Тьма после рассвета - Александра Маринина

а что у вас на Петровке говорят?

— О чем?

— Ну… Об этом всем. Будет новая линия партии? Или все останется, как было?

— Тебя интересует именно линия партии? Или кадровая политика? — с усмешкой спросил Гордеев. — Сами ничего не знаем.

— Ладно, не хочешь говорить — не говори, — с обидой сказал Разин. — Давай руководи, раздавай указания, коль уж тебя сверху прислали.

— А чего тебе указывать, если ты и сам все знаешь? Доделывайте то, что не успели, школу там, собачников в радиусе километра от дома Смелянских. Кто-то же должен был их видеть, не могли два подростка в воздухе растаять. Продуктовые магазины до восьми вечера открыты, надо в них поспрашивать, может, ребята заходили купить что-нибудь, конфеты, например, шоколадку, газировку, сладкие булочки. Киоски «Мороженое» не забудьте. Надо попытаться хотя бы определить направление, в котором они двигались. И вот еще что, Коля: не хочу действовать за вашей спиной, поэтому предупреждаю, что собираюсь сам побеседовать с родителями подростков.

Разин вскинул на него недоверчивый и вмиг похолодевший взгляд.

— Зачем? Будешь проверять, хорошо ли мы их опросили? Правильные ли вопросы задавали?

— Хочу понять, почему они так долго не заявляли о пропаже детей. Это же ненормально, согласись: не бежать в милицию в тот же вечер, ну в крайнем случае ночью, если они какое-то время еще ждали и надеялись, а тянуть до утра. Ты можешь дать голову на отсечение, что родители не причастны?

— К чему не причастны? К исчезновению собственных детей? Ты сам себя слышишь вообще? — возмутился Николай. — Да у них полтора десятка человек в гостях было в тот вечер, и никто, ни Смелянские, ни Муляры… Вообще-то нет, мать девочки уходила, вернее, уезжала с одним из гостей, хотела ребят отловить у дальнего кинотеатра… Но все равно ты ерунду говоришь! Тем более мать, эта Татьяна Муляр, не одна была. А тот гость, который с ней ездил, на сообщника в таком деле никак не тянет.

— И что же это за выдающийся гость такой? — прищурился Гордеев.

— Начальник управления в Министерстве торговли, — торжественно объявил Разин. — И с ними в машине был еще водитель. Что, не тянет на предварительный сговор группой лиц? У вас там на Петровке все такие умные, майор Гордеев? Или для надзора за нами специально выбрали старшего опера с самыми завиральными идеями?

Это было грубо и нарушало субординацию. Виктор старше по званию и по должности, и по идее за подобное хамство старшего лейтенанта следовало сурово осечь, поставить на место и показать, кто есть кто. Разговаривать в подобном тоне со старшим опером МУРа, которому поручено осуществлять контроль за ходом розыска и оказывать методическую помощь, совершенно недопустимо. Но Виктор Гордеев давно выучил одно нехитрое правило, которое почему-то мало кто соблюдал: прежде чем что-то сделать, надо подумать о цели, только не о ближайшей, а о следующей, как бы «через шаг». Бывает очень полезно. Какова в данном случае ближайшая цель? Указать зарвавшемуся старлею на его место и заставить быть вежливым и уважительным. А что у нас «через шаг»? А через шаг у нас слаженная, тщательная и хорошо скоординированная работа по розыску пропавших подростков. А через два шага — успешное завершение розыска. Достижение ближайшей цели может поставить крест на тех задачах, которые «через шаг», а это, в свою очередь, похерит все шансы на то, что исчезнувших ребят через два шага найдут быстро. Поставленный «на место» человек, может, и станет вести себя по-другому, но любить и уважать тебя точно не начнет, обида — штука коварная и противная, она разъедает все вокруг и портит не только личные отношения, но и общую служебную деятельность, сказываясь на результатах работы всего коллектива. Ведь это же так просто! Но люди, увы, редко принимают это во внимание.

— Насчет завиральных идей — тут ты прав, Коля, — миролюбиво улыбнулся майор Гордеев. — Есть у меня такой грех, не ты один заметил. Но я тебе вот что скажу… Впрочем, ты, наверное, и сам уже понял: дело на высоком контроле, но неофициально. Ведь понял?

— Ну, — кивнул Разин. — Иначе тебя бы не прислали. Я уже четыре года в розыске, и ни разу не было, чтобы по таким делам людей с Петровки подключали. Как-то сами справлялись.

— Вот именно. Я уверен, что этих двоих малолеток вы отлично найдете и без моей помощи, я вам тут как пятое колесо в телеге, поэтому я хочу вот что предложить: вы, ребята, спокойно работаете по своему плану, делаете все по стандартной схеме, я к вам лезть не буду. А все, что сверх этого, — мое. Договоримся?

Николай задумчиво почесал подбородок, вытянув шею вверх, и от этого стал похож почему-то на суслика, вставшего на задние лапки.

— То есть контролировать не будешь, что ли? — уточнил он.

— Не буду. Буду приходить каждый день, спрашивать, что сделано, вы ответите, я кивну и уйду.

— А сам что будешь делать? Писать в отчетах, что осуществил контроль и помощь? Потом премию получишь за эффективное руководство оперсоставом на земле?

В голосе старшего лейтенанта Разина зазвучало неприкрытое презрение.

— Сам буду придумывать завиральные идеи и по ним работать, чтобы было, чем отчитаться.

«И когда это я научился так врать? — насмешливо подумал Виктор. — Из меня выйдет неплохой начальник».

— Дергать нас всех будут каждый день, приготовьтесь, — продолжил он. — И давай по-честному, Коля: чем лучше вы работаете, тем меньше нареканий в мой адрес, поэтому не забывайте про бумажки, ладно? Никто ни вас, ни меня слушать не собирается, у больших начальников нет на это времени, им нужно показать план мероприятий и письменный отчет об их выполнении. Чем больше бумаг, чем толще папка, тем убедительнее. Вникать никто не будет, зато спросят строго, судя по тому, что ­команда сверху пришла. Как считаешь, мы на таких условиях сможем договориться с вашим старшим?

Коля Разин был простым опером, и по регламенту сотрудник с Петровки должен был бы решать все вопросы с Колиным непосредственным начальником, возглавляющим подразделение, но тот находился в очередном отпуске, его обязанности исполнял старший инспектор, которого не оказалось на месте, и замначальника районного Управления внутренних дел поручил именно старшему лейтенанту Разину отчитаться перед майором Гордеевым и ввести его в курс дела.

— Думаю, да.

— Ну вот и славно. Тогда поеду-ка я к родителям наших пропавших. Очень мне интересно, почему они так долго не обращались в милицию, буду отрабатывать свои завиральные идеи.

Он переписал адреса, телефоны и имена, дружески подмигнул Коле Разину и распрощался.

***

Звонить и предупреждать супругов Муляр о визите Виктор не стал, уверен был, что кто-то из них, а может, и оба находятся дома, сидят возле телефона и ждут. Можно было бы, конечно, начать со Смелянских, ведь они проживали в Краснопресненском районе, то есть намного ближе к зданию РУВД, чем Татьяна и Олег Муляр, ехать к которым пришлось через пол-Москвы. Но Гордееву отчего-то казалось, что правильнее было бы начать именно с них, а к Смелянским не стоит соваться, не получив предварительно консультацию коллег из ОБХСС.

Дверь ему открыли сразу же. Похоже, женщина с осунувшимся посеревшим лицом и красными воспаленными опухшими глазами постоянно