Лабиринты памяти - Робер Кристина

Ника закатила глаза и вновь сосредоточилась на ребятах.

Блондинка рядом с байкером сияла. Не столько красивая, сколько правильно упакованная, как сказала бы Рита, девочка-отличница в стиле преппи: мини-юбка, лоферы и белые носочки, золотистые локоны, уложенные волосок к волоску. Кожа без изъянов, глазища большие – блеклые, серые и наивные; бантик из пухлых губ. Нижнюю она то и дело закусывала, вероятно играя в леди-скромницу, а может, и вправду была такой – из тех, кто даже в компании лучших друзей называет понос диареей и прикрывает рот рукой, отчаянно краснея при слове «конченый».

– Нам выписали новую форму.

Доминик с размаху упал в кресло и закинул ногу на ногу. Он был долговязым, смуглым, с темными карими глазами. Наблюдая за ним на улице, Ника решила, что он южанин, а может, и вовсе из Латинской Америки, но сейчас засомневалась – уж слишком простым и провинциальным было его лицо: с широким носом, по-детски пухлыми щеками и восторженными круглыми глазами.

– Отстой! Теперь мы будем ходить во всем красном, – произнес он.

– А мне нравится, – весело подхватила блондинка, кокетливо откидывая волосы назад. – Долой серые массы. И это совсем не красный!

– Ага, как же. Как тепличный помидор, – язвительно бросил Доминик и скривился.

– Как только юношеские прыщи сойдут, тебе тоже пойдет марсала, – парировала блондинка.

В ответ парень показал ей средний палец.

Марсала. Ника подавила смешок.

Маркел сел на диван рядом с Домиником. Блондинка поспешила занять место с другой стороны. Остальные ребята расположились кто где: в креслах, на полу, на столах. Ника отодвинулась в самый угол подоконника.

В гостиной появилась сестра Маркела, Мари. Клетчатый сарафан, расширяющийся книзу, делал ее похожей на куклу из антикварного магазина – из тех, что с прошлого века пылились на полке, пока их не решили осовременить: сделали стильные прическу и макияж, но не учли всех нюансов моды. Но было в этой Мари что-то странное, загадочное и непростое, и эта нелепая, немодная вещица очень даже шла ей.

– Представляете, мисс Роуз сказала, что нас ждет прибавление!

– Неужели дама?

– На что ты рассчитываешь, Патрик? – фыркнула одна из девушек, высокая и тощая, с россыпью крупных веснушек на носу. – На тебя больше никто не клюет, смирись и начни играть за другую команду.

Все дружно заржали.

– Вы что, дымили тут? – Мари принюхалась.

Вот черт.

Не успел никто ответить, как девушка подошла к окну и раздвинула шторы. Ника нехотя посмотрела на нее: короткие черные волосы, взъерошенные на затылке, дерзкое выражение лица и глаза точь-в-точь как у брата – два огромных ярких изумруда.

– Неожиданно, – растерянно выдохнула Мари. – Так это ты новенькая?

В гостиной, как по щелчку, стало очень тихо, и все с большим удивлением уставились на нее.

– Шалом. – Ника вяло вскинула руку в знак приветствия. Краем глаза она увидела, как безупречное лицо блондинки скривилось.

Мари обернулась к брату, как будто ожидала поддержки, но, встретившись с его ошарашенным взглядом, коротко пожала плечами и вновь обратилась к Нике:

– Ну-у, добро пожаловать, что ли. Только ты не кури здесь больше, проблемы будут.

– Верно подмечено, мисс Маркел.

Дверь с громким стуком открылась, и на пороге появилась Мередит Дикман собственной персоной – сходство один в один с фотографией на Доске почета. Суровое лицо дополняли серый брючный костюм и черная рубашка.

– Имейте в виду, вас прекрасно видно с улицы, – сухо добавила она.

Ее присутствие вывело всех из оцепенения. Школьники заерзали на местах. Кто-то вскочил с пола.

– Добрый вечер, мисс Дикман! – хором протараторили несколько ребят.

– Добрый, – бросила она, не отводя взгляд от Ники. – Мисс Харт-Вуд, слезайте с подоконника и следуйте за мной.

