Щепка - Айра Левин

Она помахала рукой Джонни, который, увидев ее, давно уже делал знаки.

– Почему Роки? – спросил Джек, орудуя ножом и вилкой, расправляясь с телятиной.

– Упорный, – ответила она. – По-моему, вполне подходит к Хьюберту.

Обернувшись, она смотрела сквозь золотистое стекло вслед. Шир медленно спускался по левой стороне лестницы, держась левой рукой за перила.

Его спина... Золотисто-коричневая... Вот его уже и не видно.

Она сняла размеры окон и отправилась к "Блюмингдейлу", в отдел драпировочных тканей. Заказала шторы. Из белого шелка – в гостиную, ситцевые в полоску – белую и зеленую – в спальню. Заглянула и в мебельный отдел. Купила совершенно потрясающую вещь – пробковую пластину на красивой хромированной лапе-подвеске. Только у Блюма и можно купить такое...

В спортклубе "Вертикаль" до седьмого пота крутила педали тренажера – для ног хорошо, для брюшного пресса, и вообще.

Когда вышла на своем этаже из лифта, услышала отчаянное мяуканье Фелис. В холле, между прочим, целое стадо рыжих чемоданов. К собственной двери не подойти, а в квартире А дверь настежь. В прихожей – никого, а в глубине, в кухне, – молодая женщина в белом пальто резко бросала в телефонную трубку:

– А я говорю нет! Да, именно так. Это и имела в виду!

Увидев Кэй, вскинула руку, как бы приветствуя. Пальцы унизаны кольцами. Закатив глаза, простонала, одновременно повела плечами, давая понять Кэй, что вот, мол, навязались на том конце провода на ее голову. Совершенно потрясающая фигура. Манекенщица, наверно. Тоненькая, лет двадцать, прямые белокурые волосы – по плечам. Пальто, перехваченное поясом, именно это, белое, Кэй видела в журнале мод Elle.

– Да имела я вас обоих! – рявкнула соседка и трахнула аппарат о стену. – Минуточку! Сейчас уволоку свои чемоданы, – сказала она, подходя к двери. Распахнула до упора, подтолкнула коленом чемодан, фиксируя дверь. – Ваш кот, извините, совершенно ошалел. Запахи Индии, полагаю, для него в диковинку, – сказала она, имея в виду свои желто-розовые чемоданы. – Вы когда сюда приехали?

– Неделю назад, – ответила Кэй, отступая к двери, выходившей на лестницу.

– Выпустите кота, умоляю, – сказала В. Трависано, мило улыбнувшись. – Совсем извелся, бедняга. Я тоже кошатница.

– Он – это она. – Кэй поставила на пол свою сумку, рядом – блюмингдейльскую пластиковую с покупками. Отперла замок и отворила дверь.

Фелис вылетела пулей. Неожиданно крадучись пошла по ковру к чемодану, нюхая воздух. Ходила потом вокруг и все нюхала, нюхала...

– Ах, какая прелесть! Обожаю пятнистых. Как ее зовут?

– Фелис.

– Очаровательно! Фелис... А я Вайда Трависано.

– Тоже красиво. Та рассмеялась:

– Ну, мерси вам. Я сама придумала.

– А я – Кэй Норрис.

– Очаровательно!

– Спасибо за это моим родителям. – Кэй взяла на руки Фелис. Та просто была сама не своя от этой Индии.

Вайда Трависано втащила к себе последний чемодан.

– Какое счастье, что теперь вы здесь вместо этих несчастных Кестенбаумов, – сказал она. Стояла, улыбаясь, в проеме дверей в белом пальто из Elle, оперевшись буквально сверкающей рукой о косяк и скрестив ноги в белых сапогах. – Вы ничего не знаете про Кестенбаумов? – спросила она.

– Фелис, прекрати! Нет, – ответила Кэй. – Нет, не слышала.

– Довольно интересная парочка, – сказала Вайда. – Он – американец, а она – кореянка. Красивая такая. Вполне могла бы стать манекенщицей. Ничего не рассказывали о себе. Развлекались напропалую, скажу я вам. А потом у него, понимаете, развился РС – рассеянный склероз, так? – и он начал таять на глазах. А она – представляете! – возила его в инвалидном кресле. Сердце просто разрывалось. Настроение из-за всего этого – никуда, депрессия. Понимаете? Уехали, наконец, в Калифорнию. Говорили, где-то там этот склероз лечат, что ли. Ерунда, конечно, вряд ли и там бы ему помогли. Она, понимая это, слезами заливалась. И так несколько месяцев. Бесплатно ничего не бывает. Денег сколько надо, а их страховки – мизер, конечно. Слава Богу, откуда-то потом пришли деньги. Если возникнет желание поболтать, заходите. Пробуду здесь до девятого ноября, а потом... – Зазвонил телефон. – Вот зараза! Собираюсь в солнечную Португалию. Ну, пока! – Перед тем как захлопнуть дверь, помахала рукой Фелис. – Бай-бай, Фелис! – Закрыла дверь. Телефон надрывался.

