Мастер текста - Александр Мазин

Как и в любой профессии, в писательской среде редко встречаются личности, у которых все качества, необходимые для создания успешных книг, развиты равномерно. А поскольку нам важен не только процесс, но и результат, нет ничего зазорного в том, чтобы с помощью сильной стороны компенсировать слабую. Скажем, с помощью необычайно увлекательной истории заставить читателя забыть о бедности мира и плосковатости героев. Или наоборот, яркой картинкой прикрыть банальную и откровенно заимствованную историю. Помните фильм «Аватар»? Сюжет не просто банальный – откровенно заимствованный, компилятивный, герои – шаблонны и просчитываемы… Но какой мир! Какие краски! Какой успех! И, замечу, повторный просмотр вызывает почти тот же набор позитивных эмоций, что и первый. Великолепный мир и великолепные герои (я имею в виду зрелищную составляющую в первую очередь) – и успех обеспечен. В кино повторные просмотры вряд ли сделают кассу (фильм уходит с экранов достаточно быстро и больше не возвращается), но для книг повторное прочтение – главная составляющая успеха.

Герои, которых любишь. Мир, который видишь. Глубина и краски.

Но главная краска, которая может превратить в шедевр самую банальную историю, это язык. Язык вашего текста. Об этом – в следующей главе. Сейчас вернемся к успеху.

Я не раз слышал о том, что научить писательскому мастерству невозможно. Равно как и подготовить успешного писателя. К литературному мастерству в России мало кто относится именно как к мастерству. Именно поэтому у нас такое обилие «литературных училищ». От Литинститута до интернетшкол, созданных писателями, издающимися исключительно за свой счет. Вернее, за счет тех, кого они учат. Почему так сложилось, не знаю. Никто ведь не заявляет: я люблю скрипку, я слышал море скрипичных концертов, я видел, как на ней играют, я даже биографию Паганини читал. Почему бы и мне не стать скрипачом? Чего мне не хватает? Надо скрипку купить. Надо кредит взять, чтобы арендовать зал и нанять администратора: билеты на мой концерт продавать. Что еще? План гастролей набросать… А если не получится, открыть школу обучения скрипичной игре.

Тем не менее многие «кандидаты в писатели» рассуждают именно так. «Книг я читал много, компьютер у меня есть, по-русски, вроде, пишу без ошибок, да и ва-аще не проблема, можно через «правописание» прогнать… Чего не хватает? Ах да! Договор с издательством и желательно, аванс какой-нибудь…» Что интересно: время от времени – получается. Если упорен, одарен и писуч. В конце концов, чтобы научиться драться, не обязательно идти в секцию ушу. Можно и самоучкой. Если каждый день часа по два – в уличных драках, то неплохой драчун может получиться. Если не покалечат. А если и способности к этому делу есть, дух боевой и прочее, то даже и бойца можно вырасти. А вот в воина – никогда. Воин – это уже система. Школа. Впрочем, если парень самостоятельно сумел стать неплохим бойцом, то Школа его сама найдет. Мечты сбываются не только у директоров Газпрома. Дар о своих заботится. Однако талантливый боксер скорее всего попадает в секцию в самом начале «карьеры». А талантливый, потенциально талантливый писатель? Он никуда не попадает. Потому что некуда.

И вот, из этой мрачной безысходности и родилась позиция «писателей не учат, ими рождаются». Ну, да. Рождаются. Как слоники. Только родились и уже ножками ходят. То есть художников, музыкантов, архитекторов обучать можно и нужно, а писателей – ни к чему да и некому, к сожалению.

В России получить знания в области писательского мастерства, знания осмысленные, системные, применимые – невероятно сложно. Вот за рубежом – учат. И неплохо. Мастера. А у нас… Тоже учат. Те, кто сам не может и не умеет. Почему учат – понятно. Очень денег хочется. Почему учатся у «этих» – тоже понятно. Остро не хватает знаний. А взять негде. А тут умные дяди-тети, с высшим филологическим, кандидаты психологических наук, и даже действующие члены литературных союзов. Ну да, где же еще учиться писателям, как не у членов Союза писателей России, где подавляющее большинство издавалось либо в добрые (к членам) советские времена, либо – на гранты, либо – за свой собственный счет. Нет, я не против творческих союзов. Это прекрасная идея. И люди там очень неплохие встречаются. И даже когда руководство Союза российских писателей формулирует и озвучивает свою главную цель как получение госфинансирования для публикации книг тех членов союза, которые не в состоянии сделать это за свой счет, в этом тоже нет ничего плохого. Особенно сейчас, когда от российского книжного рынка остался пшик. Когда на реконструированном Ленинградском вокзале в Москве, где еще лет пять назад было несколько недорогих книжных магазинчиков, ныне торгуют почти исключительно СМИ и путеводителями. Но умение слизывать капли госбюджета и умение писать книги – это разные вещи. И большая часть тех, кто ныне обучает литераторов писать, не умеют ни того, ни другого. А денег, как я уже отмечал, очень хочется.