Кто-то присвистнул. Послышались приглушенные смешки. Ника спрыгнула на пол и, подхватив оставленный у кресла рюкзак, направилась за замдиректора.

Спокойно. Спокойно. Спокойно. Прокололась, не подумала. Со всеми бывает. В следующий раз будешь умнее.

Кабинет Мередит Дикман оказался небольшим, с высоким прямоугольным окном, скрытым небрежно задернутыми зелеными шторами. Повсюду горели лампы, хотя на улице все еще светило солнце. Ника окинула взглядом заваленный бумагами стол, книжные шкафы, забитые тетрадями и цветными папками, задержала взгляд на паре пестрых оберток от конфет, неумело спрятанных под органайзер для пишущих принадлежностей, и едва удержалась от саркастического восклицания. А ведь по наряду и не скажешь, что мисс Строгость может быть неряшливой!

– Не переношу солнечный свет. Мешает сосредоточиться, – произнесла тем временем заместитель директора и кивнула на стул напротив. – Присаживайтесь.

Ника не стала медлить. Она водрузила рюкзак на колени и плотно прижала к себе. Мисс Дикман наконец посмотрела на нее. Во взгляде тусклых серых глаз читалось недовольство, граничащее с усталостью. Ника придала лицу невозмутимое выражение, мысленно готовясь к нравоучениям.

– Алкоголь, наркотики, сигареты, – начала мисс Дикман, скрестив руки на столе и подавшись вперед, – три вещи, которые я не должна видеть в стенах этой школы. Ясно?

– Безусловно.

– Директор сказал, что вы сирота. Это так?

– Так точно.

– Запомните, это не привилегия. Вы тут не одна такая. Особого отношения не будет. Вам нужно продержаться всего год и умудриться подстроиться под тот образ жизни, который ведут все обитатели пансиона.

– Подстроиться?

По лицу замдиректора скользнула тень замешательства, но она лишь устало вздохнула и махнула рукой: мол, не придуривайся, сама же все понимаешь. Затем оттарабанила заученную речь о расписании занятий, расположении комнат и работе библиотеки. Ника слушала вполуха и механически кивала, разглядывая свои обкусанные ногти и думая о том, что, будь на их месте аккуратный французский маникюр, дамочка, наверное, проявила бы больше… воодушевления. Хотя, может, эта женщина просто ненавидит свою работу?

– Еще нужно выбрать факультативы для подготовки к поступлению.

Ника быстро пробежалась по списку, небрежно брошенному перед ней на стол: углубленный курс биологии, астрономия, высшая математика, латынь…

– Латынь и английская литература подойдут.

Мисс Дикман вскинула брови, а Ника одарила ее самой милой улыбкой.

– Допустим. К себе в класс возьму сразу, но для занятий латынью нужно пройти собеседование, – без особого энтузиазма буркнула замдиректора и сделала пометку в папке. – На сайте в личном кабинете вы найдете необходимую информацию. Все давно занимаются по программе, и я не уверена, что вы сумеете нагнать, но попробовать стоит, конечно.

Какая чудесная мотивирующая речь…

Дамочка равнодушно смотрела на нее и, не дождавшись вопросов, продолжила:

– Комендантский час – с одиннадцати вечера до семи утра. В это время учащимся запрещается выходить за пределы спален. С порядком у нас строго, за всем следят охранники и дежурные учителя. Обход – каждый час. Мальчиков не водить.

Ника кивнула, поджав губы. Пока правда была на стороне Джейсона, и она мысленно выругалась.

– Вот и всё, пожалуй. – Мисс Дикман откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. – Завтра до уроков зайдите ко мне: выдам читательский билет. Расписание обедов уточните у одноклассников или посмотрите на двери кафетерия.

Замдиректора вопросительно взглянула на Нику, и та кивнула. Ей не терпелось покинуть этот кабинет.

– И еще… Каждые выходные от школы отправляются автобусы в город. Выпускной класс выезжает в город под присмотром кого-то из старших на четвертой неделе месяца. Все остальные выходы за территорию пансиона – только по согласованию с родителями. В вашем случае – с опекуном. Чтобы уехать домой на выходные, заявление опекуна мне на стол не позднее четверга. Вопросы?