Умереть впервые - Константин Бояндин

У поворота на первую лестницу, откуда еще был различим более светлый контур входа, Таилег переобулся. Сложная, многослойная подошва была некогда изобретена ольтами. Позже многие мастера использовали упругий, бесшумный материал — особенно мастера ловких рук. Переобувшись, Таилег совершенно переменился. Он быстро прокрался к комнате с символом — где следовало оставить булавку, — спрятал там рюкзак и, сверяясь с планом лабиринта, бесшумно поднялся наверх.

Соглядатай уже спускался по дальней лестнице.

План лабиринта, судя по всему, у него тоже был. «Интересно, что стало со стражником?» — подумал Таилег и искренне пожалел его. По всем канонам убийца не оставит Б живых никого, кто мог бы поведать миру, что же случилось… В любом случае бедняге уже не помочь.

Что-то слабо скрипнуло, и Таилег заметил, что убийца извлек небольшой, но внушительный арбалет. Новейшей конструкции, заряжавшийся целой обоймой стрел. Зачастую отравленных. Спуск — поворот рукоятки — арбалет вновь взведен. Время перезарядки — полторы секунды.

Хорошо, если в него будут стрелять только из этого.

Один промах убийца-таки совершил. Он держал в руке крохотный светящийся шарик, чем выдавал себя за сотню шагов. То ли думал, что сам Таилег такой же неопытный, то ли надеялся на себя. Как бы то ни было, близко подходить не следует.

Случай подвернулся скоро.

Стоило убийце постоять несколько секунд у одного из перекрестков, как внимание его притупилось. Таилегу хватило нескольких секунд, чтобы метнуть камень.

Послышался глухой стук, камень отскочил от затылка, и верзила принялся медленно оседать.

Теперь быстро к диаграмме — положить булавку, — бегом к оглушенному и связать его. А там — назад, в гостиницу, и скорее предупредить Даала, что герцог вышел на тропу войны.

По-кошачьи мягко Таилег прыгнул почти в самый центр диаграммы, полу-инкрустированной в полу, полуначерченной светящимся мелком. И тут-то все пошло не так, как ожидалось.

Стоило ему извлечь булавку, как воздух вокруг сгустился, стал вязким и окружил юношу непроницаемым для звуков покровом. Отчаянно сопротивляясь, Таилег попытался быстро наклониться и положить булавку — острием на зеленый кирпичик, ушком на красный — и понял, что воздух сгущается, а дышать становится невероятно трудно.

Он заметил блик, когда стрела, неслышно пущенная ему в затылок, вошла в конус света, что испускала диаграмма вертикально вверх. Понимая, что не спасется, он изо всех сил оттолкнулся от пола. Стрела коснулась отточенным краем жала его щеки, заливая глаз кровавыми брызгами. Двигалась она медленно, но не потеряла своей убийственной силы…

Булавка выскочила из пальцев, но Таилегу было не до того. Надо было покинуть диаграмму, прежде чем верзила пошлет второй снаряд.

Он падал невероятно медленно, опираясь на сгустившийся до плотного киселя воздух, и неожиданно ощутил, что летит. Ощущение было неземным… но долго ли он будет им наслаждаться?

Камень мягко коснулся его головы. Ноги еще лежали внутри диаграммы, и та не собиралась отпускать их без борьбы.

Булавка продолжала падать.

Острие очередной стрелы глядело ему между глаз, и Таилег понял, что спасет его только чудо.

С музыкальным звоном булавка коснулась пола и, к величайшему изумлению юноши, вонзилась в самом центре, касаясь стержнем всех пяти сходившихся в центре кусочков цветного камня.

Весь центр диаграммы неожиданно посерел, а булавка вспыхнула ярко-синим пламенем. Скорее разумом, чем слухом, Таилег ощутил, как вторая стрела покидает свое отполированное ложе.

Закрыв глаза, он отчаянно оттолкнулся от переливавшейся мозаики. Что-то невероятно тяжелое встретилось с его головой, и мириады огненных брызг заполнили вселенную.

Потом был долгий, почти непереносимо долгий покой.

Очнулся он от неприятно пульсирующей боли.

Диаграмма совершенно потухла и почти не выступала на окружающем камне. Если бы не слегка выступающие вверх края, она ничем бы не выделялась на слабо светящемся, скрадывающем расстояния фоне.

Лежать было очень удобно и приятно, но кое-что оставалось неясным. Например, почему он жив. Осторожно потрогав лоб, Таилег не нашел в нем торчащего украшения и сел, охнув от боли, что пронизала его позвоночник.

Почему его не убили? Если убийцу кто-то спугнул, то почему его оставили здесь, никак не помогли?

Впрочем, последнее не было таким уж удивительным. Благородство и милосердие — качества скорее персонажей легенд, нежели обычных людей. Да еще в такое время, время всеобщего упадка.

Так что вознесем хвалу великому Палнору, что хранит всех почитателей своего ремесла, и двинемся отсюда подальше.

Рюкзак лежал неподалеку. Он был нетронут — и судя по тому, как он лежал, и по весу. Совершенно невероятно. Настолько честные обитатели пещер никогда не существовали в настоящей жизни. А преисподняя для воров вряд ли выглядит столь безобидно.

Таилег долго массировал руки и ноги, ощупывал всего себя, прежде чем осмелился встать.

Кроме рваной царапины через правую щеку он отделался только десятком синяков. Боги милостивы к тем, кто чтит их законы. Ухмыльнувшись, он потянулся к рюкзаку. Зажжем факел и осмотримся. Раз уж пришлось здесь задержаться, почему бы не осмотреть окрестности? Ни в каких диаграммах он больше искать не станет, ясное дело, но все остальное по-прежнему оставалось ничьей собственностью.

Да и булавка была уж очень красивой…

Рука Таилега уже нырнула в кармашек пояса, где хранились бруски для высекания огня, как новый звук, неожиданно коснувшийся его слуха, заставил его замереть неподвижно.

Едва слышный плеск, шорох, капель.

Вода?!

Неужели город затопило?

Таилега словно подстегнули кнутом. Он молниеносно накинул рюкзак, соображая, какая из лестниц более удобна в случае наводнения. Затем зажег факел — под ноги надо смотреть, когда бежишь, — и страх пронизал его всего.

Он находился в другом месте. Естественные колонны подпирали высоко вознесшийся потолок, создавая причудливый каменный лес. Диаграмма, точный двойник той, из Золотых Лун, лежала перед ним. Широкая подземная река лениво облизывала голый каменный берег в сотне шагов от него, и следы разрушения, битвы, смерти виднелись буквально на всем вокруг.

Ноги его подкосились. С размаху усевшись на колючее каменное крошево, Таилег закрыл глаза и огромным усилием воли сдержался, чтобы не разразиться воплем отчаяния.

Легкое прикосновение меховой лапы заставило мозаику вспыхнуть, но — о ужас! — весь рисунок ее совершенно изменился. Мысли зрителей были почти неслышны — все испытывали невероятный ужас. Что предпримет Незавершенный в ответ на подобное святотатство?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});