Нити судеб человеческих. Часть 2. Красная ртуть - Айдын Шем

- Давай, шагай!

Возле машины, в кузове которой сидело несколько человек задержанных, стоял милиционер с погонами подполковника. Кагебешники, должно быть, уже отъехали от места происшествия, забрав с собой тех, кто им был нужен.

- Вот, - кричал шандарахнутый Камиллом солдат, - еще одного поймали!

Подполковник, быстро оглядев Камилла, признал в нем по каким-то признакам приезжего из Центра. Он вежливо козырнул и произнес:

- Предъявите, пожалуйста, документы, - и добавил извинительно: - В этом квартале города сложилось чрезвычайная ситуация.

Камилл достал из заднего кармана брюк паспорт, вынул из него пропуск, выданный ему в Андижанском управлении госбезопасности, и протянул паспорт вместе с командировочным удостоверением от своего института подполковнику. Тот, заглянув на вторую страницу, прочел в соответствующих графах, что перед ним татарин, родившийся в Крыму.

- Он тоже из них, из Москвы прибыл, - произнес он, уже не удостаивая Камилла взглядом, и дал указание капитану: - В отделение его, а оттуда сразу звоните в госбезопасность.

- Ну, гад! – возмутился капитан, пожалев, наверное, что не позволил шандарахнутому выместить на этом татарине свою обиду там, вдали от начальства.

Камилла подтолкнули к кузову, откуда ему с готовностью подали руку его земляки, несколько удивленные тем, что взяли этого русского. Внизу носился солдат, прося соизволения разделаться с врагом советской власти, напавшим на него, находящегося при исполнении…

- Привет! – улыбаясь произнес Камилл, когда оказался в крытом брезентом кузове.

- Привет! Давай сюда! – ребята усадили его на деревянную скамью.

Один из мужчин пригляделся и произнес вполголоса по-татарски:

- Зекиени кутарган бу адамдыр. Аман яндырды солдатны энсесине… (Это человек, спасший Зекие. Здорово он врезал по шее солдату …)

На него зашикали: молчи, мол, дело серьезное. И Камилл оказался в центре всеобщего молчаливого восхищения.

- Зекие качып олдымы? – спросил он. (Зекие смогла убежать?)

Все были поражены.

- Ты татарин? – этот вопрос вырвался, казалось, из всех десяти глоток.

Какие могут быть вопросы! И в кузове началась такое веселье, что снизу заглянули милиционеры:

- Эй, чего расшумелись, курвы!

Привезли их в расположенное за Анхором отделение милиции и сразу сунули всех в одну тесную камеру. На Камилла набросились с расспросами, и скоро нашлись те, кто знал о нем по рассказам, и он сам с удовольствием услышал о людях, знакомых ему еще с тех времен, когда он верховодил здесь.

- Сейчас здесь крымскими татарами занимается майор Сувалов – такая сволочь! – говорили ему.

И вдруг дверь камеры открылась, и Камиллу велели выходить.

- С вещами? – спросил он под общий смех.

- Выходи, … твою мать, - раздалось в ответ. Камилл пожал всем руки и вышел. В дежурке его ждал чернявый лейтенант КГБ, грубый и явно глупый. Камилл вспомнил Сергея, с которым еще час как расстался, и подумал, не мешало бы тому поглядеть, как обращаются его коллеги с Камиллом.

На комитетской «Волге» его доставили в здание республиканской госбезопасности. Повели по коридорам и ввели в кабинет.

- Задержанный Афуз-заде доставлен! – отрапортовал грубый лейтенант.

За столом сидел человек в штатском, листающий изъятый у Камилла паспорт.

- Садитесь, - произнес, не поднимая головы, человек за столом.

Когда задержанный сел, человек счел нужным представиться, и Камилл обратил внимание на уже слышанное сегодня имя – кажется, «Сувалов».

- Зачем прибыли в Ташкент, - Сувалов отложил Камилловы документы и теперь смотрел ему в глаза.

- Там все написано, - Камилл движением головы указал на лежащее на столе командировочное удостоверение от Института с направлением в Красногорскую экспедицию.

- Это мы еще выясним, что написано и кем написано, - со значением заметил чекист. – А сейчас, будьте добры, отвечайте на вопросы.

- Ответьте раньше вы мне, по какому поводу я задержан, - возвысил голос Камилл.

- Вы принимали активное участие в антисоветском митинге и жестоко избили военнослужащего, - строго произнес Сувалов. – За такое преступление вас ожидает очень серьезное наказание.

- Чушь полная! Я случайно оказался на Театральной площади, причем уже после произошедших там каких-то событий. Об избиении вашими людьми мирного шествия мне рассказали только в отделении милиции. А то, что я избил кого-то – неумная провокационная выдумка. Чего это вы так зверствуете, а?

