Всегда только ты - Хлоя Лиезе

Поговори о Фрэнки.

— Я сосредоточен. На дороге, — включив правый поворотник, я проверяю зеркала и сворачиваю с улицы Фрэнки на бульвар Хоторн.

— Чувак, — фыркает Райдер. — Налево на Хоторн, затем направо на Инглвуд. Так намного быстрее.

Я на долю секунды сердито смотрю на него через зеркало заднего вида.

— Ты можешь не рулить с заднего сиденья?

— Не может, — Уилла улыбается ему через плечо. — Когда мы только переехали в Такому, мы столько раз ссорились, потому что он указывал мне с пассажирского сиденья. Теперь я просто позволяю ему садиться за руль и притворяюсь, что он мой шофёр. Или так, или придётся его расчленять.

Райдер усмехается.

— Я не против ссор в машине с тобой. Обычно это приводило к последствиям, которые я терпел с большим удовольствием.

— Так, — я вскидываю руку. — Этот фургон — пространство с рейтингом 0+.

Это заставляет Уиллу издать фыркающий смешок.

— Я всё ещё не могу смириться с тем фактом, что ты купил фургон, — она счастливо вздыхает. — Это так в твоём духе.

— Учитывая парней в команде и Шекспировский Клуб, я вечно везу куда-то кучу людей. Кроме того, тут куча места для моей экипировки…

— И для детей, которых нарожаете вы с Фрэнки.

Не будь я спортсменом с чертовски хорошей координацией, я бы сейчас разбил машину.

— Уилла, — говорит Райдер с заднего сиденья. — Полегче с ним.

— Полегче? Мне неизвестно значение такого слова, — ткнув меня в плечо, Уилла наклоняется поближе. — Итак, расскажи мне, давно вы знакомы?

— Она начала работать на Кингз за год до меня.

— То есть, ты знаешь её всю свою профессиональную карьеру. Хм, — Уилла прищуривает глаза и поглаживает невидимую бородку. — Интересно.

— Уилла, — предостерегающе произносит Райдер.

Она делает в его сторону шугающее движение, будто он раздражающая мошка, а не парень, сложенный как полузащитник, который без проблем будет щекотать её, пока она не описается.

— И ты ведь воздерживался от свиданий с тех пор, как подписал контракт с Кингз? — выпытывает она.

Я старательно фокусируюсь на дороге.

— Как и большинство новичков, с момента подписания контракта я посвящаю практически каждую секунду своей карьере.

— Но ты больше не новичок.

— Это не означает, что у меня внезапно появилось время для романтики.

Она мрачнеет.

— Я в это не верю. Ты же как-то умудрялся в колледже, не так ли? Ты балансировал между требованиями хоккея первого дивизиона, академическими нормативами и романтикой.

— У меня не было девушки в колледже, — нажав несколько кнопок, но не отрываясь от дороги, я наконец-то нахожу ту, что опускает окно с моей стороны. Допрос Уиллы заставляет меня потеть.

— Ты явно уходишь от ответа. Смысл в том, что ты находил время, чтобы встречаться. Или, ради твоего романтизма эпохи Ренессанса, лучше сказать, чтобы ферлакурить и обхаживать дам.

Я закатываю глаза.

— Воистину, Вильгельмина, временами желаю я, чтоб судьба нас не сводила.

Уилла морщит нос.

— А? — она переваривает смысл сказанного и шлёпает меня по груди. — Эй, это грубо. И неправда. Ты меня любишь. Я твоя любимая почти-невестка

— Ты моя единственная почти-невестка.

— Ренни Ру, тебе не удастся меня отвлечь. Она тебе нравится, не так ли? Поэтому ты не встречался ни с кем с тех пор, как присоединился к команде.

Я смотрю на дорогу. Почему требуется так много времени, чтобы проехать несколько миль до Манхэттен-бич?

Уилла мечтательно вздыхает.

— Ах. Это чертовски романтично. Ты тоскуешь по ней.

Райдер сочувственно похлопывает моё плечо с заднего сиденья. Я не ожидаю, что он вклинится. Он самый тихий из нас всех, и когда Уиллу понесло, её всё равно не остановишь.

— Уиллис, — я смотрю на неё, пока мы стоим на красном сигнале светофора на Сепульведе. — Фрэнки невероятно серьёзно относится к работе. Я знаю её три года, и за всё это время стало очевидно, что для неё я лишь один из парней, часть работы. Работы, которая недвусмысленно запрещает отношения между игроками и персоналом.

Уилла смотрит на меня, но светофор переключается на зелёный и спасает меня от взгляда в эти интенсивные янтарные глаза.

— Интересный ответ, — она откидывается на спинку и открывает своё окно, впуская новый порыв тёплого весеннего воздуха.

— Чем это интересный? — спрашивает Райдер.

Уилла широко улыбается.

— Тем, что это вообще не ответ.

* * *

В отличие от большинства моих сверстников (и поверьте, они ненавидят меня за это), профессиональная игра в хоккей не была мечтой моего детства. Я происхожу из большой шведо-американской семьи футболистов.

Райдер, который по старшинству идёт сразу за мной, играл за КУЛА и был заслуженно уверен, что потом пойдёт в профессиональный спорт, но бактериальный менингит на первом курсе так сильно повредил его слух и ощущение равновесия, что его карьера закончилась. Фрейя тоже играла за КУЛА, но потом повесила свои бутсы, получила докторскую степень и начала работать в сфере физиотерапии. Она сказала, что любила футбол не настолько, чтобы посвятить ему всю жизнь. Аксель, мой старший брат, играл на протяжении всех старших классов школы и всё ещё с удовольствием играет в соревновательной лиге учащихся.

Два моих младших брата, Вигго и Оливер, оба превосходно играют, но только Оливер играет на уровне колледжа, тогда как Вигго решил не поступать в колледж и теперь играет в соревновательной любительской лиге, как Аксель. Наша младшенькая, Зигги, в разы превосходит уровень своих друзей-старшеклассников и играет за женскую национальную сборную U-20. Она решительно настроилась однажды попасть в женскую олимпийскую сборную, и если бы я сомневался в её способностях (а я не сомневаюсь), одна лишь её настойчивая натура убедила бы меня, что она придёт к этому.

Что касается меня, я играл в футбол, и мне нравилось. У меня хорошо получалось. Но я никогда не обожал этот вид спорта. Дойдя до старших классов, я не сдружился ни с кем из футбольной команды, и пусть из меня получился отличный вратарь, душа к этому не лежала. Тогда я только-только переехал из штата Вашингтон. Я не ладил с калифорнийскими парнями — этот долговязый, занудный, высокий рыжий, которому нравились стихи и живые театральные представления, которому не было комфортно обсуждать девочек так, как это делали другие парни, который ненавидел мелочные игры за власть и ту ужасную манеру, в которой парни обращались друг с другом в раздевалке и коридорах.

Когда я был в десятом классе, на вечеринке моих родителей коллега папы посмотрел на меня, видимо, увидел потенциал и спросил, не заинтересован ли я в хоккее. В свободное время доктор Эванс был тренером для лиги парней моего возраста и сказал, что даст