Роуэн и бродники - Эмили Родда

Среди общего смеха громче всех раздавался голос Аллуна.

Огден отбросил палку, которую держал в руке, наклонился вперед и сказал:

— Слушай, Аллун, давай поговорим о вашем путешествии поподробнее.

Аллун посмотрел на него с недоумением, а Огден настойчиво произнес:

— Мне надо кое о чем тебя расспросить. — Он ненадолго умолк, затем пояснил: — Гора — это сплошная загадка. Говорят, что жители Золотой долины ходили на нее еще до того, как великаны Инспрея схватились друг с другом и долина навсегда спряталась от наших глаз. Давно я ждал, чтобы нашелся человек, который видел ее чудеса своими глазами. Так что уважь меня, Аллун.

Вокруг костра снова стало тихо. Роуэну показалось, что все жители Рина замерли.

— Наверное, не получится, Огден, — ответил Аллун. — Моя мать устала, пора вести ее обратно в деревню.

Роуэн видел, что Аллун колеблется и ему очень трудно улыбаться. По лицу Сары тоже было заметно, как сильно она переживает, хотя старается не подавать виду и крепко держит сына за руку.

— Мы просим, чтобы в этом году никто из твоего племени в деревню не приходил, Огден, — выступила вперед Ланн. Она сказала это громко и твердо, глядя Огдену прямо в глаза. — К сожалению, когда вы здесь появляетесь, наши дети приходят в страшное возбуждение. Зима была долгой и трудной, они ослаблены, и им эти волнения вредны. Поэтому просим вас считаться с нашими пожеланиями и оставаться в своем лагере.

Лицо Огдена не дрогнуло. Ни за что нельзя было догадаться, о чем он думает. Но Роуэн заметил, как помрачнели Зеел и другие бродники, собравшиеся у огня. Понятно было, что им эти слова пришлись не по душе.

— Может, ты кого другого расспросишь из тех, кто еще ходил на Гору, а, Огден? — сказала вдруг Сара, желая, видимо, предотвратить ссору. — Вот Силач Джон здесь. И ткачиха Марли тоже.

Огден задумчиво взглянул на нее.

— Пожалуй, в следующий раз я так и сделаю, — вежливо сказал он. — А сейчас… — он вгляделся в лица собравшихся, — поговорю-ка я с Роуэном. Ведь он у вас больше всех отличился.

Роуэн почувствовал, что у него покраснели уши. Взволнованная Аннад подтолкнула его вперед. Он понимал, что надо вставать и идти к тому человеку, что сидел сейчас у костра, но ему не хотелось. Очень-очень не хотелось.

И все-таки он поднялся и нехотя сделал несколько шагов. Все взгляды были прикованы к нему, а он видел только глаза Огдена: глубокие, темные, буквально впившиеся в него.

8. Лютики

— Ну, пастушок Роуэн, — сказал Огден и махнул смуглой худой рукой, приглашая его подойти поближе, — нам есть о чем потолковать. Сегодня я уже второй раз слышу о тебе. Мне сказали, что ты вместе с теми, кто нас встречал, побывал на Горе. Так?

Роуэн кивнул. Он вспомнил, с каким любопытством разглядывали его предвестники. Значит, они запомнили его имя и сообщили его Огдену. «Зачем? — подумал он. — Что во мне такого особенного? Ведь я самый обыкновенный».

Огден склонил голову набок.

— Ты о многом раздумываешь и многому удивляешься, правда? — начал он. — И притом гораздо чаще, чем люди твоего племени. Из-за этого тебе с ними не всегда хорошо. Тебе гораздо спокойнее рядом со своими огромными зверями. Правильно я говорю, а, пастушок?

Роуэн растерянно застыл. Неужели этот человек умеет читать мысли? Или умеет заглядывать в душу? Он в испуге осмотрелся. Где мама и Аннад? Где Силач Джон?

А они стояли и любовались фокусником-бродником, в руках которого то появлялся, то исчезал крошечный серебряный колокольчик. Руки порхали, точно две большие птицы, подбрасывали колокольчик то так, то этак, а он блестел в свете костра и то пропадал, то вновь откуда-то появлялся. Аннад смотрела на это чудо, открыв рот.

— Не бойся меня, — так же тихо и вкрадчиво сказал Огден. — Я тебе дурного не сделаю. Спрошу кое о чем, вот и все. Так, ерунда. Хочется понять, что ты за человек.

Роуэн чувствовал, что теперь у него запылали и щеки. Он выпрямился и на всякий случай приготовился к любой неожиданности. Было понятно, что этому человеку не соврешь, — вон какие у него глазищи, все видят. Вот только Роуэн не знал, как отвечать, если сказочник Огден вдруг спросит прямо, а не принес ли кто чего с Горы.

Но, к его радости и удивлению, этого не произошло. Огден расспрашивал Роуэна о матери и об отце, о букшахах и о его жизни пастуха. Закончив расспросы, Огден взял Роуэна за подбородок и пристально посмотрел ему прямо в глаза.