- А у нас другие сведения, - чекист игнорировал наглый вопрос задержанного. – По нашим сведениям вы приехали в Ташкент для организации антисоветского митинга, на котором призывали обманутых вами людей нападать на солдат. Кстати, избитый вами несчастный молодой парень госпитализирован, и находиться сейчас в очень тяжелом состоянии.

- Вы сами или ваши осведомители занимаетесь мерзкой провокацией, - спокойно отвечал Камилл чекисту.

- Как вы смеете! Вы знаете, где вы находитесь? – вскочил со стула комитетчик.

- Успокойтесь, майор Сувалов. Вам известно, что я не салажонок какой. Знаю, где я нахожусь, не впервой.

- Нам про вас все известно, гражданин Афуз-заде! – продолжал бесноваться чекист. – С Москвой теперь вам придется распрощаться, место ваше на Колыме!

- Уймитесь, офицер, - спокойно произнес Камилл и это спокойствие крымского татарина, уличенного в преступлениях, выводило Сувалова из себя, а Камилл добавил: – И советую вам не лезть в вопросы, которые не вашего ума дело.

-- Значит так, - чекист взял себя в руки. – Ваш отказ отвечать на вопросы я расцениваю как косвенное признание вашего участия в организации антисоветского митинга. Ваши организаторские способности Комитету государственной безопасности хорошо известны.

- Так помнят меня еще здесь? - ехидно улыбнулся Камилл. - Кстати, ни одного разумного вопроса вы мне не задали, майор, все угрозы какие-то, в воспоминания, вот, ударились.

- Отвечайте, зачем прибыли в Ташкент, - комитетчик продолжил тем, с чего начал.

- В Ташкенте я проездом, - ответ Камилла был краток.

- Проездом и решили организовать митинг? – сверлил глазами сидящего перед ним крымского татарина чекист.

- Нет, времени у меня на это не было, да здесь и без меня появилось много моих земляков, кто может организовать разные полезные мероприятия получше меня.

- Так кто, значит, организовал этот митинг? – уцепился, было, чекист.

- Я не знаю, я только за час до моего задержания прибыл в Ташкент, - отвечал невозмутимо Камилл.

- У нас другие сведения! - опять начал чекист.

- Кстати, в Ташкент я прибыл сегодня утром с сотрудниками КГБ, вместе с которыми выполнял ответственное правительственное задание, - продолжал Камилл, в кармане которого лежало подписанное высокой инстанцией предписание, но его он не хотел пока что предъявлять этому гебисту из зловредных соображений - пусть чекисты сами обнаружат его, когда будут обыскивать, а он посмотрит на их реакцию. Потом, после некоторой паузы, добавил: - Можете позвонить в дирекцию Красногорской экспедиции. Возможно, что офицер Федоров еще там, но суть задания он вам вряд ли раскроет, не доросли вы еще до той степени доверия.

Сувалов, с ненавистью и вместе с тем озадаченно глядя на Камилла, нажал скрытую под столешницей кнопку. Вошел сержант.

- Выведите задержанного, - приказал он.

Офицер Сувалов не стал звонить в дирекцию Красногорской экспедиции, он позвонил в Первый отдел этого учреждения - резидентуру КГБ в каждой организации. Там быстро разобрались в ситуации и соединили Сувалова с еще находящейся на рабочем месте Войцеховской. Получив полное разъяснение от заместителя начальника, которая подтвердила тот факт, что Афуз-заде прибыл в Ташкент утром и покинул здание Экспедиции в таком-то часу, Сувалов понял, что он оплошал. Этот ненавистный ему представитель непокорного властям народа, действительно, выполнял особо секретную государственную работу. Вопрос об избиении задержанным гражданином солдата, исполнявшего свой долг перед Родиной, также приходилось снимать, несмотря на письменные показания этого солдата. Теперь впору было ставить вопрос об ответственности армейского капитана, который произвел задержание товарища Афуз-заде, прибывшего в республику по заданию высоких союзных инстанций. А солдата того теперь, пожалуй, отправят дослуживать свой срок на Камчатку.

Сувалов взглянул на часы. Можно, конечно, прямо сейчас выпустить этого татарина на свободу. Но он так нагло вел себя нынче, и за ним столько всего числилось за прошлое десятилетие, что не мог офицер, поставленный высшим начальством доглядывать за всеми крымскими татарами в республике Узбекистан, отказать себе в удовольствии продержать его хотя бы одну ночь в «подвалах ГПУ». Он будет, возможно, после этого жаловаться в центральные инстанции, но Сувалов знал, что сможет отвести эти жалобы от своего родного КГБ, направив их на органы милиции.