Избранница последнего из темных (СИ) - Касс Вероника

Катарина росла, но магии обучиться у нее никак не получалось. Девочка все время думала лишь о поездке в великую академию Трехсилия. И о пропавшей матери.

Все думали, что тена Еалана умерла родами, но Кати в восемь лет подслушала разговор бабули с тетей и узнала, что ее мать пропала необъяснимым образом сразу после родов. Когда Кати исполнилось двенадцать, у ее тети наконец-то родился второй ребенок — девочка со светлым даром. И все вздохнули с облегчением: и бабуля Кати, и сама Катарина, ведь ей никак не хотелось становиться королевой, а к оборотням невестой ехать и подавно. Да. За семь лет ее мнение об этих милых пушистиках сильно изменилось.

К середине ночи у меня разрывалась голова от информации. Горничная давно сидя уснула во время чтения; бабуля, имя которой я так и не узнала, все это время сладко спала. Я прикрыла глаза от усталости и, чтобы не уснуть, ведь впереди у меня была еще половина тетради, начала подводить итоги.

Три королевства, три промежуточных источника силы этого мира. Самый главный источник находился ровно по центру, и именно там стояла та самая Академия, о которой так много писала Кати. Единственная академия магии, неподвластная какому-либо королевству, живущая по своему своду законов и правил. Главным там всегда был архимаг — самый сильный одаренный поколения, он служил своему делу до конца жизни, и лишь перед его смертью боги указывали на следующего преемника.

Не слишком ли сложная система лишь для обучения подростков? Скорее всего, там таилось что-то более важное и интересное, но Кати было об этом неизвестно.

Ну и самое, пожалуй, важное, что я успела узнать, — этот мир находился в критическом положении. Уже восемьдесят лет не рождались темные маги. А появляющиеся на свет мальчики были лишены любого дара. А еще, что было совсем уж бесчеловечно, больше двух детей не появлялось на свет ни у кого. Лишь два, и все. Так заведено богами.

Оттого-то так и переживала тетя королева, ведь ее первенцем стал сын без магии. Ни темной, ни светлой. Никакой вообще, хотя первенцы обычно намного сильнее вторых детей.

За последние сорок лет измены в семьях самых сильных родов стали почти нормой. Особенно у темных, они почти сошли с ума от желания продолжить каждый свой род, и все их попытки проваливались с треском. Ничего. Либо светлые девочки, либо мальчики без магии. Когда у знатного тена рождался неугодный ребенок от жены, он уже не давал ей второго шанса и искал более одаренную спутницу. И общественность перестала это осуждать. Ведь попытки были ограничены. И все это было ужасно.

— Катарина, что же ты даже не прилегла? — услышала я голос бабули и распахнула глаза. Все же я не справилась со сном и сама не заметила, как отключилась.

В окошко кареты ярко светило солнце, шея с трудом поворачивалась, а руки затекли от того, как плотно я прижимала к себе дневник Кати, ставшей за эту ночь для меня почти родной.

— Так получилось, — слабо улыбнулась я, — а нам еще долго ехать?

— Нет, мы уже на территории темных, пара часов — и будем на месте, дорогая. Нас уже ждут. — Бабуля растянула губы в предвкушающей плотоядной улыбке, а мне стало совсем уж не по себе.

Она сжала мою ладонь, и я ответила, крепко сдавив пальчики тены Облэйн. После прочитанного этой ночью бабуля тоже стала для меня намного роднее. Катарина ее любила, а сама тена Облэйн жила лишь ради внучки, даря ей всю себя и сильно балуя своей чрезмерной заботой. Вот и сейчас она словно делилась со мной своим теплом. Так легко было забыться и поверить в то, что вся эта поддержка именно для меня.

Весь оставшийся путь до королевского дворца мы провели в тишине. Я поглядывала на пейзаж из оконца, который ничем не отличался от вида на территории нашего королевства. Совсем скоро мы добрались до дворца.

