Чудик - Борис Ганаго

— Еще одна деталь: почти все рок-концерты сопровождаются многими жертвами — из-за огромного скопления безумствующей толпы бывают просто растоптаны или задушены в давке, погибают от больших доз наркотиков. Шестьсот

пятьдесят молодых людей погибли во время одного из таких концертов в Лос-Анджелесе. В уши журналистки Джуди Аргазоны, которая вела репортаж с места происшествия, сатана стал нашептывать такие слова: “Вот они! Смотри на них внимательно, они мои трофеи!”

Как в одной средневековой легенде о флейтисте, который с помощью колдовской игры на флейте избавил город от крыс, но, не получив платы, той нее сладкой музыкой увлек из города всех детей и завел их в расселину скал, откуда они уже не вышли.

Серафим перевернул страницу и завершил:

— Итак, даже самое “легкое” увлечение православного христианина рок-музыкой есть измена своей вере, есть явное оскорбление своего Господа, удаление от Него, есть общение с духами тьмы, заигрывание с сатаной.

Меня спрашивали девушки: а почему не стоит ходить на дискотеки? Может, ответом им будет такой случай. Группа десятиклассников попросила психолога объяснить, что было с ними на дискотеке. Обычно спокойная Надя вдруг исцарапала до крови лицо своей лучшей подруги Лены. Ребята вспоминали: “Мы чувствовали, будто кто-то вселился в нас, и мы уже не мы”.

А вот случай, о котором я узнал от знакомых. Один паренек, довольно крепкий, спокойный, оказался на дискотеке. Что там произошло, он никому не рассказывал. Только такие же парни выкинули его из окна второго этажа. Теперь он инвалид-колясочник. А впереди долгая жизнь. Есть о чем подумать, не правда ли? — Серафим вопрошающе взглянул на ребят.

— Спасибо тебе, чудик, — за всех ответила Рая.

Глава 7

Неожиданный десант

Все были в сборе. Не хватало только Рыжего. Был и Николай, белокурый здоровый парень с приятной улыбкой. Он редко присоединялся к этой компании, считая тусовки пустой тратой времени, к тому же в последние месяцы у них не находилось общего языка с Лёней.

Разговор шел вяло. Серафим помалкивал, не желая быть назойливым. Возможно, он ожидал какого-нибудь вопроса со стороны вожака. Но тот медлил, словно взвешивая общее настроение. Новых задумок у него не было. Иссяк. Чем дальше держать интерес ватаги, он не знал. Пауза затягивалась. Возникала скука.

— Гришка, слетай-ка за самогоном. Возьми втихую у бабки, она же торгует им. Да стаканчики прихвати, — распорядился вожак, хлопнув по плечу сидящего рядом подростка. — А ты, Петька, — кивнул он другому, — что-нибудь пожевать раздобудь.

Подростки нехотя поплелись. Несколько взоров вопросительно устремились на вожака. Тот пояснил:

— Сегодня похоронили Ниловну. Хорошая была бабка. Помянуть надо, чтобы ей было легче на том свете, — он поднял палец, указывая на небо, и добавил с вызовом: — Если там есть что-нибудь.

- Ты считаешь, что все кончается на земле? — спросил Серафим.

— А то где же?! Все имеет конец, как ни крути. И наша жизнь тоже. Потому… — и он вдруг запел хрипловатым баритоном, перебирая струны гитары:

Не будем грустить, господа офицеры,

Чего потеряли — того не вернуть.

Уж нету Отечества, нету уж веры…

Он пьяно брякнул по струнам:

Ни Отечества, ни веры…

— Это у кого нет Отечества? У тебя, что ли? — спросил Николай. — Это же песня про белых офицеров, изгоняемых с Родины, но любящих ее. А тебя кто гонит с родной земли? — А где же было это Отечество, когда Ниловна, всю жизнь горбатившаяся на него, на старости лет осталась одна, на нищей пенсии, едва передвигая ноги, брошенная всеми? — заявил вожак. — Ну, не надо так передергивать, Лёня, — остановил его Николай. — Ей картошку готовую привозили, продукты выделяли, дрова. А что одна — кто виноват, что сынок выпивал да голову потерял. Ты вон мальцов за самогоном

послал — для чего? Их с детства пить приучаешь, да? Отечество — это мы. Разве не так?

Серафим, довольный, что появился толковый парень, обратился к вожаку:

— Вот ты говорил: нет веры. У кого это нет? Ты про себя? Да и вообще, нет ни одного человека, у которого нет веры. Все верят. Но во что? Интересно, во что веришь ты? — Не твое дело лезть в мою душу! — вспылил Лёня и грубо выматерился. — Если будешь сквернословить, я уйду, — предупредил Серафим. — Ах, у нас ушки нежные, мы не приученык народному языку, — скривил губы вожак. — Не надо так, Лёня, — остановил его Серафим, — народ не кощунствует над святым именем матери. Мат — язык бесов. И ты напрасно чернишь им свою душу, да и души ребят тоже. Особенно девушек. — Ты, кажется, захотел меня перевоспитать? Я ж говорил, что у нас тут свои законы, — зло процедил вожак и, встав, направился к Серафиму.

