Наследница северных угодий (СИ) - Акулова Лариса

- Господин ректор, сиятельный л’Валд, тут такое дело… - заискивающе начинает пожилой человек, наматывая кончик бороды на палец, тем самым выдавая своё волнение.

- Не мямли, старикашка, говори уже.

- Так нет-с их, камешков, - наконец решается сообщить тот, пунцовея щеками.

- Куда дел, проныра? - Раад уже на самом краю своего терпения, кажется, железного, если до сих пор не тронул лекаря.

- Да тут они, - нарушает напряженную атмосферу Лири, вновь внезапно появляясь в палате, будто материализуясь из телепорта.

Она в руках держит бутылку из прозрачного стекла, наполненную желтоватой жидкостью, на дне которой серебрится необычная пыль, видимо, от размолотых камней.

- Ты что же это, из камней Ки настойку сделал от похмелья? - глаза у л’Валда расширяются, как и у других присутствующих. - Драгоценный артефакт перевёл, чтобы у тебя голова не болела после ночных возлияний?

Теперь я вижу совершенно точно. Сюртук покрывается оперением, за спиной ректора огромного размаха вороного цвета костяные крылья, а лицо, как у ястреба: с маленькими внимательными глазами, высматривающими свою добычу, острым клювом, готовым растерзать любого, и двумя точками ноздрей вместо носа.

Пока я недоумеваю, что происходит, лекарь бросается ему в ноги, с глухим стуком кладя голову на пол. Больше похоже на поклонение древнему идолу, чем на извинения.

- Давно, старикашка, тебя заменить пора, - шипит хищным коршуном мужчина, что только человеком был. - Все нервы за одно столетие вытрепал!

Не успеваю опомниться, а Раад уже бросился к ль’Ту, одним движением клюва пронзая чужую плоть. Короткий вскрик, и вот у меня уже нет лекаря, лишь бездыханное тело в луже крови.

Другие же ничуть не удивлены происходящему, смотрят безразлично на совсем недавно говорившего человека, будто подобное у них на глазах происходит чуть ли не каждый день.

- Каан, - ректор возвращается к людскому виду: перья исчезают, клюв тоже. Ал’Туган кивает, показывая, что внемлет. - Завтра в «Вестях» размести объявление: Академии требуется новый лекарь. Да в этот раз подыщи кого поумнее и без привычки пить всё, что горит. Если вновь прогадаешь с человеком, на его месте, - длинным тонким пальцем указывает на труп, - будешь ты.

Голубокожая красавица вновь понятливо кивает, уверяя всем своим видом, что слова мужчины услышала.

- А ты, ал’Сандр, не думай так легко отделаться, - теперь серые глаза хищника впериваются в мою тушку, испуганно жмущуюся к телу нага, что попытался было прикрыть мне глаза перед расправой над лекарем, но не успел. - Камней Ки в этом мире достаточно, чтобы допросить одну маленькую обманщицу.

- Ага, буду ждать с нетерпением, - неизвестно откуда во мне берётся храбрость, чтобы язвить. - И лекаря нового тоже хочется увидеть. Интересно, что за сумасшедший тут останется, когда я ему расскажу историю предшественника.

Удостаиваюсь на прощание презрительного фырка. Взмахнув полами сюртука, ректор уходит вместе с ал’Туган. Лири же поспешно хватается за метлу со словами:

- Теперь и амулетами не воспользоваться, пока хранилище не примет новый лекарь. Эх, всё руками, всё руками.

И пытается смести тело старичка. Думаю её вразумить, ведь невозможно так убрать, на вскидку, килограмм семьдесят веса, ан нет, она точно знает, что делать - ль’Ту медленно, но верно движется в сторону двери, оставляя за собой кроваво-красный след. Малоприятное зрелище, и, видимо, я ещё не такое увижу.

Глава 8

Шок приходит не сразу, какое-то время со мной все в порядке, я даже отвечаю на вопросы ль'Ву, впрочем, не запоминая их. Чужие слова ускользают, как песок через пальцы. А потом впадаю в полнейший ступор, тело отказывается повиноваться. Дрожь проходит по нему всякий раз, как вспоминаю чужой острый хищный клюв. Черт побери, такое даже в кошмарах мне ни разу не снилось, не то чтобы я рассчитывала наяву увидеть подобный ужастик.

