Башкирские народные сказки - Автор Неизвестен -- Народные сказки

и зятьям рассчитываться надо по уговору: старший палец свой отрубил; а у второго со спины кожу на ремень содрали. Так получив в обмен скатерть, зятья довольные домой поехали. Потом Незнай выехал, собака и кошка за конём бегут. Приехал Незнай во дворец, задолго до старших свояков. Те лишь через десять дней вернулись. Увидели, что Незнай дома, смеяться над ним стали. Царь же сердится на младшего зятя: думает, что он ничего не раздобыл, а вот раньше старших зятьёв домой прибыл.

Собралась вся царская семья. Царь Незная начинает строго допрашивать, а тот говорит:

— Ты прежде у своих старших зятьёв спроси: почему один из них в рукавицах сидит, а другой в тёплой рубахе летом парится?

Царь проверить распорядился, в чём дело. Проверили — у одного пальца нет, у другого со спины полоса кожи вырезана. Тогда Незнай говорит:

— А где недостача находится, знаете? У меня! — Вытаскивает срубленный палец и полосу кожи, зятьям отдаёт.

— Приставьте на место, а добытую мною волшебную скатерть верните.

И рассказал обо всём подробно. Разгневался царь. Хотел казнить старших зятьёв за то, что обманули его, но Незнай с женой за них заступились. Когда царь умер, стал Незнай царством править, а везири во всём ему помогали.

Санай-батыр

В давние-давние времена жил вместе со своими родичами среди лесистых гор один старик по имени Ульмесбей. Бессмертный батыр — вот что означало его имя. Справа от них были владения Тойгонбея-батыра, а слева жил со своим родом Таргынбей-батыр. Все они охотниками были.

И вот как-то раз возвратился Ульмесбей-батыр с охоты — больной, бессильный. Ни слова сказать не может, ни вздохнуть. Собрались аксакалы на совет, думали, решали, ничего придумать не могли. Тогда позвали они самого мудрого аксакала. Тот и говорит:

— Советовал я ему: не ходи один на охоту, бери с собой сына, Кусун-батыра. Не послушался…

И стал он вместе с другими аксакалами гадать, что могло так сильно напугать Ульмесбея-батыра, что причиной его болезни могло быть. Бросил мудрец в кузовок[21] с водой глины — она и позеленела в воде-то. Догадались тогда старики, что молния ударила в Ульмесбея-батыра, оттого он и заболел. А сын его, Кусун-батыр, и говорит:

— Весь белый свет обойду, а найду лекарство для отца!

— Погоди, сынок, — говорит мудрец-аксакал. — Знаем мы, что силы в тебе достаточно, да только не забывай, что и Ульмесбей силой не обделён был, а вот поди ж, другая сила его силу одолела.

И простёр мудрец руки к Кусуну-батыру, и провёл ладонями по телу его с головы до ног. И другие аксакалы сделали то же. А известно, что после этого батыр в огне не сгорит, в воде не утонет.

Отправился Кусун-батыр по свету искать снадобье для отца. Шёл он, шёл — глядит: молодой ельник раскинулся. Вошёл в ельник, видит: нора волчья. А вокруг неё змеи шипят и двух волчат из норы волокут. Выхватил Кусун-батыр меч и стал змей рубить. Рубит он их, рубит, а каждая змеиная половинка снова в змею обращается и в ельник уползает. Только через три дня и три ночи расползлись все змеи. (Ну а змеиный яд для Кусун-батыра, конечно, не страшен был!) Присел он отдохнуть, а тут волчица появляется: человеческий дух учуяла. Хотела она разорвать батыра, а волчата и говорят:

— Он нас от смерти спас, не трогай его!

Спрашивает тогда волчица Кусун-батыра:

— За то, что спас детей моих, что желаешь ты?

— Ищу я по белу свету лекарство для отца, — отвечает Кусун-батыр.

— Найдёшь ты это лекарство возле трёх берёз, — говорит волчица. — Туда ступай. Увидишь под берёзами трёх девушек. Будут они ветви берёзы сплетать и к веткам тем птичьи когти привязывать. К одной ветке — коготь беркута, ко второй — стервятника коготь, к третьей — журавлиный. И на этих когтях о счастье гадать будут. Из первого когтя кумыс[22] течь будет, из второго — паутина, из третьего — мёд. Если эти три снадобья смешав, напоишь отца, болезнь оставит его.

Отправился Кусун-батыр туда, куда волчица указала. И вправду, у трёх берёз три девушки сидят. Одна Тойгонбея-батыра дочь, вторая — Таргынбея-батыра, а третья — мудреца-аксакала дочь. Поставили они бурдюки[23] в холодную воду, а сами сидят разговаривают. Вот дочь Тойгонбея-батыра сплела ветви берёзы, что по левую руку росла, коготь беркута привязала и говорит:

— Кабы стать мне невестой Кусун-батыра, приготовила б я тогда самый вкусный кумыс на свете и всех людей угощать стала.

И в это время из когтя беркута кумыс полился, и просветлела девушка лицом.

Заплела вторая девушка берёзовые ветви, привязала коготь стервятника и говорит:

— Стать бы мне невестой Кусун-батыра — я б тогда на весь белый свет одежды нашила.

Только она сказала это, как из когтя стервятника на паутине паук спустился, и просветлело лицо девушки.

Заплела берёзовые ветви младшая из них, дочь мудреца-аксакала, привязала журавлиный коготь и говорит:

— Если б я стала невестой Кусун-батыра, я б родила ему сына, и был бы он сильней самого Кусун-батыра. И назвала б я его Санай-батыром.

Сказала она так, и из журавлиного когтя мёд побежал. Засияло лицо девушки. Вышел тогда Кусун-батыр пред девушками и говорит:

— Ты моей старшей женой будешь, — и указал на дочь Тойгонбея. — Весь народ нашим кумысом досыта напоишь. А ты средней женой моей станешь, на весь белый свет одежды нашьёшь, — указал он на дочь Таргынбея. — Тебе же, красавица, — сказал Кусун-батыр самой юной девушке — дочери мудреца-аксакала, — быть моей младшей женой. Роди мне сына, чтоб сильней меня был.

Вернулись они все вместе домой, напоили Ульмесбея-батыра снадобьем, вернулось к тому здоровье.

А сын его, Кусун-батыр, тех трёх девушек в жёны взял. Старшая кумыс готовит, средняя одежды шьёт, а младшая бременем отяжелена, Санай-батыра вынашивает. Невзлюбили её старшие жёны, злую зависть затаили. А когда та рожать собралась, старшая жена объявила, что за повитухой надо послать, а сама бабку-колдунью, что на их стойбище жила, вызвала. Средняя объявила, что за нянькой посылает, а сама злую ворожею привести велела.

Родился ребёнок, а старухи и говорят:

— Давайте его щенком подменим и в лес отнесём.

Так и сделали: вместо младенца щенка положили, а Санай-батыра в лес отнесли.

— Младшая твоя жена, — сказали они Кусун-батыру, — щенка родила, не сдержала,