Великан (ЛП) - Слейд Стюарт

Лотар отдал рули и добавил газ до максимума. Вылизанная «Летучая мышь» в пикировании могла легко разогнаться за 1000 км/ч. К сожалению, на таких скоростях органы управления каменели и самолёт втыкался в землю. Просто придерживаю скорость меньше критической, и захожу на правый «Локхид». Собью его, и ведомый может дёрнуться правее, прямо под огонь. Американец допустил ту же самую ошибку, что и сопляк в кабине Ta-152, забыл следить за хвостом. Ещё несколько секунд.

Проклятье! Его заметили. Пилот «Локхида» резко переложил вправо и газанул, оставляя след жирной копоти. Плохой манёвр. У «Локхида» отличные воздушные тормоза, выпусти их — и у тебя был бы шанс зацепить меня из крупняка. Но я манёвреннее, и ты сам подставился. Шуман нажал гашетку и почувствовал ритмичный стук пушек МК-108. В кино он увидел бы трассеры, но то в кино. Ни один вменяемый лётчик-истребитель их не использует. Ничто так легко не выдаёт атакующего, как пролетевшая огненная струя. Только идиот так сделает.

Да чтоб тебя! «Локхид» пролетел прямо сквозь зону обстрела без единой царапины. Майор выругался в адрес своего оружия. Низкая скорострельность и крутая траектория МК-108 затрудняли поражение скоростных целей. Какой придурок поставил их на истребитель? Он, как и все другие пилоты «Летучих мышей» требовал МК-103. Пусть у них скорострельность была ещё ниже, зато траектория настильная и начальная скорость высокая. Но инженеры сказали, что это невозможно. Деревянная обшивка крыла не выдержит их, изменится развесовка, а отдача просто вырвет пушки с креплений. И они продолжали летать с МК-108. Теперь Ta-152 должен сам о себе позаботиться. Шуман потянул ручку на себя. Интересно, не у него ли сегодня день рождения? Одному из пилотов исполняется семнадцать, и утром Хильда подала ему специальный завтрак. Три яйца всмятку, свежая ветчина, сосиски и всё прочее, что она смогла найти сверх обычного меню. Ходили слухи, что тем, кто доживал до двадцати одного, буфетчица устраивала нечто совершенно особенное. Правда это или нет, майор надеялся узнать через несколько месяцев.

Если это он, то по крайней мере умер сытым. Ta-152 уходил вниз пологой дугой, выбрасывая из двигателя толстую дымную полосу. «Локхид» промчался мимо головного «Гудьира» и исчез вдали. Шуман быстро набирал высоту. Он был уверен, что по скороподъёмности ему тут нет соперников. Самое время осмотреться и выбрать другую цель. Ещё один «Локхид», занявший место улетевшего. И снова в пике. Этот совсем не смотрел по сторонам. Майор ушёл ниже, немного подобрал ручку и открыл огонь. Самый чистый сбитый — тот, который тебя даже не видел. Никаких дурных собачьих свалок. Те, кто набрал хороший счёт, выбирали уязвимую цель, сбивали её и сразу же уходили. Начнёшь фигурять — быть беде. Как этот «Локхид». МК-108 прогрохотали, распоров брюхо истребителя. Амер вспыхнул и развалился.

О, чёрт подери.

Шуман резко потянул ручку, уходя от столкновения с обломками. Перед глазами мелькнул кусок хвоста с именем: «Шайло». Желудок трепыхнулся от перегрузки. «Летучая мышь» заколыхалась вверх-вниз, потеряв поток[21]. Он знал, что сейчас случится. Самолёт начнёт раскачиваться, сорвётся в штопор и распадётся на части. Надо сваливать. Трудный выбор. Ходили слухи, что наземные наблюдатели могут решить, будто пилот покинул машину слишком рано, и в месте приземления его уже будут ждать с обвинением в дезертирстве и петлёй. Промедлишь лишнюю секунду, и самолёт разобьётся вместе с тобой. Майор взялся за рычаги катапульты… и отпустил их. «Летучая мышь» прекратила раскачиваться!

