Всего одна неделя - Линда Ховард

Ну и ну...

В голове моей один за другим начали созревать самые фантастические сценарии. Если полицейский следит, чтобы я что-то не сделала, то в чем именно заключается это «что-то»? Что предосудительного могу я предпринять? Пойти в туалет? Начать приводить в порядок бумаги на столе? И то и другое было просто необходимо сделать, хотя и с разной степенью срочности, однако такие поступки вряд ли могли заинтересовать полицию. Во всяком случае, хотелось верить, что офицера Вискосая эти пункты повестки дня не касались, особенно первый.

Углубляться в подобные рассуждения не имело смысла, а потому усилием воли я привела мысли в порядок.

Вряд ли полицейские опасались, что я неожиданно приду в ярость, выскочу на улицу и нападу на Николь прежде, чем они смогут меня остановить. Если не доводить меня до исступления, то, как правило, я и выгляжу прилично, и веду себя очень спокойно и сдержанно.

Думаю, вы уже поняли, что при желании я могу до бесконечности мысленно кружить вокруг какого-то неприятного вопроса, если не готова подступиться к нему вплотную.

И вот сейчас мне совсем не хотелось думать о том, почему офицер Вискосай стоял надо мной, словно конвоир. Ну вот просто совсем не хотелось.

К сожалению, встречаются ситуации, которые невозможно игнорировать. Реальность возникла в моем мозгу как-то совершенно неожиданно. Шок оказался сродни удару, я даже дернулась на стуле.

– О Господи! – пробормотала я. – Ведь этот выстрел предназначался вовсе не мне, так ведь? Николь... мужчина выстрелил в нее, правда? Он убил... – Я хотела сказать «ее», но неожиданно к горлу моему подступила тошнота, и потребовалось срочно сглотнуть и глубоко вздохнуть. В ушах возник противный звон, и я поняла, что сейчас совершу какой-нибудь не слишком изящный поступок, например, упаду в обморок. Поэтому пришлось наклониться, свесить голову между колен и начать дышать как можно глубже.

– С вами все в порядке? – спросил офицер Вискосай. Его голос едва пробивался сквозь противный звон в ушах. Я взмахнула рукой, показывая, что пока еще в сознании, и сконцентрировалась на дыхании. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Главное – представить себя в классе йоги.

Постепенно звон в ушах начал стихать. Я услышала, как открылась входная дверь и раздались шаги сразу нескольких человек.

– Что с ней? – поинтересовался кто-то. Я снова помахала рукой.

– Сейчас, одну минутку, – удалось мне произнести, хотя слова были обращены к полу. Еще тридцать секунд дыхательной гимнастики, и тошнота отступила. Я осторожно выпрямилась.

Вошедших оказалось двое. Одежда их была сырой от дождя, а мокрая обувь оставляла на блестящем полированном полу грязные следы. Полицейские сняли резиновые перчатки. На одной перчатке я заметила что-то красное и мокрое, и комната моментально закружилась. Пришлось снова срочно свесить голову между колен.

Поверьте, я вовсе не нежное и хрупкое создание, но в этот день с самого ленча ничего не ела, а было уже часов десять вечера, если не больше, так что уровень сахара в крови скорее всего понизился до критической отметки.

– Может быть, нужна медицинская помощь? – участливо поинтересовался один из полицейских.

Я покачала головой:

– Все в порядке, но было бы здорово, если бы кто-нибудь принес мне попить из холодильника в комнате отдыха. – Я показала вдоль коридора. – Это вон там, за офисом. Или газировку, или бутылку со сладким чаем.

Офицер Вискосай направился было к холодильнику, но товарищ остановил его:

– Подожди. Надо проверить парадный вход.

Он ушел, а Вискосай остался на месте. Второй из пришедших с улицы полицейских сел рядом со мной. Его обувь мне очень не понравилась. Так как я все еще сидела опустив голову, то смогла как следует ее рассмотреть. Это оказались черные остроносые сапоги, и они были совсем мокрыми – вода даже собиралась в капли и стекала на пол. Брюки снизу тоже намокли.

– Детектив Форестер, – представился человек.

Я осторожно приподняла голову и вытянула правую руку.

– Блэр Мэллори.

Едва не добавила «рада познакомиться», что, конечно, было неправдой, по крайней мере в данных обстоятельствах.

Как и офицер Барстоу, детектив сжал мою руку и коротко встряхнул. Рукопожатие оказалось очень хорошим: не слишком крепким и в то же время совсем не слабым. О человеке можно многое узнать по рукопожатию.

– Мэм, вы можете рассказать, что здесь сегодня произошло?

Детектив показался мне воспитанным. Я осторожно приняла вертикальное положение. Испачканных красным резиновых перчаток видно не было, так что, вздохнув с облегчением, я принялась пересказывать то, что уже говорила офицерам Барстоу и Спенглеру. Вискосай наконец-то принес из холодильника чай. Прежде чем передать мне бутылку, он даже любезно ее открыл. Я сделала основательную паузу, чтобы поблагодарить и выпить несколько глотков холодного сладкого напитка, а потом продолжила рассказ.

Когда я закончила, детектив Форестер представил мне своего коллегу, детектива Макинниса. Снова состоялось формальное знакомство с рукопожатием. Детектив Макиннис подвинул один из стульев и сел вполоборота ко мне. Он выглядел немного старше и солиднее своего товарища; в волосах пробивалась седина, а на щеках темнела трехдневная щетина. Однако несмотря на повышенную ворсистость, полицейский казался скорее жестким, чем мягким и пушистым.

– Когда вы открыли служебную дверь и вышли, почему вас не заметил тот человек, который находился рядом с мисс Гудвин? – начал допрос детектив.

– Я выключила свет в коридоре.

– Как же вам удалось отпереть дверь, если было совсем темно?

– Дело в том, что я делаю это практически одновременно, – пояснила я. – Наверное, иногда какую-то долю секунды свет еще горит и при открытой двери, а иногда гаснет чуть раньше, чем дверь откроется. Сегодня, после того как ушел последний из сотрудников, я закрыла дверь на задвижку, потому что решила задержаться и, естественно, не хотела, чтобы кто-нибудь вошел. Поэтому, выходя, я держала ключи в правой руке, а левой отодвинула задвижку и открыла дверь, одновременно выключив свет.

Я махнула правой рукой сверху вниз, показывая, как это обычно делается. Ведь мы почти всегда что-то держим в руках и все же умудряемся и отпереть дверь, и включить или выключить свет. Все так делают, то есть, конечно, те, у кого есть руки. К счастью, они есть у большинства людей; тем же, у кого рук нет, приходится сложнее, но у меня-то руки определенно имелись, в этом сомневаться не приходилось. Вот опять я начала мысленно танцевать вокруг да около. Глубоко вздохнув, постаралась привести мысли в порядок.

– Все зависит от координации движений, но по крайней мере в половине случаев дверь открывается уже в полной темноте. Хотите, покажу?