Сначала мы въехали в высокие кованые ворота и почти сразу завернули с широкой парадной дороги на узкую парковую аллею. Казалось, что эта дорога вообще не предназначена для езды на ней. Но бабуля и ее горничная выглядели спокойными, тогда как я во все глаза любовалась цветами, деревьями и кустарниками, которые были не только зелеными, но даже фиолетовыми и оранжевыми. Невозможное буйство красок, но настолько красивое, что взгляда было не оторвать. А цветы в основной массе были похожи на наши розы, только росли они скорее как виноград или дикий плющ, оплетая своими стволами и бутонами все вокруг.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Карета остановилась в паре метров от входа в здание, который никоим образом не был похож на главный. Узкая красивая дверь, украшенная вензелями и драгоценными камнями, похожими на наши бриллианты или фианиты.

Даже не двустворчатая. По ширине как наши сундуки. Неужели…

— Это… — начала я, желая задать вопрос, и осеклась. Вдруг Катарина приезжала сюда в промежуток от четырнадцати и до… Своей пропажи, назовём это так. Ведь я не знала, сколько ей было лет… Сколько ей, то есть мне, сейчас лет.

Как же все сложно.

— Это отдельный вход в покои, закрепленный за нашим родом. Раньше у нас не было такой привилегии, но Люк сделал этот подарок моей сестре. Все же свой личный вход — это большое удобство, — грустно улыбнулась женщина, и мне стало как-то нехорошо.

Сколько еще всего я не знала. Вот кто такой Люк? Короля звали Кириан, я точно помнила.

— Пойдем, милая. Нужно переодеться с дороги, привести себя в порядок. Нас уже должны ожидать. Так что давай поторопимся.

Тена Облэйн подняла руку, с ее пальцев тонкими струйками полились светлые потоки к камушкам на двери, а затем та распахнулась. Вот так просто, словно ее кто-то толкнул.

— Линда, помоги Катарине, потом займись размещением вещей, а я справлюсь сама, — скомандовала бабуля и, прижав свои пышные юбки, направилась внутрь.

Мы с горничной пошли следом за ней, попав сразу в гостиную.

— Здесь выход во внутренний дворцовый коридор. — Горничная указала ладонью на противоположную стену. — Ваша бабушка разместится в покоях своей сестры. А ваша комната будет вон там, пойдемте.

Женщина проводила меня, помогла раздеться. Я не противилась, стараясь вести себя так, как вела бы Катарина. Только вот когда бабулина горничная пошла за мной в ванную, я не выдержала и отправила ее к тене Облэйн обратно.

Быстро сполоснувшись, я поспешила выбраться из ванны и, опять не надевая корсет, нарядилась в приготовленное легкое платье, даже юбки у него не были настолько пышными. Стянула с зеркала уже знакомую зеленую ткань и, удостоверившись, что все хорошо, опять завесила его.

Подошла к двери и взялась за ручку, но так и не потянула ее на себя, потому что услышала голос. Красивый, низкий, хрипловатый, очень серьезный и даже будто воинственный. Мужчина говорил, а я не могла уловить слов, мне казалось, что я ощущала вибрации, впечатывающиеся в меня со скоростью метеоритного дождя. Так это было неожиданно и несравнимо даже с ударом под дых. Я замерла и прикрыла глаза, пытаясь успокоить свое выпрыгивающее из груди сердце и прислушаться.

— Глупо думать, что мы как-то пытались вас оскорбить или задеть, Аннети, — запальчиво произнес мужчина, а после громко вздохнул и почти спокойно продолжил: — Когда мир висит на волоске.

— Не преувеличивай, Кириан.

— Это ты не преуменьшай. Да, я был не прав, хорошо, признаю. Надо было для видимости пригласить твою внучку, чтобы никто не решил, что у наших стран конфликт, и не попробовал на этом сыграть. Но у меня и без этого…

Мужчина опять шумно вздохнул, и мне так сильно захотелось на него посмотреть. Детское, глупое и совершенно нерациональное желание. Мне нужна информация, поэтому надо слушать, пока есть такая возможность, но как же не хочется. Хочется отворить эту дверь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Много забот, и все это сумасшествие. Еще чуть-чуть, и я отказался бы от трона. Все равно темных уже не сталось. — Кириан, — в голосе бабули прозвучал испуг.

— Аннети, я слабо верил во всю эту затею. Но когда на некоторых девушках начали появляться метки, я понял, что мы на правильном пути. Отступать некуда. Поэтому и спекулировать на этом, как вы, нельзя.