Гори, наш костёр! - Софья Могилевская

Такими словами она поднимает их каждое утро, и Грише нравится, что каждое утро Таня их будит по-одинаковому.

А потом они на лужайке перед терраской делают зарядку. Все в трусиках. Все без маек. И все глаз не сводят со своей вожатой — как она, так и они, как она, так и они! К концу зарядки, если кому и хотелось подольше поспать, теперь проснулся окончательно!

Всё было хорошо у них в лагере. Даже толстая Люся ни разу не попросила у Гриши обещанного киселя и компота.

— Ладно уж, — сказала она, когда Гриша, верный своему слову, в конце первого обеда подвинул к ней стакан киселя. — Ладно уж, ешь сам. — Она великодушно толкнула обратно к Грише его стакан. — Я возьму добавку, а то мне тебя жалко…

Впрочем, Люся брала добавку не только киселя и компота. Она просила и борща, и котлет, и макарон, и блинчиков. Она с трудом поднималась из-за стола после еды, и Таня ей однажды сказала: «Ты будешь у нас рекордсменкой!»

Гриша не очень хорошо понял, почему именно Люся будет у них рекордсменкой, — ведь зарядку по утрам она всё-таки делала хуже всех. Но зря Таня так её не назвала бы, и Гриша теперь с неизменным почтением смотрел, как Люся уминает за обе щёки свои добавки за завтраком, обедом и ужином.

Да, всё было бы хорошо у них в лагере, если бы не Вася!

Вася был его самым лучшим товарищем. Они дружили и прошлую зиму, и позапрошлую зиму, и ещё раньше, когда им было только по четыре года. А разве приятно, когда твой лучший товарищ то и дело получает выговоры? И от кого? От их собственной вожатой!

Разве приятно, что Васька не хочет её слушаться, всё время куда-то убегает и его приходится искать? Он даже нагрубил однажды Тане — он в глаза назвал её малявкой…

Но главное было не в этом. Почти каждый день он твердит Грише то громко, то тихо, то почти шёпотом: «Вот возьму и убегу! Вот увидишь! Достанется ей тогда от старшего вожатого! Тогда узнает она…»

«Она» — это была Таня, и Гриша понять не мог, почему Ваське нужно, чтобы Тане попало от старшего вожатого.

И Гриша томился и страдал оттого, что он знает о Васькиных планах, но не смеет о них никому рассказать. Ведь Васька лучший его товарищ!

Но пока Васька только грозился. И Гриша, с опаской наблюдая за товарищем, всякий раз вздрагивал, когда тот твердил: «Убегу!»

Луковая грядка

Однажды Таня спросила:

— Как называются люди, которые ничего не делают?

Сначала все молчали и думали. Потом Гриша Бочаров нерешительно поднял руку и не очень уверенно сказал:

— Они называются — бездельники.

— Правильно, — похвалила его Таня.

— Ещё они называются — лентяи, — громко, баском сказала толстая Люся.

— И это правильно, — похвалила Таня и Люсю.

— А ещё они называются — лодыри! — выкрикнул рыжий Саша. — Папа говорит, если люди ничего не делают, значит, это дармоеды!

— Всё так! Всё правильно! — сказала Таня. — А мы с вами разве бездельники? Разве мы с вами лодыри? Разве лентяи и дармоеды?

Ох, какой поднялся крик! Весь пятый отряд в один голос закричал, что они не хотят быть ни бездельниками, ни лодырями, ни дармоедами… А громче всех кричал Вася Скалкин.

— И я так думаю, — сказала Таня: — очень плохо, если про человека говорят, что он бездельник! Знаете, какое самое важное правило из всех октябрятских правил? — спросила Таня и сама за всех ответила: — «Только тех, кто любит труд, октябрятами зовут!»

В этот день они впервые пошли работать на большой лагерный огород.

А огород в лагере был действительно огромный. Чего-чего только там не было! И грядки с огурцами. И грядки с морковью. И репа там росла. И укроп. И петрушка. И капуста. И помидоры. И свёкла.

А пятому отряду отвели все грядки с луком и редиской. Эти грядки были самыми зелёными на огороде. Редиска кое-где даже выставила из земли свою розовую спинку, а лук всюду пустил высокие зелёные пёрышки.

— Вот это будет наше, — сказала Таня, показывая на луковые грядки и на грядки редиса. — Мы будем ухаживать за ними всё лето. Когда нужны будут к обеду редиска или лук, нам скажет об этом старший повар, и мы нарвём сколько будет надо и того и другого. А там, где вся редиска будет выдернута, мы посеем новую. И всё лето у нас будет и зелёный лук и молодая редиска!

