Рейтинговые книги
Читем онлайн Семь грехов радуги - Олег Овчинников

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 59

— А они выпрямляли! Знаешь, как из них потом компот пить неудобно? А напиток пепсикольный? Помнишь, в меню иногда откровенно писали: «Напиток пепсикольный». Попробуешь — он и есть! Содержание пепси-колы — процентов тридцать, остальное — вода…

Подсвеченная громада ЦДЭ на расстоянии напоминала гигантскую подстанцию: света много, а окон нет. Мы двигались не спеша по Татарскому мосту. Маришка лавировала между лужами, стараясь пройти где не по суху, там по мелководью, чтобы не замочить полусапожки, и все вспоминала, вспоминала, вспоминала… Брала реванш за долгий час вынужденного молчания и разминала речевой аппарат перед завтрашним эфиром. А я лишь время от времени вставлял в ее ностальгический монолог свое «Да помню я, помню!», глядя, как сбросившая ледяной панцирь река маслянисто скользит под нами, далекая и неслышная из-за шума проносящихся по мосту машин.

Наверное, поэтому, увлекшись созерцанием водной стихии, я не сразу уловил те изменения, которые произошли с Маришкой. Если, конечно, они происходили, то есть совершались во времени, а не возникли внезапно и вдруг.

Когда после очередного «Помнишь?» я взглянул на нее, мне показалось сперва, что это лучи нескольких прожекторов наложились на слепящий свет противотуманных фар, которые без надобности включил водитель идущего во встречном потоке джипа, и сыграли с моим зрением нехорошую шутку. Но вот джип поравнялся с нами и промчался мимо, а наваждение так и не прошло, так что я на мгновение утратил чувство реальности и, качнувшись, остановился на полушаге, в то время как Маришка продолжала идти вперед, припоминая на ходу, как мой бывший одногруппник Пашка гнался по лужам за переполненным автобусом с дипломатом наперевес, забрызгался с ног до головы, а когда автобус остановился, не смог в него влезть. Как ни в чем не бывало шла, разговаривала сама с собой и ничего не замечала!

— Марина! — позвал я, поражаясь спокойствию собственного голоса. — Ты вся фиолетовая!

Остановилась, обернулась, состроила хитрую мордочку.

— Все ты путаешь, Тинки-Винки! Это ты фиолетовый. Ляля — желтая.

— Марина! — тупо повторил я. — Ты вся фиолетовая!

— Умница, Тинки! — продолжала дурачиться она. — Все телепузики знают, что шутка, повторенная дважды, становится в два раза…

И тут ее взгляд упал на ладони, сложенные для шутливых аплодисментов.

Маришка вскрикнула. От испуга или восторга — у нее это всегда получается одинаково. Взметнула вверх рукава куртки, оголяя предплечья. Нагнулась, чтобы разглядеть колени.

— Я что, вся такая? — спросила дрогнувшим голосом.

— Вся, — подтвердил я.

— И лицо?

Я только кивнул. Это-то и было самым страшным. Стоял в трех шагах от нее, огромный и тупой, как Тинки-Винки, и не знал, чем помочь. Только кивал в ответ и бормотал:

— Даже волосы.

— Ужас! — сказала Маришка и поправила плащ. — Это все чай!

Я немедленно вспомнил все: и маленькие запотевшие стаканчики на подносе и предостерегающий шепоток писателя. Но все-таки сморозил — от растерянности:

— Какая связь? Чай был красный, а ты — фиолетовая…

— Ты не понимаешь. Ты вообще слушал, что говорил толстяк на сцене?

В этот момент она снова была самой собой — супругой, заботливо вправляющей своему мужу-тугодуму вывихнутые мозги. Но при этом — непереносимое зрелище! — оставалась до корней волос, до кончиков ногтей и до белков глаз — фиолетовой. От макушки до пяток, различие наблюдалось только в оттенках. Глаза и губы были светлее, чем кожа лица. Еще светлее — волосы и ногти. Они как будто светились в подступающих сумерках.

— Пытался. — Оправдываюсь: — Меня писатель отвлекал. Пока слушал — вы вроде заповеди выбирали. Демократическим путем.

— Заповеди… — Зубы обнажились в усмешке. Мне уже доводилось видеть такие зубы — в детстве, у бабушки на даче, в обломке зеркала, пристроенном над рукомойником. В дни, когда поспевала черника. — А что такое цвето-дифференцированная эсхатология — понял? Дай сюда календарик!

— К-какой?

— Какой! Ты что, боишься меня? Думаешь, это заразно? — Маришка первая сделала шаг навстречу, не церемонясь запустила руку мне во внутренний карман куртки.

Одинокий прохожий, вздумавший по мосту пересечь Москва-реку в столь неурочное время, завидев Маришку, резко передумал и решительным шагом устремился обратно. Я понимал его: моя жена всегда была страшна в гневе.

— Так и есть! — сказала она, и рука, сжимающая закладку-календарик, безвольно опустилась. Маришка слепо сделала несколько шагов в сторону и остановилась, наткнувшись на ограждение моста. В ее походке было что-то от куклы Барби, из пластмассового тела которой удалили все шарнирные элементы. Я оказался рядом как раз вовремя, чтобы услышать болезненный шепот:

— Мы не просто выбирали заповеди. Кроме этого, мы распределяли цвета. Каждой заповеди — свой цвет. Цветовая дифференциация. Наглядное греховедение. Убийство — красный, воровство — оранжевый… Выбирали, руки тянули, спорили… Одна тетка все предлагала за измену не перекрашивать. Ну, может быть, немножко, в бледно-розовый. Долго смеялись… Думаю, один толстяк заранее знал, чем все закончится. На! — Бумажная полоска ткнулась мне в ладонь. — Посмотри там, на фиолетовый.

Недоумевая с каждой минутой все сильнее, я прищурился на календарик. Вернее, на его оборотную сторону. И в рассеянном свете заоблачного солнца разглядел наконец слова, напечатанные мелким шрифтом поперек градиентной цветовой шкалы.

Сверху закладки, на красном фоне, было написано: «убийство», ниже, там, где красный цвет плавно перетекал в оранжевый, — «воровство»… Я заглянул в самый низ радужной раскраски и с трудом разобрал на темно-фиолетовом черные буковки, сложившиеся в «пустословие».

— Что за чушь? — заторможенно спрашиваю. — Что общего между убийством и пустословием? Разве это грех?

— Как видишь, — безрадостно иронизирует Маришка, ссутуливаясь над перильным ограждением моста.

— В любом случае, — пытаюсь сосредоточиться и начать мыслить здраво, — даже если грех, пусть смертный, пусть самый страшный — все равно, каким образом…

Но Маришка не слушает, только причитает тоскливо:

— Что же делать? Что делать? — и вдруг сбивается на непоследовательное: — Мне же завтра работать!

Я хотел было сказать, что диджей на радио — не то же самое, что диктор на ТВ, цвет кожи особого значения не имеет. Но на всякий случай промолчал. Чай по-самаритянски я, конечно, не пил, и все-таки… Не хватало еще пофиолетоветь обоим!

Предложил только:

— Может, мороженого?

Ей-богу, это было лучшее из того, что пришло мне в голову в тот момент.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 59
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Семь грехов радуги - Олег Овчинников бесплатно.
Похожие на Семь грехов радуги - Олег Овчинников книги

Оставить комментарий