- Ну ты чего? - спрашивает наг, ободряюще поглаживая меня по голове. Не отходит ни на шаг, сверяется с моим самочувствием, подмечает каждую меняющуюся деталь в моем облике. - Испугалась, понимаю. Я тоже был шокирован, увидев, что за нравы царят в этом мире. Пока ты о нем знаешь только из книжек, судить тебе сложно, но, поверь мне, он очень жесток. И надо делать всё, возможное, чтобы выжить. Не знаю, какие силы или, быть может, боги нас сюда занесли неведомым образом, но необходимо ценить данный самой судьбой второй шанс на жизнь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Я впервые увидела смерть другого человека, - поднимаю глаза на мужчину. - Мне сложно принять то, как легко ректор разделался с неугодным. Ну и что, что лекарь был пьяницей, все мы не без порока, но это же не повод!

Даар притягивает меня к себе, обнимая. Как же давно никто не был ко мне так близко. В детском доме не принято проявлять свои чувства подобным образом, там каждый за себя, выживает, как может. Я помню только из далекого детства, когда ещё была совсем маленькой, объятия нянечки, когда заболела ветрянкой. Тогда у меня поднялась температура под сорок градусов, и молоденькая, только после училища, девушка, следила за тем, чтобы мне не стало хуже. Сидела рядом с моей постелью сутками, обтирала от пота, прикладывала компресс на лоб. В моменты, когда становилось совсем худо, притягивала к своей груди, напевая тихо колыбельную, убаюкивая меня, пока я не забывалась болезненным сном.

Объятия ль'Ву другие. Сильные мужские руки держат крепко, будто я добыча, но при этом бережно. Надежно. Сразу почувствовала себя как за каменной стеной - защищённой. Сердце Даара гулко бьется в груди, как будто у него там не простая мышца, перекачивающая кровь, а камень, вот-вот пробьющий грудную клетку.

- Так спокойно, - одновременно говорим мы с нагом.

И тут же разжимаем объятия, стараясь оказаться друг от друга подальше. Он выглядит смущенным, уверена, и на моих щеках появился стыдливый румянец.

- Бесстыдник, - кидает презрительно Лири, закончив с уборкой тела. На полу теперь ни пятнышка, ничто не напоминает о трагедии. Затем обращается ко мне, предупреждая, - этот подлец за каждой юбкой волочится, не вздумай купиться на чужое очарование. Не порть девочку, засранец. - Грозит Даару пальцем. Затем вытаскивает из своего бездонного кармана на фартуке шкатулку. - Вот, лучше просвети ребёнка, чтобы она больше не попала впросак.

Она выкладывает на прикроватный столик пять камней из неё: чёрный, серебристый, красный, зелёный и оранжевый. Ль'Ву, бросив на них один взгляд, тут же подхватывается с места.

- Ль'Ту же говорил, что камней Ки больше не осталось! - переводит шокированный взгляд на девушку.

- Ага, стала бы я ему доверять все амулеты, как же. И правильно сделала, видишь, чем всё обернулась, - фыркает, видимо, вспоминая, как ректор накинулся на меня. - Давай, сердцеед, лучше примени свою голову, а не головку, и просвети ученицу.

- Твой язык всё такой же острый, как и в нашу первую встречу, - ль'Ву отвешивает поклон помощнице лекаря.

Та на это лишь глаза закатывает и выходит из комнаты, оставляя меня наедине с учителем.

- Не смотря на то, с каким ехидством Лири об этом сказала, она абсолютно права. У тебя недостаточно знаний, чтобы из лазарета выйти, не то что из Академии, поэтому слушай. Вот эти два камня ты знаешь: Ки и Таар, - указывает пальцем на два крайних. - Таар служит для подпитки магических сил, его добывают в горных рудниках. Ки же нужен не только для того, чтобы кого-то уличить во лжи. У него множество полезных свойств, например, лечебных. Именно по этой причине Ль'Ту его в настойку добавил. Ещё порошок из камня Ки отлично заживляет ранения и ожоги, а также является единственным средством для лечения такого заболевания как осквернение, которому подвержены дети южан. Его найти может только человек с чистым средством, именно поэтому так ценен - мало у кого кристально светлые помыслы в этом мире. Красный камень это так называемое яйцо феникса. По преданиям, первые такие амулеты нашли именно в гнёздах этих птиц, оттуда и название.