Святые койоты (СИ) - Мэй Ода

Если серьезно, она действительно нелюдима, тачки нет. Она вся в пирсинге, дикий мрачный мэйк в духе семейки Адамс, и как ты уже отметила, она — лысая! Плохой способ завести друзей, не находишь? Никто и не пытается. Да и ей это кажется не надо. Она всегда в наушниках. Интересно, что она натворила вчера? Я ничего не слышал.

— Да, мне тоже интересно. Ладно, Сэм. За мной уже сейчас приедут. Мама сегодня заберет.

— Оу..

— Что такое? — Молли не поняла удивленную реакцию друга.

— Молли, солнце мое, если ты не хочешь играть в младшей лиге, никогда, запомни — НИКОГДА(!!!) родители не должны тебя довозить и забирать со школы. Это Сэнт-Джулиус, детка! Он не простит тебе такого позора!

— Позора? Да что в этом такого?

— Просто запомни. Либо твои предки останавливаются за два квартала от школы, и никто не видит твоего появления под пристальным взором мистера и миссис Прайт и их напутствующего «Хорошо позаниматься в школе, детка», или «Будь умницей, я люблю тебя» — это еще хуже.

Нет! Нет! И нет! Этого не должно быть. Даже велосипед будет лучше.

Твои предки просто убьют весь твой рейтинг, который сейчас только набирает обороты.

— Сэм, не нужен мне никакой рейтинг! Я просто хочу спокойно провести этот год и дальше все будет в порядке.

— Я тебя предупредил. Никаких родителей на горизонте. Пока, Молл.

— Пока Сэм.

Молли была в замешательстве. Хоть она и старалась не придавать большого смысла его последним словам, но все же они ее взволновали.

Стараясь не смотреть по сторонам, чтобы не нарваться на очередные неприятности, она прямиком направилась на стоянку, где в голубом стареньком Фольксвагене ее уже ждала миссис Прайт.

Глава 5. Советы по выживанию

— Молли, нам надо серьезно поговорить! — начал свой нравоучительный рассказ Мистер Прайт во время завтрака, поставив чашку с кофе на стол и внимательно посмотрел на дочь.

— Папа, я уже сказала и тебе и маме, и вам обоим — мне очень жаль, действительно жаль, что все так вышло. Вы же меня хорошо знаете, я не люблю конфликтовать. Я не такая! Я только что обрела нового друга, по крайней мере я так думаю, в новой школе, в новом городе, и тут эти… эти ребята, они напали на него, я заступилась.

— Ты ударила одного из них в глаз! И не пытайся манипулировать переездом, Молл, я понимаю куда ты клонишь.

— Да, ударила… — Молли опустила глаза больше для вида, о своем поступке она не жалела, но ночью она хорошо обдумала слова Сэма. Ей хотелось поскорее наладить отношения с родителями, чтобы они не контролировали ее путь от школы домой.

— И что значит заступилась, ты что, шериф?

— Хорошо, папа, если мои объяснения тебя не устраивают тогда, о чем ты хочешь поговорить?

— О том, что твое поведение неразрывно связано с моей работой. Я знаю, тебе сейчас непросто, нам всем непросто, — он кинул быстрый взгляд на жену, давая понять, что и ее настроение он тоже разделяет. — Но этот переезд в Бридж-таун был необходимой мерой. Чтобы мы могли двигаться дальше.

«Чтобы ТЫ мог двигаться дальше» — подумала Молли и посмотрела на мать. Именно это она и ожидала увидеть — смешок в глазах и ехидство. Они думали одинаково, но никто не озвучил мысль вслух.

Мистер Прайт продолжил:

— Поэтому мы должны быть командой, мы должны поддерживать друг друга. Сэнт-Джулиус — престижная школа, и тебе повезло, что ты учишься именно там. Знаешь какой процент выпускников поступает потом в лучшие университеты?

Это уже было слишком для Молли. Он сам извращал свои же слова. Горло начало сковывать от обиды и слова сами вырвались наружу.

— Папа, а не ты ли мне всегда говорил, что не важно в какую школу ты ходишь, главное — кто ты есть и какие цели ты ставишь перед собой?!

