Гражданская война - Влад Тарханов

Соснковского.

— Панове, завершение строительства оборонительных позиций на границе с СССР мы закончим к лету тридцать четвертого года. Нами запланировано создание еще ряда оборонительных линий, но они будут возводиться с тридцать четвертого по тридцать седьмой годы. С их завершением можно будет считать, что наша восточная граница более-менее прикрыта. Всё упирается в финансы и возможности нашей промышленности. Нам нужно еще вооружить более половины укреплений. Если сами объекты почти что готовы, то с орудиями и пулеметами для них есть проблемы.

— Казимеж, проблема в том, что финансирование этого года вы выбрали полностью. В марте я обещаю закрыть все вопросы по вооружению этих линий. — Рыдз-Смиглы отреагировал мгновенно, не дав Соснковскому дальше выражать свое неудовольствие положением вещей в армии «Полесье».

— Господа, хочу заметить еще один момент, очень важный, по моему мнению. Если начнется активное сотрудничество между Германией и СССР, оно будет иметь такой эффект, как увеличение железнодорожных и иных транзитных перевозок через нашу страну в обоих направлениях. Наиболее вероятно, что Германия будет поставлять в СССР промышленное оборудование, а советы отправлять сырье для немецкой промышленности. С одной стороны, неплохо — мы заработаем на транзите, но это будут деньги, которые нам дорого обойдутся. С другой стороны, мы получим дополнительный рычаг воздействия на обоих соседей — ведь мы можем этот транзит заблокировать.

Болеслав Длугошовский воинственно посмотрел на собравшихся, мол, какой я молодец, как хорошо придумал. Но на лицах собравшихся отразилось не восхищение, а сомнение.

— Болеслав, они могут в ответ на это грузы транспортировать морем. Мы ничего не выиграем, а потери, причём финансовые, будут. — заметил Прыстора.

— Панове, а наш флот? Мы сможем перекрыть морскую торговлю! А если не хватит собственных сил, то, думаю, нам поможет британский флот! Усиление торговых отношений между Германией и Россией им тоже не придётся по вкусу. А совместными усилиями мы сможем экономическое сотрудничество наших вероятных противников прекратить. Что им останется? Путь через Румынию и Австрию? Далеко, дорого, невыгодно!

— Болеслав, ты подсказал очень правильную идею, нам обязательно надо, чтобы в этой ситуации мы могли опираться на более-менее надёжного и сильного союзника. На сегодня их двое: Франция и Британия. — маршал поддержал своего бывшего адъютанта. — Поэтому наши дипломатические службы должны будут приложить максимум усилий для того, чтобы они стали нам помогать, реально, а не так, как они умеют. А что скажет наша Экспозитура, каковы сейчас настроения в Германии?

— По нашему мнению, ситуация не настолько безнадёжна, как кажется нам отсюда, панове. — начал речь начальник Второго отдела Генерального штаба Теодор Фургальски. — Во-первых, национал-социалисты получили значительное количество голосов в Рейхстаге, они имеют сильные позиции как минимум, в двух землях: Шлезвиг-Гольштейне и Баварии. Конечно, этот скандал и гибель Адольфа Гитлера сильно пошатнула позиции партии, но они выдвинули из своих рядов не менее сильную личность: теперь их возглавляет герой Мировой войны Геринг, боевой офицер, легендарный летчик. Да, они потеряли часть своих сторонников, но сбрасывать их со счетов рановато. Даже после запрета их боевых организаций они имеют на руках достаточно оружия, чтобы решиться на очередной военный переворот. Я лично встречался с Германом Герингом ранее, это весьма серьезный господин, уверен, что он сможет потянуть роль диктатора, при этом он настроен к Польше весьма благожелательно.

— А вы уверены в доброжелательности Геринга, Теодор?

— Мы для него образец того, как надо быстро решать вопрос с большевистской угрозой. Панове, я уверен, что он может стать той политической фигурой, которая позволит осуществить наш план по развалу СССР.

— Теодор, ваша уверенность — это хорошо, но нам необходимо иметь полное представление о планах правительства Германии, у вас есть там свой человек?

Начальник польской разведки несколько минут подумал, потом сказал:

— Панове, в предыдущем правительстве у нас был агент, который докладывал нам ситуацию и вводил в курс дела. Нет уверенности, что и при новом составе кабинета министров он будет на работе в государственном аппарате. К сожалению, у нас недостаточное финансирование: такие агенты стоят дорого, панове! Мы же вынуждены ужиматься, экономя каждый злотый.

— Понимаю, пан Теодор, это наша общая проблема. Денег всем катастрофически не хватает, будем думать, как вам помочь. А пока что, считаю, мы обратимся за помощью к пану Игнацию. Надеюсь, он помнит, что бывших разведчиков не бывает?

Матушевский сразу же встрепенулся.

— Конечно, панове. Думаю, съездить в Германию и сделать несколько репортажей, заодно навещу старых знакомых… К сожалению, это с Россией было проще работать — мы знали об большевиках всё, даже больше, чем они сами. У нас была идейная агентура, которая работала не за деньги. А за идею восстановления польского государства. К сожалению, в Германии у нас идейных агентов практически нет. Да, я знаю, насколько остро стоит финансовый вопрос, но без денег в Германии делать нечего. Мне придется потратиться, чтобы восстановить там сеть наших агентов.

Тут Пилсудский решил подвести некий итог совещания:

— Панове, думаю, мы выработали общее мнение по данному вопросу: приход в Германии левого правительства к власти для нас неблагоприятный момент. Думаю, что мы должны сейчас увеличить расходы на армию и оборонную промышленность, увеличить бюджет Экспозитуры. По дипломатической линии установить возможность создания нового антигерманского, скорее даже антикоминтерновского пакта. Особое внимание уделить укреплению связей с Британией и Францией. Генеральному штабу готовить план вторжения в Германию. Если есть возможность — подержать финансово и вооружением попытку переворота в Веймарской республики, с установлением режима, положительно настроенного к Польше.

После такого резюме маршала собравшиеся еще какое-то время обсуждали частные моменты, а потом разъехались по своим делам. А Пислудский остался в камином зале, старательно кутаясь в теплый плед. О чём он думал знал, наверное, только стакан с горячим грогом, который заботливый адъютант принёс, как только все посетители покинули диктатора демократической Польши.

Глава четвертая

Враги и дураки

Москва. Страстной бульвар 11, строение 1. Редакция журнала «Огонёк»

1 декабря 1932 года

Я всегда был уверен, что нет хуже врага чем искренне любящий тебя дурак. Сегодня меня вернули на пост главреда «Огонька». Ожидал ли я этого? Ну, тут не знаю.

У меня было чем заняться, как корреспонденту «Правды»: пришлось не только делать подробные репортажи о закончившемся Внеочередном Семнадцатом съезде ВКП(б), который уже сейчас называют Съездом арестованных, но навалилось еще куча иной работы. Иная — это вторая часть моей жизни, которая проходит по ведомству Артузова. Пришлось писать — много, обстоятельно. Оказывается, писанина в работе разведчика — это просто завал! Ее намного больше, чем какой-то оперативной работы: сначала планирование мероприятий с обоснованием необходимости их проведения, разработка легенды, пошагового варианта исполнения операции, альтернативных вариантов. А уже после всего случившегося — описание