Осень без надежды - Керк Монро

Впрочем, так говорили обо всех королях из древних династий, уцелевших во время Великого Нашествия. Будь то аквилонские Канахи, неме-дийские Эльсдорфы или зингарские Бальтанасы.

— Где ж я им возьму три спальни сразу-то? — причитал Сташув, подобно громоносному шарику на ножках носившийся по Каина-Горе и улаживающий десятки мелких дел, связанных с приездом госпожи. — Простыней-то льняных чистых нету! Эх, знал бы, где упасть — соломки бы постелил… Придется хозяйке на шкурах спать, да оно и мягче. Мужиков уложим при казарме стражи, потерпят. Где бы полыни добыть супротив клопов? Да разве ее среди ночи добудешь, проклятую? Войто! Беги за полынью!

— Куда? Где я вам ее найду, вельможный каштелян?

— Где хочешь, там и ищи! Чтоб была тотчас! Батюшки! Я ж про одежду для господ забыл распорядиться! Войто, брось полынь, беги в кладовую! Самое лучшее заберешь!

— Во, сударь, вспомнил! В кладовой, где одежды сложены, и полынь отыскать можно! Она там моль отгонять развешана!

— Так почему стоишь, балбес? Одна нога здесь, другая 'там!

В главной зале, где тускло поблескивал в свете факелов трон из серебра — потемневшее от времени и слегка небрежно отлитое местными умельцами жесткое кресло — вовсю накрывали длинный стол, выметали подгнившую солому, стлали вместо нее свежую, и выгоняли незнамо как забредших в увешанное старинными знаменами помещение гусей да кур.

У белошвеек даже нашлась чистая, ни разу не пользованная скатерть, на которую, впрочем, немедленно опрокинули блюдо с зажаренными утками, плававшими в густом соусе из чеснока и белых грибов. С кухни тащили все, что успели приготовить: помянутых уже уток, непременные грибы во всех разновидностях — соленые, вываренные, моченые, жареные; курицы, окорок, свежие ягоды, на которые были щедры кернодские болота, сушеную рыбу, пышные блинчики, залитые медом и вареньем… Особое райдорское кушанье — измельченное мясо, завернутое в кусочки раскатанного теста и сваренное в бульоне — поставили на трапезный стол в необъятном глиняном горшке, туда же присовокуплялись пахучие травки, от укропа с петрушкой до малознакомых цивилизованным людям лесных корешков. Репка и морковь в горшочках, рябина черная и красная, колбаски из поросятины и оленины, бычий язык…

Сташув сознавал, что несколько перестарался и всем этим добром можно запросто накормить человек двадцать самых голодных взрослых мужиков, только вернувшихся с битвы от зари до заката, однако никто не посмеет упрекнуть управителя танетва в том, что кернодцы негостеприимны и не смогут достойно встретить правопреемницу владетельного герцога Юстиция, да упокоится он за гранью мира, на Серых Равнинах…

«Погоди-ка, старый боров, — ахнул вдруг про себя достойный каштелян. — Что же такое у нас получается? Сели все семейство господина нашего герцога перебили дикари, когда штурмовали Пайрогию… А младшего сына Юстиния, благородного Хенрика, загубили пиктские варвары во время битвы при Гарантии, значит… Значит наша ясноокая господа — единственная наследница! Не по крови, а по писаному бритунийскому закону — герцог лично ей жалованную грамоту на поместье выписал! Древние законы Райдора и Бритунии признают право женщины наследовать престол герцогов, если в живых не осталось родственников-мужчин и тем продолжать династию. А если и родичей-женщин не осталось — наследует тот, у кого жалованная грамота! Выходит, Соня — светлейшая герцогиня всего Райдора?

Девица низкого рода! Низкого? Да и плевать, зато настоящая, доподлинная и законная хозяйка появилась! Беда на мою седую голову!»

— Войто! Войто-о!

— Полынь принес, одежду в купальни переправил, — отрапортовал появившийся ниоткуда веснущатый страж. — Еще какие поручения, вельможный каштелян?

— Сгинь с глаз моих, лоботряс! Хотя нет, постой. Нет, катись отсюда и чтоб я тебя не видел! Марш в казармы, переоденься в чистое, а то смердит потом, будто от объезжаемого жеребца. Чего господа?

— Покупались, одеваются. Может, еще чего нужно сделать?

— Веди их мигом в малый двор. Я сам сейчас спущусь. Иштар Добросердечная, ужин остынет! Разве можно кушать холодное?

— Можно, — уверенно ответил Войто. — Смотрите, сколько наготовлено. Да пусти меня за такой стол, я бы из-за него седмицу не вылезал! А сами, господин каштелян, стражу капустой кормите, да жирной свининой.

— Не твоего ума дело! Позор для дружинника брюхо отращивать! Чего стоишь? Бегом!

Сташув, которого так и распирало от жажды деятельности (пусть управитель и был более «жаворонком», нежели «совой», предпочитая ложиться рано, а вставать с самым рассветом), шустро пронесся к озаренному факельным светом малому двору Каина-Горы, обозрел бравое воинство (десятникам удалось собрать едва полсотни человек, а самих десятников слегка покачивало от пивных паров), после чего принял надлежащую позу и проорал:

— Ригг! Торольв! Хансе! Вы, вы, дармоеды! А ну, ко мне со всех ног!

— Чего изволите, вельможный? — вопросил самый смелый и молодой из десятников. Кольчуга у него была слегка драная под мышками и на заду, а крепким элем от доблестного воителя смердело за тридцать локтей.

— Ты, Хансе, заткнул бы пасть и слушал, что каштелян говорит! — надсаживал голос Сташув.

— Отчего оружие не чищено?

— Так никто не приказывал, господин… Сами же говорили — если придет супостат, будем не мечом работать, а луком да арбалетом. И никакая степная зараза к Каина-Горе за перестрел не подойдет.

— Строй подровнять! Знамя-то, знамя где? Куда, собаки, знамя подевали?

— Так оно… — проворчал вислоусый Торольв,

— в главной зале висит, вместе с остальными вымпелами. Сугубо для красоты и услаждения взоров.

— Ой, лопухи! И как вас тан только на службе держит! — простенал Сташув, забывая, что настоящего тана здесь последний раз видели лет семь назад, а заезжавшую еще до начала Великого Завоевания на несколько седмиц госпожу Соню как правительницу никто не воспринимал всерьез — подарил герцог боевой подруге во владение Кернодо, и пусть его. Герцогская семья может распоряжаться земельными владениями как угодно — хоть последнему нищему подари.

А тут — молодая и решительная златоволосая особа с видами на благородство!

Соня тогда лишь поохотилась, погуляла по окрестностям, забрала с собой плавленые слитки серебра, с помощью которых собиралась набрать боевой отряд для каких-то своих таинственных целей, и более Соню в Кернодском танстве никто не видел. Где пропадала — то тайна великая есть.

— Так тащить знамя? — вопросил Торольв. — А то всамделе нехорошо получается. Танова дружина, да без вымпела.

— Войто! — воззвал Сташув. — Войто! Возьмешь на нижнем дворе лестницу, снимешь кернодский флаг с потолка! Не тот, что синий с полосками, а зеленый! Это где два волка к бочке приникли! Понял?