Фелис соскочила на ковер. Ходила вокруг отпечатков, оставленных чемоданами, принюхиваясь. Явно возбужденная.

Пришел Дмитрий. В гостиной стал сверлить дырки в стене, смежной с кухней, чтобы потом навесить книжные толки Она еще раньше пометила крестиками, где следовало вбить костыли.

Принесла пробковую доску. Показала Фелиске, для какой надобности – провела передними кошачьими лапами несколько раз по пробке. Восторг полный!..

Роксиного "Сокола" повесила в прихожей. Рокси и Цвик – порознь выглядели значительно лучше. Пока расставляла книги, слушала Клэр Блум. Та читала "К маяку".

Позвонила предкам, поблагодарила за вазу в стиле "Арт деко". Отлично будет смотреться на новом журнальном столике – вот-вот его доставят. Отец попросил сказать Бобу, чтобы тот звонил им почаще. Сразу, как обычно, возникли разногласия.

Прочитала четыре главы из книги Хьюберта Шира "Червяк в яблоке". Позвонила Рокси:

– Несмотря на то, что книга тяжеловата, он все-таки хороший писатель.

– Про что там? Фабула какая?

– Никакой, – ответила она, лежа на кровати и теребя Фелисино ушко. – Мы договорились покататься на велосипедах по парку, когда вернется из поездки. Своего рода свидание, понимаешь? Не знаю, сколько он там пробудет. В этой Японии. Улетает на этой неделе.

– Звучит весьма загадочно.

– В общем, да, – сказала она, разглядывая в люстре Фелис, свою обожаемую кису. – В книге нет никакого сюжета, но он славный, а книга потрясающая.

Потом, стоя перед зеркалом в спальне, прикладывала к себе зимние платья. В восторг не пришла...

Стопка книг на верхней полке... Забралась на стремянку.

На кухне, под мойкой, задрав голову, застыла Фелис.

Кто бы мог подумать, что в огромном городе, где тысячи ресторанов, она и редактор этого Роки – как там его зовут? – могут встретиться в обеденный перерыв. Немыслимо, невероятно... Если бы ресторан "Четыре времени года" не стал прибежищем для писателей, редакторов и прочей пишущей братии, он бы там не появился. Классный ресторан... Все – туда! Стейны предложили именно там родителям Лесли отметить серебряную свадьбу. Вайда и Лорен таскают туда своих ребят. Нет, это просто совпадение, какие в жизни – просто на каждом шагу!

Конечно, то, что ей нравится Роки, – нелепость и больше ничего. Впрочем, если учесть, что у них много общего, – нормальный ход.

Не может он делать вид, что ему все это без разницы.

Не может и дожидаться, когда Роки в восемь ровно по Осака явится через неделю после этого вторника в компанию "Такай", войдет в демонстрационный зал и... начнется показ достижений науки и техники. Проспектов всяких наволокут. Нормально, конечно!.. Любой производственник лез бы из кожи вон, стараясь показать свой товар лицом, а уж о япошках, доках в делах бизнеса, и говорить нечего.

Ладно. Главное – спокойствие. Думать надо, думать. И без паники! Т-а-а-к! Сейчас воскресенье, вечер... Нет, уже понедельник – утро. Рейс Роки – из "Кеннеди", в пятницу утром... В одиннадцать.

Думать, думать...

Велосипедик-то не удался... Неудача? Это – как сказать... Следует взглянуть на это дельце с позитивной стороны. Ходит теперь этот Роки с палочкой. Нога в гипсе. Хромает по своей 9А.

* * *

Обычно один день в неделю она работала дома – в четверг или в среду – в зависимости от назначенных деловых свиданий и всяких производственных встреч. И в такой домашний день – Сарины телефонные звонки строго лимитировались! – она успевала сделать столько же, сколько за два дня работы в офисе. Работала она дома и вечерами, и в уик-энды – по три-четыре часа, читала рукописи по утрам в постели от шести до восьми утра каждый день.

На этой неделе домашний день пришелся на вторник, на двадцать четвертое октября, на тот день, который метеопрогнозы всех каналов телевидения объявили самым-самым этого расчудесного времени года. Цифирь подтверждалась наблюдениями за глубиной бездонного бирюзового неба, пламенеющей листвой и запрокинутыми лицами – в Сентрал-парке на прогулке все – от мала до велика.

И вот она сидит в такое самое-самое утро и обозревает из окна желто-красный парк и лазурное озеро. Вернее, бросает время от времени взгляды через левое плечо, находясь в процессе редактирования рукописи, пускай, Даже очень интересной, то есть именно такой, когда работа в радость. Особенно для девушки из провинции...