Шуман взял ручку управления и потянул наверх. Всё так просто? Пилоту надо всего лишь бросить рули? Набирая высоту, он размышлял. Нос задирается, лётчик отдаёт ручку, чтобы компенсировать это, но к тому времени, когда рули отработают, нос сам идёт вниз, и всё становится только хуже. Пилот рвёт ручку на себя, но самолёт уже качается в ту же сторону. И каждая попытка ухудшает положение. В конце концов, разнонаправленные перегрузки просто ломают конструкцию. Чем там электронщики измеряют сигнал? Осциллографом? Возможно, загадочные аварии «Летучих мышей» связаны именно с такими манёврами (Шуман снова вспомнил Хильду). Об этом стоит подумать позже, а пока есть топливо и снаряды, надо искать новую цель. Вон как тот.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Тот» был одним из новых «МакДоннелов», их он ещё не сбивал. Хорошо. Он будет смотреть вниз, а мы ударим сверху-сзади. Лотар сосредоточился на прицеле, и ощутил, как ангел-хранитель толкнул его. Сзади стремительно приближались четыре тёмно-синих истребителя. Сматываемся. Пока, амеры. Шуман бросил догонялки и пошёл ввысь, к безопасности. Он оглянулся. Но вместо того, чтобы заняться другой целью, «МакДоннелы» последовали за ним и довольно быстро настигали. Но у амеров нет палубных истребителей, способных обогнать «Летучую мышь» на вертикали! Он всмотрелся. Тонкие крылья, пузатый фюзеляж, полосы дыма от двигателей под плоскостями. Видимо, это и есть новые машины. Проклятые амеры. Их разработчики не занимались аэродинамикой, в отличие от немцев. Все их результаты выглядели летающими кирпичами. Но дай кирпичу достаточно тяги, и он обгонит кого угодно. Юнкерс и Хирш так гордились своими самолётами! На «Готе» стояло два мотора общей тягой почти в две тонны. Но амеры её удвоили. Чёртовы двигателисты, спят на работе, дать бы им по голове.

Майор догадывался, что следующей будет как раз его голова. Истребители, висевшие на хвосте, разразились огнём. Он почувствовал сокрушительные удары 20-мм снарядов. Живучесть у летающего крыла невелика, такова плата за лётные характеристики. Засветились многочисленные индикаторы неисправностей, отзывчивость рулей уменьшилась. В кабину потянуло дымом. Пора покидать машину. Кстати, если на земле будет комитет по встрече, горящий самолёт станет хорошим оправданием. Потом удары прекратились. Панель приборов ещё чудом работала. Он поднялся выше трёх с половиной тысяч, куда амеры сейчас не залетали. Они позволили ему уйти. Хорошо. Множество дырок. Двигатели повреждены, что-то горит, керосин течёт, снарядов нет. Вылет окончен, идём домой.

10500 м над Азорскими островами, B-36H «Техасская леди», кабина экипажа

— Боже мой, какая красота! — разбудил полковника Дедмона сдавленный возглас второго пилот. Они летели над сплошным облачным ковром, скрывающим море. Солнце, светившее почти вертикально, превратило облака в кипящий перламутрово-серый мусс. Однажды он видел такой же оттенок на ярко освещенной улице в густом тумане. Чуть ниже, между звеном Дедмона и облаками шла другая группа из трех бомбардировщиков. «Мир земной», «Довольная шлюха» и «Стесняшка». Их инверсионные следы сливались в широкую белую ленту. Большинство самолётов оставляли по одному следу на двигатель, но шесть толкающих моторов запутывали их в нераздельный поток. Солнце превращало его в пылающую серебристую реку за каждым бомбардировщиком, а истоком были сверкающие силуэты. Полковник как раз заметил, как одно из звеньев слегка довернуло, изгибая шелковистую ленту над ярким холстом облаков. Это и вправду невероятно красиво.

Все B-36 шли на разных высотах, свободным строем. Нет нужды тратить силы, топливо и нервы на постоянное подруливание, как раньше, когда требовалось обманывать вражеские радары. Самолёты держались просторными тройками, удобными для долгого пути над Атлантикой. Они находились в воздухе уже девять часов, и те, чьи цели лежат в восточных частях Германии, скоро должны встретиться с заправщиками из Лахеса. А вскоре начнётся настоящее дело.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Техасская леди» вела себя отменно. Обычно вылеты на B-36 проходили в постоянной борьбе с отказами систем. В «Конвэр» спроектировали машину с многократным резервированием для каждого критически важного узла, и если один выходил из строя, экипаж мог переключиться на запасной и заняться ремонтом. Это был новый подход к надежности, и он работал, но одновременно означал, что бортинженерам всегда будет чем заняться. Старшие сержанты Гордон и Кинг проводили большую часть полётов, жонглируя двигателями, дабы минимизировать любые будущие трудности. Оба внешних мотора держали на наименьших оборотах, так как к ним нельзя было добраться в воздухе. R-4360 выбрасывали масло, а если оно закончится, двигатель заклинит. К внутренним можно пройти по сервисному лазу, и долить масла из 250-литровых баков, хранящихся в кормовом отсеке. Таким образом, «Техасская леди» летела на внутренних двигателях, а крайние еле-еле вращались, ровно настолько, чтобы не застыть[22]. Уловка для подержания работоспособности систем. Он не видел, но знал, что хвостовые пушки каждого бомбардировщика постоянно шевелятся, медленно отслеживая горизонт и наводясь на другие самолёты — иначе замёрзнут приводы и прицельный радар.