ФОРПОСТ – 4 - АНДРЕЙ ВАЛЕРЬЕВ

Пяток пришедших поглазеть мужиков уважительно зашумели и начали хлопать лётчика по плечу.

– Из самолётов радио?

Вил понял вопрос и кивнул. Маляренко подозвал Франца и выяснил, что радиостанции с самолётов в готовом виде, почему то не годятся. Волны, мол, не те. И спутников в космосе уже нет давно. Пришлось всё упрощать, переделывая совершенную электронику в довольно примитивную по конструкции длинноволновую радиостанцию.

– А ещё, сэр, я предложил бы вам эхолот.

Маляренко удивлённо задрал бровь.

– Мне?

– Да, сэр. Я подумал, что простой звуковой эхолот для нового корабля будет очень полезен. Как и радио.

Иван присел на лавочку и посмотрел на тощего лётчика другими глазами.

– Почём?

Ответом ему была ослепительная улыбка.

– Мы договоримся, сэр.

– Вот что ты с ним будешь делать!

Ваня сидел дома, за обеденным столом и держал совет со своей первой леди. Устройства, которые ему предложил канадец, были очень нужны. Но цена…

– Такой же, как и Герду?

– Ага. И чтобы тоже Серый строил. Даже согласен подождать, пока Звонарёв этот дом закончит. Вот хмырь!

По комнате, протирая несуществующую пыль, незаметной тенью скользила Лили. В отличие от своего мужа русский язык у женщины шёл на отлично. Дополнительные ежевечерние занятия в школе у неё даром не пропадали.

Маша коротко бросила.

– Выйди.

Лили испарилась.

– Милый. Деньги у нас есть…

Денег в казне за три осенних месяца действительно прибавилось. Несмотря на то, что некоторые расходы, особенно на образование, пришлось даже увеличить, доход всё равно был выше. Снова здорово выручило масло и распроданный по невысоким ценам уголь. Как и предположил Степанов, кузнецы отказались его брать, предпочтя гораздо более дорогой уголь из саксаула, но остальные жители его с удовольствием раскупили, что принесло казне восемь сотен копеек.

Маляренко поморщился.

– Ладно. Будет ему дом. Но… – Иван замялся. – Надо будет снова на северный берег идти. Распотрошить самолёты окончательно. Вил со своими ребятами, когда самое нужное выдрал, их закрыл как смог. Пока окончательно всё не похерено – надо забирать.

Маша вздрогнула.

– Сейчас?!

Уже две недели на море бушевал шторм, усиливаясь с каждым днём.

'Она меня любит'

На сердце потеплело. Ваня постарался улыбнуться как можно мягче. Спрятав изуродованную правую руку под стол, он ласково погладил левой рукой жену по щеке.

Манюня разве что не замурлыкала.

– Маляренко. Не отвлекайся. Ближе к делу…

– К телу? Конечно…

– Маляренко…

– Так о чём это мы?

Маша приводила себя в порядок и озабоченно прислушивалась к шуму со второго этажа. В Таниной спальне захныкал маленький Ванечка.

– Мы? Уффф! А. Э…

Ивану было не до решения вопросов.

– Радио.

– Да. Радио. Уффф.

Маляренко перевёл дух, проводил взглядом ладную фигурку жены, побежавшую наверх, к детям и заорал.

– Лиля! Вила сюда позови.

За дверью согласно гукнули. Ваня хмыкнул – три минуты назад здесь такое творилось.

'Подслушивала.

Зараза!'

– Значит так, дорогой. Дело – есть дело. Переведи ему.

Лили с готовностью протолмачила.

– Бизнес ест бизнес.

– Весной пойдём к самолётам. Заберём всё что сможем. Ты получишь дом. Такой же как и у Герда. Но за это с тебя…

Иван принялся высчитывать.

'Одну сюда. Одну – Юрке. В Бахчисарай одну. Может быть ещё одну – в гостиницу. Итого четыре. На 'Мечту' тоже надо. Пять. Серёге, может, тоже привезти одну? Шесть. Мда… И эхолот…'

– Вил. Если мы соберём с самолётов всё что нужно, сколько ты сможешь сделать радиостанций?

Лётчик пожал плечами.

– Три точно. Смотреть надо. Какие детали найдём.

Иван выпрямился, посмотрел на канадца сверху вниз и припечатал.

– Шесть радиостанций и эхолот.

Глаза Уильяма Джозефа Маршалла вылезли на лоб.

– Но…

– Сначала с тебя ШЕСТЬ работающих радиостанций и эхолот, а потом с меня – дом. Ясно?!

– Ес… Да, сэр.

Канадец подскочил.

– И ты будешь обеспечивать их обслуживание, ясно?!

– Да, Иван Андреевич.

– Что ты ещё мне хотел сказать?

Вил замялся.

– Сэр. Понимаете, техника, она…

Картина, со слов электронщика, вырисовывалась очень неприятная. Оборудование с каждым годом изнашивалось и выходило из строя. Уже сейчас ни один из автомобильных аккумуляторов, из имевшихся у поселенцев, не работал. Пока ещё функционировали самолётные аккумуляторы, но это пока…

– Я думаю, сэр, даже эти радиостанции – это ненадолго. Я не смогу поддерживать их вечно.

Иван помрачнел. Сигналы о том, что техника постепенно выходит из строя он старался пропускать мимо ушей. Неделю назад перегорела лампочка в прожекторе, в Юрьево. И заменить её было нечем. В школе уже перегорели два светильника. И хотя запас этих светильников ещё был, но что же будет дальше?

Маляренко катнул желваки, и устало потёр лоб. Несмотря на все усилия, община постепенно деградировала. С технической точки зрения – точно.

'Ладно. Об этом я подумаю позже'

Иван скрипнул зубами, упёр 'ермаковский' взгляд в канадца и процедил сквозь зубы.

– Иди. Работай. А ты, – хозяин тяжело посмотрел на оцепеневшую Лили, – отбивную пожарь. Задрался я уже от этой яичницы.

Глава 4.

В которой Иван понимает, что Рубикон перейдён.

За прошедшую зиму в Севастополе произошли большие изменения. Во-первых, конечно, был построен новый дом главного корабела. Бригада Звонарёва играючи, с лёгким пренебрежением поглядывая на местных строителей, за три с половиной месяца воздвигла (иначе и не скажешь) прекрасный дом в четыре комнаты. Да как воздвигла! Иван, пришедший поглазеть на то, что получилось в итоге, почувствовал лёгкий укол зависти – мастерство строителей выросло очень серьёзно и то, что они делали сейчас, мало напоминало то, что они строили раньше.

– Мда, Геннадьич, смотрю я на свои… хоромы и чувствую… не то.

Дом Герда был намного изящнее и аккуратнее всех остальных жилищ посёлка. Он выглядел как европейский коттедж посреди деревенского самостроя. Стоявшая рядом Маша незаметно наступила на ногу. Ваня поскрёб бороду и вполголоса пробормотал.

– Да. Надо подумать.

Во-вторых, оба сына бельгийского мастера, невзирая на свои шестнадцать-семнадцать лет, на хорошем русском языке решительно попросили 'господина Ивана' руки его племянниц.

На дворе стоял январь – было холодно и мокро, дел особых не было и Иван, скоренько посовещавшись с будущими невестами, царственно задрал бровь и милостиво соизволил.