— Честен и прям, — сказал он наконец и опустил руку. Еще раз взглянув на озадаченного Роуэна, он слегка улыбнулся. — Закончилось твое испытание, пастушок, — объявил он. — Иди себе с миром.

Роуэн пригнул голову и быстро отступил в темноту. Когда он набрался храбрости и все-таки посмотрел на Огдена, то увидел, что тот заложил руки за голову и сидит, внимательно глядя в усыпанное звездами небо. Брови его сурово сдвинулись, словно тяжкая забота вдруг опустилась на его плечи.

Роуэн припустил что было сил.

* * *

Вскоре Роуэн, Аннад, Джиллер и Силач Джон отправились домой. Было уже поздно, и Аннад ужасно хотелось спать. Но она без умолку болтала о том, что рассказал Аллун, — ее распирало от гордости за брата.

Роуэн взглянул на свою высокую, стройную маму, которая шла рядом с ним. Хоть ей и не понравилось, что бродникам запретили входить в деревню, вид у нее был веселее, чем раньше. Хорошо все-таки, что они побывали у бродников.

Может, прямо сейчас рассказать маме и Джону о Шебе? Но говорить об этом при Аннад, пожалуй, не стоит. Наверное, лучше будет подождать до дома, когда сестренка уляжется спать. Несколько лишних мгновений ничего не изменят.

И вообще здесь, под звездным небом, рядом с мамой, его страхи стали казаться какими-то детскими. Чем больше он думал о том, что случилось под деревьями, тем больше сказанное Шебой походило на ее новую злую шутку.

Джиллер обернулась и заметила взгляд сына.

— Молодец, Роуэн, — негромко сказала она. — Я видела, как ты разговаривал со сказочником Огденом. Ты был спокоен и держался с достоинством. Я горжусь тобой.

Роуэн ничего не ответил. После беседы с Огденом его все еще трясло. Понятно же, что ерундовые вроде вопросы, на которые он отвечал, сказочник задавал не просто так. Но от маминых слов на душе у него потеплело. Она не часто говорила такое, считая, что сын должен быть сильным и не ждать похвал за то, что следует делать как само собой разумеющееся.

— Вот Роуэн им показал! — воскликнула Аннад и зевнула. — Вот уж он показал этим лютикам!

— Аннад! Разве можно так называть бродников? — укоризненно произнесла Джиллер, с трудом сдержав улыбку.

Аннад снова зевнула.

— А что тут такого? Их все так называют. Все называют их лютиками.

— Не все, маленькая, — твердо сказал Силач Джон. — Мама так не говорит. Я так не говорю, Марли и Аллун тоже. Только те, кто хочет обидеть бродников, называют их так.

— Да? — задумалась Аннад. — А почему?

— Они думают, что от бродников нет никакого толку, — объяснила Джиллер. — Вот и называют их лютиками. Это ведь обидно, правда?

— А почему? — не унималась Аннад. Глаза у нее уже почти закрылись, но она упрямо топала вслед за взрослыми. — Почему их называют лютиками?

Роуэн увидел, что над головой Аннад переглянулись и улыбнулись друг другу Джиллер и Силач Джон.

Силач Джон поднял девочку и посадил ее себе на плечи.

— Потому что лютики растут без цели и смысла, — сказал он и зашагал дальше. — Когда наше племя только появилось в Рине, вся долина желтела от этих цветов — они ведь и сейчас растут на холмах. А потом здесь принялись сеять полезные растения, строить дома, копать огороды, а лютики стали выпалывать. Ведь там, где лютики, ничего больше расти не может. Поэтому хорошие хозяева этот цветок не любят. И точно так же не любят они бродников.

Аннад подумала и сказала:

— А лютики не совсем бесполезные. Из их корней Шеба делает лекарство для носа Роуэна и продает его нам.

Силач Джон рассмеялся в ответ.

— Да, от пыльцы лютиков у мальчишки-зайчишки из носа течет как из ведра, а от отвара из их корней — останавливается, — сказал он и посмотрел на Роуэна. — Надо же, один и тот же цветок и яд, и лекарство. И правда много в природе чудес и загадок.

Они уже дошли до садов Бри и Ханы, и тут Силач Джон остановился. Роуэн громко чихнул. Хотя у него и был не в порядке нос, в холодном вечернем воздухе он чувствовал волшебный аромат горной ягоды.

— Ну я пришел, — сказал Силач Джон, опустив Аннад на землю. — Сегодня моя очередь охранять сады вместе с Бри и Ханой.

Роуэн разочарованно вздохнул. Он-то думал, что Джон заглянет к ним и хоть немножко посидит у огня. Он ведь раньше часто так делал! Что за невезение такое, и как раз сегодня, когда Роуэну это просто необходимо!

Джиллер плотнее закуталась в платок.