Ему преградила путь Рая:

— Не трогай его, он не от мира сего.

Леонид отодвинул в сторону Раю и, сам не понимая, чего хочет, шагнул к Серафиму. На его пути возник Николай:

— Успокойся, Лёня! Ты перебрал на поминках. Тебе пора отдохнуть.

Вожак даже замер, еле сдерживая себя. В этот момент появился Рыжий:

— Пацаны! Полундра! Там, на берегу, — он указал направление, — возник целый лагерь! — Какой лагерь? — нахмурился вожак. — Не знаю. Разбили палатки, народу навалом. Городские. Песни поют, костер готовят.

— И кто это к нам пожаловал? — призадумался вожак. — Сходим, посмотрим. Только тихо.

Вскоре группа подростков вместе с вожаком залегла в кустах, наблюдая, как прибывшие устанавливали палатки, рыли канавки, готовили костер. Кто-то возвращался с рыбалки.

— Смотри-ка, у них надувные лодки. — Надо будет свистнуть. — Тихо вы!

К лагерю не спеша подходили Николай, Серафим и Рая. Их приветливо встретили, завязывая знакомство, такие же по возрасту парни, девчата. К ним, улыбаясь, подошел молодой священник:

— С миром принимаем! Мы, правда, еще не освоились, но вскоре ухой угостить сможем.

Проходите, проходите.

Серафим взял у батюшки благословение.

— Да мы не одни, тут еще целая орава, — доложил Николай.

— Хорошо, хорошо, зовите всех.

Николай свистнул ребятам и махнул рукой.

Те с любопытством выбрались из засады. Последним появился вожак. Он чувствовал, что его власть кончается и командовать ему будет некем, разве Рыжим.

Ребята из лагеря расставляли складные стульчики, подкатывали бревнышки, чтобы разместить неожиданных гостей. Постепенно и деревенские включились в работу по заготовке дров для костра, по устройству общего ужина. Натянутость исчезала.

Когда уже почти все расселись, появились пацаны, бегавшие за самогоном и закуской. Они недоуменно остановились, не зная, как себя вести.

— О, еще гости! — приветствовал их священнослужитель. — Проходите! А что это у вас в руках? — Самогонка, закусь, — простодушно ответили посланцы. — Ну, закуска нам сгодится. А вот самогон для чего? — нахмурился батюшка.

Возникла пауза.

— Сегодня похоронили одинокую бабулю. Помянуть думали, — пояснил вожак.

— А ее отпевали? — спросил священник. — Нет. — Одинокая, говоришь? Ну, так завтра можно будет и панихиду отслужить. У нас и маленький хор есть. Надеюсь, она православная? — Наверное. Богу, я знаю, молилась. По праздникам, когда помоложе была, в церковь добиралась, — рассказал о своей соседке Николай. — Ну и слава Богу! Меня зовут отец Павел. Завтра в десять утра зайдите за нами, пойдем на кладбище. Вот и помянем, как положено, а самогона чтобы духу тут не было. Договорились?

Николай согласно кивнул, а Леонид смотрел на все происходящее хмуро.

Перед ужином городские помолились. Деревенские с удивлением смотрели на сверстников.

Потом все с удовольствием уплетали уху, пели песни, глядя на костер.

Перед расставанием отец Павел предложил местным ребятам составить волейбольную команду и завтра вечером сыграть товарищеский матч.

Деревенским эта идея понравилась и, возвращаясь, они горячо обсуждали состав команды. Капитаном выбрали Николая — он как никак спортсмен.

Вожак шел молча, засунув бутылку в карман. На него никто не обращал внимания.

Глава 8

Уважил мать

Весть о том, что Ниловну будет отпевать священник, мгновенно разнеслась по всей деревне. На кладбище собрались все от малого до старого. Такого здесь давно не бывало. Впечатлил и приезд ее сына Семена. Этого никто не ожидал. О нем всякое поговаривали. А тут гляди-ка: опоздал, но приехал. Старые люди одобрительно кивали головами.

— Молодец, молодец! Уважил мать родимую. За сотни километров прилетел. А как иначе? Люди же мы… Люди.

Когда батюшка в сопровождении Николая, Серафима, хора и всего православного лагеря появились у кладбищенской калитки, первыми подошли взять благословение Семен и тетя Тамара. Видя это, просили их благословить и другие сельчане.