Страна Эрцель - Дан Берг

Покончив с панегириком, хозяин дома перешел к вопросу, более всего волновавшему Бернара.

— Господин Фальк! Я вновь и с удовольствием отдаю должное вашей проницательности, достижения которой — это следствие необычайной ясности ума. Вы не ошиблись в своем предположении относительно места нахождения Свитка. Он действительно хранится в Уухене.

— Благодарю вас, господин Вайс.

— Ваш краткий рассказ заставил думать, что Свиток, попади он в страну Эрцель, поможет принести спасение народу эрцев. Однако, нельзя исключать, что и в стране Ашназ Свиток может произвести такое же действие. Торопится грешно. Ведь мы редко до конца понимаем, чего мы в действительности хотим. Мы с вами принадлежим к одному народу и оба радеем за него, и нам важно принять правильное решение. Ибо нет разницы для вечного и вездесущего народа эрцев, в какое время и в какой стране придет спасение. Главное, чтобы оно пришло! Не правда ли, господин Фальк?

— Настала очередь для похвалы в адрес вашей проницательности, господин Вайс!

— Благодарю. Поживите в Уухене и ближе познакомьтесь с нами, а мы надеемся побольше услышать от вас о стране Эрцель. Стол и дом, дорогие мои Фальки — за счет нашей общины!

— Это так неловко, господин Вайс! — возражая, дала согласие Луиза.

— О, не стоит беспокойства!

— Мы принимаем предложение, правда, дочь?

— Конечно, папа! — поспешила заверить Райлика.

— Дорогие мои гости! Поскольку я большую часть времени нахожусь в разъездах по купеческим делам, я бы хотел, чтобы вашим главным рассказчиком и слушателем стал Нимрод Ламм. Я доверяю Нимроду, как самому себе. Он завершает образование, пока не избрал себе карьеру и стоит на перепутье. Я думаю, с вашей помощью он будет рад заглянуть в будущее.

— Благодарю вас за доверие, господин Вайс! — взволнованно произнес Нимрод. Мысли его спутались в комок. Хотелось новизны. Кольнуло предчувствие перемен.

По женским лицам семейства Вайс пробежала тень.

«Он хорош собой и обходителен» — с материнским прицелом подумала Луиза и покосилась на дочь.

«Приставил к нам соглядатая, хитрец этакий!» — подумал Бернар.

Райлика ничего не подумала и лишь незаметно провела ладонью по щекам — не горят ли?

***

На протяжении месяца, что Фальки пребывали в стране Ашназ, Нимрод Ламм был их почти ежедневным гостем. С утра он приходил в гостиницу, и все общество отправлялось на прогулку по улицам и садам Уухена. Старшие шли впереди, а молодые отставали. Или наоборот. Нимрод обнаружил себя в высшей степени приятным собеседником. Бернар и Луиза готовы были бесконечно обмениваться с ним мыслями, Райлика и Нимрод хотели бы бесконечно болтать друг с другом. Если бы бесконечности можно было сравнивать по величине, то, несомненно, первую из двух Нимрод назвал бы слишком длинной, а вторую — слишком короткой.

Нимрод рассказывает о себе просто и скромно, Бернар и Луиза слушают жадно и сочувственно. Когда Нимрод сказал, что он сирота и один–одинешенек на белом свете — нет у него ни братьев ни сестер ни других родичей — глаза Луизы наполнились влагой, и она непроизвольным движением погладила его по руке. Матери он не знал, она умерла при родах. Младенцем был на руках у кормилицы. Отец, аптекарь, не женился в другой раз.

Старший Ламм слыл человеком мечты. Его унесла волна идей просвещения, владевших умами образованных эрцев страны Ашназ. «Мы, эрцы, — факел и свет — сохраним нашу веру не в ущерб вере народов и станем шназами с душою эрцев» — так думал сам и так учил сына. Случилась война с соседней страной, и аптекарь, патриот страны Ашназ, рядовым солдатом вступил в войско. Геройством заслужил награду, но желание его стать младшим командиром не исполнилось, ибо негодно это, чтобы эрц командовал шназами. «Верноподданность худшего вида — это верноподданность искренняя» — подумал Бернар.

Когда Нимроду было пятнадцать, отец погиб в бою.

У преемственности один глаз на затылке, другой во лбу. Настоящее — росток прошлого, и сходство между ними облегчает созерцание будущего. Повзрослев, достойный сын–преемник продолжил добавлять строки в рукопись отцовских идеалов. Черную кляксу на белой бумаге можно аккуратно обойти. Небольшого наследства аптекаря и пособия от городской общины эрцев города Уухена юноше хватало на изучение наук и языков.

— Я задумал переложить святую книгу эрцев на шназский язык, — признался как–то Нимрод.

— Да ведь это уже давно сделано, мой мальчик! — возразил Бернар.