Потом Таня показала, какую кому грядку полоть. Васе досталась луковая грядка. Она была, как показалось Васе, совсем чистая, почти без травы. А Грише, наоборот, досталась грядка редиски, и она была до того заросшая, до того заросшая, что и самой редиски меж травы не было видно.

«Нарочно дала мне чистую, а Гришке засорённую», — подумал Вася и обиделся.

— Ты почему же не работаешь? — спросила Таня, подходя к Васе, который стоял возле своей луковой грядки и ничего не делал.

— А чего здесь работать? — пожав плечами, ответил Вася и исподлобья поглядел на Таню. — Здесь и работать нечего. Я хочу на другую. Вон на ту!

Он показал на Гришину грядку с редиской.

— Нет, — сказала Таня твёрдо. — Раз тебе досталась эта грядка, эту и пропалывай.

Но Вася принялся спорить:

— Нечего тут полоть! Здесь одна травинка только есть… Вот эта! — И он сердито дёрнул, как он считал, единственный на всей грядке кустик лебеды. Но нечаянно вместе с этим кустиком у него выдернулась и луковка с зелёными пёрышками.

— Ах, ты вот как! — рассердилась Таня. — Тогда вообще не работай! Уходи, уходи от этой грядки… Нечего тебе на ней делать!

И вот Вася стоит один на краю огорода. Все работают. И толстая Люся пыхтит, но работает. И рыжий Сашка старается — таскает из земли сорняк за сорняком. И обе подружки, Соня беленькая и Соня чёрненькая, болтают, трещат, но, сидя по бокам грядки одна против другой, ловко выщипывают ненужные травинки. А Гриша, тот медленно, не торопясь, но очень тщательно, пропалывает вокруг каждой редиски всё лишнее. Даже маленький Игорёк не сидит сложа руки. Никому не хочется прослыть лентяем, лодырем, бездельником!..

И только один Вася стоит и ничего не делает. А как хотелось бы ему, чтобы Таня позвала его работать! Ну пусть на луковую грядку. Оказывается, и эта грядка очень заросла. Это ему только показалось, будто она чистая…

Но Таня словно и не видит Васи. Она и не смотрит в его сторону…

А потом все идут мыть руки. У всех руки в земле, зазелены травой. У всех хорошие рабочие руки! Одному Васе незачем идти в умывалку. У него-то руки чистые-пречистые. А с чего бы им быть грязными, когда он ничего не делал? Ведь только его грядка в огороде осталась непрополотой.

А после обеда Вася куда-то исчезает. Его ищут, ищут и никак не могут найти. Никому в голову не приходит заглянуть на огород. А Вася как раз там. Он полет свою луковую грядку. Он старается не пропустить ни одной, даже самой маленькой былинки.

Когда на следующий день пятый отряд снова пришёл на огород допалывать грядки, все увидели, что Васина грядка самая прополотая.

Все очень удивляются. Как же так? Ведь накануне Вася ничего не сделал, откуда же у него такая грядка?

Только одна Таня не удивляется. Она молча, но очень пристально смотрит на Васю.

А Ваське будто всё равно, что все говорят про его луковую грядку. Он стоит и глядит на небо, где с весёлым щебетом носятся стрижи…

Мамы и папы приехали!

Наконец наступил родительский день!

Как ни хорошо в лагере, а всё-таки ребята очень соскучились по своим мамам и папам. Вечером накануне этого дня только и было разговоров о завтрашней встрече. А толстая Люся сказала:

— Мама привезёт мне много конфет и печенья! — При этом она даже облизнулась.

— Неужто тебе не хватает того, что у нас дают? — удивилась Таня.

— Хватает, — ответила Люся, — только я люблю, чтобы было много. Очень много!

Перед тем как идти за ворота встречать автобусы с родителями, Таня велела всему пятому отряду тщательно вымыть руки, шею, уши, ноги. «Особенно коленки!» — сказала она. Все беспрекословно повиновались. Даже Вася не стал спорить, хотя очень не любил мыла. Затем все по очереди подходили к Тане, протягивали ей руки, и она у каждого стригла ногти.

— Сами должны понять, — приговаривала она при этом. — И вам будет неприятно, а мне тем более, если про вас скажут: «Ну и чумазые же поросята наши дети!»

Потом мальчики надели чистые рубашки, а девочки — чистые платья, и все отправились за лагерные ворота, перед которыми должны были остановиться автобусы.

Серёжа, когда увидел их таких вымытых и принаряженных, даже воскликнул:

— Ну и здорово! Вот с кого надо брать пример! Ай да Татьянка!

— А что? Мы разве не понимаем, какими аккуратными должны быть будущие октябрята! — ответила ему Таня.

Но почему-то от этих хороших Серёжиных слов она очень смутилась и, покраснев, стала быстро-быстро откидывать со лба свою непокорную тёмную прядку.