой, чтобы посидеть то у постели больного брата, то у постели смертельно больного отца, не терял ни мужества, ни присутствия духа, которые никогда не покидали его, так же как и способность вселять уверенность в каждого, с кем он общался. Поддержка, оказываемая пятидесятишестилетнему больному его абсолютно здоровой тридцатилетней женой, оказалась никчемной, и заботу о брате взял на себя веселый и добродушный Хоуи, с лихвой компенсируя недостаток внимания со стороны его второй половины. Именно Хоуи предложил нанять ему двух частных сиделок — дневную, Морин Мразек, и ночную, Олив Пэррот, чтобы сменить на посту женщину, которую он однажды назвал «титанически безынициативной особой», а затем стал настаивать, несмотря на возражения брата, на том, чтобы именно он покрыл все расходы по оплате медперсонала.

1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 30
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Обычный человек - Филип Рот бесплатно.
Похожие на Обычный человек - Филип Рот книги

Оставить комментарий