— О, господин Фальк, я знаю, как это сделать иначе!

— Помилуй, разве возможно сделать иначе?

— Я перестрою книгу, и она не станет более затемнять светлый лик эрца. Тенью укрою недостойное нас. И тогда народы полюбят эрцев, как мечтал о том мой отец!

— Мой мальчик, ты такой же мечтатель! — воскликнул Бернар и обнял Нимрода за плечи.

Бернар уже не называл Нимрода «соглядатаем», но душевно полюбил его. Сравнительно быстро неповоротливый мужской ум Бернара сумел постичь простую практическую мысль Луизы в отношении желаемого развития семейных событий.

***

Взаимный интерес с первого взляда — так можно назвать дух, вселившийся в головы Райлики и Нимрода, в тот день, что они впервые увидали друг друга в доме господина Вайса. Когда угля довольно, и есть ветерок, искра интереса непременно разгорится. А захочет судьба, и огонь души переселится из головы в сердце. Если встретились герои из разных веков, о топливе и тяге заботы нет. А для любви причины не нужны.

Часами бродят Райлика и Нимрод по улицам Уухена или за городом в поле. Славно летом в стране Ашназ. Зелено, светло, чисто. А в стране Эрцель — лучше. Звезды ярче, море шумит, сердца горячей. Так думает и говорит Райлика. У нее преимущество: она сравнивает. Нимрод скромно похвастал, что трудится над докторатом, и профессор им доволен. Райлика похвалила друга за быстроту, с которой он, учась у нее, обогащает свой книжный эрцит блеском разговорного лексикона.

Райлике нравится изумлять Нимрода. Забавно наблюдать, как любознательный парень слушает, порой не скрывая сомнение, а потом задает тысячу уточняющих вопросов. Рассказ об автомобилях и самолетах Нимрод переварил успешно, телевидение принял на веру, а с объяснением идеи компьютера Райлика потерпела неудачу. «Это оставим пока. Увидевши — пойму» — сказал Нимрод и бросил на Райлику короткий испытующий взгляд.

Ни одна история о технических чудесах не имела столь сильного действия, как невзначай брошенная Райликой фраза об армейской ее службе. «Девица в армии!?» — поразился Нимрод. «Ну да, обычное у нас дело!» — ответила Райлика, не видя причины для великого удивления. Потом вспомнила, как господин Вайс рассадил мужчин и женщин в своем доме, и поняла, отчего дело это Нимроду обычным не показалось. В голове его вспыхнули тревожные вопросы, но на язык не соскользнули: спрашивать боязно, и ответ страшен. Господство предрассудков делает нас немыми. Райлика громко смеялась про себя. Долгое испуганное молчание потрясенного Нимрода заставило ее предположить, что жизненный опыт ее друга уступает ее собственному невеликому опыту. «Это вовсе не огорчительно» — подумала.

Дружба теплела с каждым днем и, кажется, стала на путь трансформации в иное качество. Отношения развивались стремительно и продвинулись столь далеко, что молодые, гуляя по безлюдным аллеям, держались за руки. Значительный шаг в предсказуемом направлении был сделан в тот день, когда, церемонно и торжественно, Нимрод пригласил Райлику в театр. В городе Уухене приготовлена постановка оперы великого композитора страны Ашназ господина Рондера. По окончании спектакля перед публикой выступит любимец шназов сам господин Рондер. «Как здорово! Я кое–что слышала о Рондере», — радостно воскликнула Райлика. «А сейчас ты услышишь его музыку и его самого!» — выпалил Нимрод, довольный, что и ему представился случай впечатлить. Нимрод пояснил, что, разумеется, господин и госпожа Фальк тоже приглашены. Райлика не была удивлена и смиренно благодарила от имени родителей.

***

Жители Уухена и окрестностей, нарядившись и напудрившись, дамы и господа, тянутся пестрым потоком к горящему огнями в темном небе зданию театра, дабы услышать новое сочинение великого шназа — гордость и славу страны Ашназ — композитора Рондера.

Слушатели расселись по местам. Первые ряды партера, ложи и бельэтаж заполнили звезды и эполеты, портупеи и мундиры. Среди парадного блеска шназов то тут то там чернели блеклые пятна подстриженных бород и скучных фраков просвещенных эрцев. Дамы обеих категорий публики были равно хороши. Фальки и их молодой покровитель сидели в ложе.

На сцену взошел управляющий театром и потребовал тишины. Добившись ее, он объявил, что в зале, гордящимся лучшей в мире акустикой, — тут, как по команде, раздались, а потом также дружно стихли ликующие аплодисменты — в этом зале сегодня имеет быть оперный спектакль — сочинение композитора Рондера. Управление театра приготовило сюрприз: сам господин Рондер выступит перед публикой.