Мистер Прайт хотел было ответить, но Молли парировала без остановки словно атаковала противника на ринге выпад за выпадом:

— У меня была счастливая жизнь, действительно счастливая. У меня были друзья! Это вы были несчастны, но в этом нет моей вины. Вы взрослые любите все усложнять. Тебе нужен был этот переезд, не мне, не маме, у нее кстати тоже были друзья там. И мы переехали, ты получил то, что хотел. Где здесь командная игра?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

А теперь я получила выговор, потому что ударила одного придурка, действительно придурка, и ты решил рассказать мне о том, как важно нам быть командой? Командир нашелся.

— Молли!! — в один голос закричали родители.

— Что?? Это ты же хотел поговорить со мной, пап! Серьезно поговорить! Вот я с тобой и разговариваю, как со взрослым. Ты когда цветы маме в последний раз дарил или приглашал ее куда-нибудь?

— Молли! — отец стукнул кулаком по столу, от чего и дочь и жена вздрогнули. Этого он себе никогда раньше не позволял. Молли понимала, что вот-вот разрыдается, от обиды, от несправедливости, но эти слова комом сидели у самого горла, ожидая возможности быть сказанными, быть услышанными своими адресатами. И возможность подвернулась.

— Дай мне закончить! — почти взмолилась она. — Я обещаю, что постараюсь быть паинькой и не влипать в истории. Кстати для этого перестаньте меня забирать из школы — меня предупредили на этот счет. Школа ведь офигенная, пап! Здесь свои правила.

Я закончу эту долбанную школу и смоюсь с ваших глаз подальше! И живите как хотите, черт возьми. Но и вы постарайтесь не усложнять мне жизнь. — Молли хлюпала носом, и смотрела практически наугад, слезы застилали глаза и все было в расфокусе. — Я уже далеко не ребенок! И если я о чем-то не говорю, это не значит, что мне нечего сказать. Возможно я думаю, что вы меня не поймете, или я думаю о том, что вам уже давно наплевать на меня как в прочем и друг на друга.

Я повторяю в сотый раз — мне жаль! Мне жаль, что из-за моего поведения ты трясешься о своей репутации на работе; мне жаль, что мама несчастна с тобой; мне жаль, что вы разучились любить друг друга. Мне очень жаль!

Моли смотрела на размытые силуэты родителей и плакала, содрогаясь в плечах, роняя слезы на тарелку с омлетом, к которому так и не притронулась.

Миссис Прайт хотела подойти и обнять ее, но слова дочери приковали ее к стулу словно свинцовые оковы на ногах заключенного. До этого момента оба родителя считали свою дочь маленькой девочкой. Подростком, с детскими никчемными забавами и конечно, без проблем. С тех пор, как в ее жизни появилась Мэйси, а затем и остальные друзья, когда Молли стала походить на любого другого подростка — они успокоились, словно беда миновала, их дочь нормальная! Нормальная! Она одна из тысячи таких же подростков с беспечной жизнью. И только сейчас они поняли, как глубоко ошибались, как упустили то важное, что было в их жизни. Их дочь, которую они искренне и беззаветно любили всем сердцем выросла. Они и не заметили. Они забросили ее как полу-прочитанную книгу. Им было стыдно. Они сплоховали как родители. Но главное — им было больно от ее слов.

Наконец Молли встала из-за стола, взяла свой рюкзак и пошла к двери:

— Я должна идти, не хочу опоздать на урок.

Дверь захлопнулась, а оба родителя не сдвинулись с места.

Мистер Прайт, мягко говоря, был просто шокирован. Он посмотрел на жену. Сухие слезы на бледном уставшем лице, темные круги под глазами, проступавшие седые волосы. Она была совсем не похожа на ту Рэбекку, с которой он познакомился двадцать два года назад. Рэбекка, сидевшая с ним за столом была глубоко несчастна, некрасива, и малость истерична. И именно он стал тому причиной.

Ведь он мужчина, он глава их семьи… А есть ли семья? Или только видимость. Но ведь он делает все, что от него требуется, не так ли. Он заботится о них, приносит деньги в дом. Он любил их! ЛЮБИЛ! Мокрый пот прошиб его с головы до ног — он подумал о них в прошедшем времени. Осознание этого подкатило тошноту к горлу.

Сможет ли он возродить их чувства, сможет ли он раскрасить их семью уже давно ставшей черно-белой картинкой. Но главное — есть ли в этом смысл?

С этим придется разобраться. Или он все исправит, или разрушит окончательно. Перспектива так себе, пятьдесят на пятьдесят. Придется идти ва-банк.