Из тени и тишины - Керри Энн Райан

Серым, и я знала, что он читал мои мысли.

И я представила, как он горит на шесте от моей магии Огня. Жаль, в этот раз он не вздрогнул.

Нужно было мыслить ярче в следующий раз.

Придумать новые пытки для него, пока меня пытали.

— Я не всегда был Серым. Когда — то у меня было имя. Это было так давно, что имя, которое мне дали мои слабые родители, не важно. Я заслужил свой титул, и я теперь Серый, — он стал расхаживать, и Дурлан с Гарриком отпрянули на шаг, словно сторожили своего правителя.

Но Серый не был королем.

— Я почти всю жизнь провел в этом мире, в кармане в мире мейсонов.

— Это тюрьма для тебя, да? — спросила я.

— Не перебивай, — он вытянул руку, когда Дурлан шагнул вперед. — Она не будет слушать, если умрет от потери крови. Пусть немного исцелится, тогда порежешь снова.

— Как скажете, повелитель.

Я хотела ударить Дурлана ногой по яйцам, но не могла.

— Когда мне дали имя, другой — король Люмьера — нашел меня. Он знал о моих талантах не только в Духе, но и в тени и кости, — он улыбнулся, желчь подступила к моему горлу. — Я помог убить других магов Духа, используя три мои магии, чтобы король Люмьера был здоровее и сильнее всех. Король Обскурита пытался остановить меня, но его не хватило. Но когда произошло Падение, и короли умерли, власть имущие не хотели меня там, где я когда — то был.

— И кто эти власть имущие? — спросила я, кривясь от рвущихся порезов.

— Двенадцать магов Духа, конечно. Они действовали задолго до того, как ты появилась в пророчестве. И они убрали меня в этот мир. В мою клетку. Но я смог выбраться. Я пятьсот лет ждал и строил планы. Шептал тайны в уши тех, кто у власти. Я пытался захватить Обскурит, ведь уже работал с Люмьером. Но король и королева меня не слушали. Но их рыцарь послушал. И я задел их сына проклятием, — он снова стал расхаживать, пот выступил на моем теле, раны снова кровоточили. — Я кое — кого встретил. Она понимала меня. Она не знала мое имя, не знала, кем я был, кем я мог быть. Но я видел в ней силу, которую мог получить. И с ней я создал сына. Наследника силы и власти. Но я не смог сам его вырастить, — он махнул ладонью, словно то, что у него был сын, ничего не значило.

Сердце колотилось, и я невольно задумалась, кто это был. У Серого где — то был сын? Кто это мог быть? Он был жив? Был там и ждал?

— Другие забрали его у матери, и когда она узнала, кем я был, она попыталась убить меня. Это не сработало, как видишь. Но я не простил ее. Она все еще в мире мейсонов. Она всегда была в досягаемости. Она послушается меня, ведь знает, что иначе я заберу ее сына. Он вырос, не зная, кто его родители, его стыдили этим. Никто не знал, какая сила может в нем быть. И когда я заберу его как своего, мой сын из света придет ко мне. Потому что он поймет, какая кровь течет в его венах. Он будет моим.

Тысяча мыслей и вариантов крутились в моей голове, но я не была в них уверена.

— О ком ты говоришь?

— Это не твой дорогой принц или твой король. Но кое — кто близкий. Его половинка — твой фамильяр, да?

Я застыла, кровь собиралась лужей у моих ног. Брэлинн шипела, огонь вылетал из ее пасти, но никого не задевал.

Люкен.

Другие шептались про него, что он был бастардом. Он был сыном Серого.

И я догадывалась, что он не знал.

Серый хотел его. И Серый получал то, что хотел.

Дурлан шагнул вперед, Серый говорил, но я отключилась от этого, подавляя крики. Хоть порезы в этот раз были глубже, моя плоть легко разделялась клинком, я молчала.

Брэлинн зашипела, но она не могла мне помочь. Ее огонь не мог пробить чары, которые наложил Серый.

Люкен был сыном Серого.

А его мама?

Его мать тоже была там.

Глава четвертая

Лирика

Я была прикована к полу, тело дрожало, но разум все еще был настороже. Должен быть. Иначе… я боялась того, что будет. Я не давала себе разбиться. Я не дам Серому и его прихвостням получить это. Я должна вернуться домой. Мне нужно было к другим. А если я не смогу? А если это был конец, и другие умерли, потому что мне не хватило сил?

Я выдохнула с дрожью, и Брэлинн мяукнула надо мной, облачко дыма вылетело из клетки и попало по моему лицу. Я прильнула к теплу и попыталась не вздыхать. Я давно не ощущала тепло, хоть и не знала, сколько именно времени прошло.

Другие бились в войне без меня? Они проиграли?

Может, новое Падение уже закончилось, и они победили. Может, меня оставили одну в мире теней, чтобы я не узнала результат. Не нашла спасение.

— Ты все потеряла, да?

Тот голос. Я ненавидела этот голос.

Я презирала его больше, чем клинок у другого.

Дурлан резал. Пускал мою кровь. Улыбался при этом, наслаждаясь. Но у него было лицо врага. Он был таким, каким себя звал. Он любил пытать. Хотел убивать. Работал на Серого и наслаждался работой. Я знала, что он делал, и как я пострадаю в результате. Я боялась и ненавидела не Дурлана.

Я должна была больше всего ненавидеть Серого. За то, что он сделал. За то, как помог устроить Падение и помогал произойти второму. Но не он был шрамом на моем сердце. Символом стыда, сожалений и ужаса.

Серый был ужасом, да. Воплощением зла и ужаса. Не просто символом. Нет, он был этими гадостями. Он пугал меня больше, чем я хотела признавать, из — за того, что он мог сделать с другими. Из — за того, что он делал с ними. Но не он один меня пугал.

Не он проникал в мои сны, когда я умудрялась уснуть, и ужасно пугал меня.

Это был голос передо мной. От него моя спина напрягалась, он пугал меня больше всех.

Шептун. Тот, кто убил моих родителей.

Лжец.

— Ты, — прохрипела я, голос был сорван от криков, охрип без воды.

Я ничем не могла ослабить боль.

Пока что. Они не кормили меня, не давали пить. Но