К сожалению, даже успешный писатель далеко не всегда способен обучать других. Одно лишь умение писать не делает человека преподавателем. Он может щедро и искренне делиться своим творческим опытом, но это его опыт, а не ваш. Из чужого опыта можно приводить примеры, но в методическом плане он применим ограниченно. И то, что вы прочитали всю классическую русскую литературу, безусловно расширит ваш словарный запас и улучшит грамотность, но – более.

Также ваши шансы выйти в писатели не увеличатся, если вы получите гуманитарное образование. Это не преференция. Филологическое образование идет в плюс только в одном случае: если вы специализировались по иностранным языкам. Работа на языковых гранях весьма перспективна. Хотите посмотреть, как это делается, изучайте Набокова. На всех остальных позициях филологическое образование будет мешать.

Почему? Потому что филолог не создает текст – он его препарирует. И даже самый лучший, самый талантливый филолог – он все равно по другую сторону баррикад. Он – хранитель. Его задача – удержать в незыблемости то, что создали творцы прошлых веков. И научить нас ценить и понимать прошлое. Достойная профессия и нужная. Но – другая. Филолог – хранит старое, писатель творит новое. Лет через триста и писателю, если повезет, тоже понадобятся хранители, но сейчас он филологу – враг. Новый язык, новое время, новая система образов, новый темпоритм, в который вписываются лишь немногие из классиков. Да и то – с оговорками. Вот Чехов, например, неплохо вписывается темпоритм, но не вписывается в новую мораль.

И так – со всеми. Проходит от пятидесяти до ста лет – и для чтения классики от читателя уже требуется усилие, специальная подготовка, понимание ушедшего времени. И читатель готов сделать это усилие для сдачи экзамена, но не для современной беллетристики.

Аналогично – журналистика. Это просто другая специальность. Совсем другая. Хотя одно исключение я бы все-таки сделал. Для телевизионных журналистов. Тех, кто мыслит не только текстом, но и образом. Отличный опыт, отличный синтез…

Если удастся избавиться от профессиональной тяги к горячему мясу.

Но вернемся к литературному обучению.

Как получить от этой книги максимум?

Забыть о том, что в вас закладывали раньше.

Не сравнивать с другими методиками.

Постарайтесь избежать ложного узнавания: «Да, я уже это читал. Да, я сам так думаю».

Когда ребенок по двум прочитанным слогам пытается угадать целое слово, он в принципе может угадать правильно. И это было бы полезной практикой, если бы его учили угадывать. Но учат-то его не угадывать, а читать.

В этой книге, так же как и в своих лекциях, я закладываю системный подход к вашей будущей работе писателя. Если вы будете мысленно со мной дискутировать, изрядный кусок того, что вы могли бы усвоить, может пролететь мимо.

И просто усвоить мало. Надо усвоить и использовать на практике. Вы не станете успешным писателем просто прочитав эту книгу. Знания надо реализовать. На практике. И тогда я, как представитель издательства, с удовольствием помогу вам издать все, что может быть издано. А объем этого «можно» зависит только от вас самих.

Два слова о гениальности. Я не раз встречался с теми, что не сомневался: он гений и

и только тупость редакторов лишает его законных милионных тиражей. Если вы думаете так же, то закройте книгу и пришлите свой гениальный текст. Я прочту. Во всяком случае, первую страницу. Чудо – возможно. Даже нескончаемый поток графоманов не заставил меня утратить надежду. Тем более, что этом потоке один раз на тысячу действительно попадаются самородные таланты.

Кстати, о графоманах. Графоман отличается от писателя отнюдь не скоростью набираемого текста. Писатель-профессионал – это тот, кто способен адекватно оценить качество собственного произведения, и воспринять профессиональную оценку его текста. А задача редактора-профессионала состоит в том, чтобы донести эту оценку автора. Так, чтобы понял, что не так. И заодно предложить профессиональные механизмы, позволяющие довести текст если не до совершенства, то существенно улучшить. Внешняя профессиональная оценка – это всегда полезно. И не только начинающим, но и опытным писателям, в том числе и мне.