В тайге стреляют - Юрий Шамшурин

— Рассусоливать с тобой много не будут, Павел Иванович, — веско сказал Болдырев. — Или безропотно добро свое отдай, или жизнь кончилась. Ты письмо-то прочти. Слышал про Баракова из Западного улуса? Большой делец был. Бодайбинские прииски мясом и маслом снабжал. Обозы по сотне подвод туда отправлял. Красные нагрянули, самого шлепнули, хозяйство разорили. А он товарищам не вредил! Середины нет, Павел!

Павел скрипнул зубами. Лицо его усыпали крупные капли пота и струйками сползали по щекам: Волосы разлохматились, дышал он тяжело, прерывисто, словно пробежал версту. Над столом чуть покачивалась лампа-молния, и тени на стене сдвигались то вправо, то влево.

— Нет, это не выход! — произнес Павел решительно после недолгого размышления.

— Возможно! — стараясь казаться равнодушным, согласно кивнул Макар Иванович. — Я ведь пострадал от царского режима, мне беспокоиться нечего. Меня не тронут, а тебе крепко думать надо. По ихнему понятию, ты эксплуататор, классовый враг, чужим горбом богатство наживаешь... Эверов и не собирается уезжать. Зачем убегать? Он будет бороться, и правильно поступает: свое защищать богом предпослано!

Похоже было, что Павел его не слушал, он нервно катал в ладонях хлебный шарик и шевелил губами.

— Значит, я могу стать хуже последнего хамначита? — спросил Павел и зло крякнул. — Нет, врешь! Своего я не отдам!

Он с грохотом придвинул свой стул ближе к столу, залпом выпил стакан вина и сунул в рот кусок котлеты.

— Откровенно говоря, — вкрадчиво продолжал Макар Иванович, — Эверов делает совершенно верно. Первым не лез, но раз такое дело, он поневоле вынужден ввязаться в драку. Между прочим, запомни, Павел: покорного цыпленка щиплют в первую очередь. Тебя в стороне не оставят ни так ни этак. Выход у тебя один.

— Да, придется, — раздумчиво промолвил Павел. — Я не лез. Меня трогают, на меня наседают, а на обиду я шибко злой.

— Знаешь, легче срубить годичную сосну, чем столетнюю. Молоденькую что — одним замахом подсечешь под самый корень. А люди растут быстрей, чем деревья. Если намерен бороться, не медли. Притом учти: помощь может прийти неожиданно, откуда-то со стороны. О нас помнят и беспокоятся...

— Кто?

— Наши верные друзья... И вообще, кому охота лезть сюда, в этакую глухомань. У большевиков в России дел по горло — дай бог им захлебнуться! Главное — с местными справиться. Кроме тебя, пожалуй, некому будет стать во главе движения. Не забывай, Павел, у тебя высокое призвание — возвеличить якутскую нацию.

Несколько минут оба молчали. Павел барабанил пальцами по столу и упорно смотрел в пустой стакан. Заметно было, что гость опьянел. Болдырев опустил подбородок на составленные друг на друга кулаки и, не мигая, глядел на собеседника, словно что-то выискивал в его лице.

— Хорошо! — нарушил наконец молчание Павел. — А если мы не устоим? Может так быть?

— Все может быть, но будет то, что будет! — уклонился от прямого ответа Болдырев. — Откровенно говоря, я боюсь начинать эту кутерьму. Поднять восстание — не шутка. Тут все обмозговать надо, чтоб потом не раскаиваться, не кусать локти.

— Что? Или ветер с другой стороны подул? — спросил насмешливо Павел, наливаясь хмельной ненавистью к этому непонятному человеку. Он был похож на мелкую скользкую рыбешку, которую никак не удержишь. Ссыльные жили бедно, в нужде, прирабатывали кто чем умел, а у Болдырева всегда водились деньги, притом немалые. Не один раз ссужал он ими Павла и других тойонов. Как-то Павел поинтересовался, откуда у него столько денег. Болдырев усмехнулся: «У меня были три тетушки, и все богатые. Они умерли, а наследство досталось мне». Иногда он куда-то надолго исчезал.

— Давно ли ты говорил, что надо непременно воевать, середины нет! — продолжал Павел сдавленным шепотом. — Или думаешь, я забыл? Ненадолго достало твоего пыла! — Павел вплотную приблизил свое побагровевшее лицо к сосредоточенно-спокойному, с застывшей полуулыбкой на губах лицу Макара Ивановича. — Ты эти шутки брось! — забыв про осторожность, возвысил он голос. — Погибать, так погибать вместе! Кашу заварили сообща, а расхлебывать нам! Штабс-капитан Артомонов уже отряд собрал. Ты же подталкивал, торопил, а теперь — взад пятки? Врешь, дорога у нас единая! Вместе пойдем под пули. А нет, так...

Павел рывком приподнялся и, как клещами, схватил Болдырева за высунувшийся вперед кадык. Макар Иванович шарахнулся от него, испуганно заморгал глазами, затем натренированным приемом вывернул руку Павла.

— Чего ты рассвирепел! Разберись сначала. И потише! — возбужденно зашептал Болдырев и указал на дверь, за которой спала жена. — Я эсер. Понимаешь! То есть я идейный противник большевиков. Честно говоря, враг их. Ты просто не понял меня. Я хотел сказать, что действовать надо обдуманно, быстро и беспощадно. Главное — беспощадно. Хамначитов на свете много. Давить их надо, пока не поздно, пока они не разобрались, что к чему.

Он выбросил по направлению к Павлу руку с выпрямленными пальцами и с силой свел их в кулак.

— Вот так! Чтоб вздохнуть им нельзя было! Никакого общения с товарищами. Вдолбить им в головы, будто красные — губители якутов!

Павел криво усмехнулся.

— Ты как лисица, и еще хуже. Натравливать любишь, а сам в сторонку, — сказал он, но уже без злости.

Макар Иванович помолчал, потрогал шею и качнул головой.

— Что делать, подскажи мне твердо!

— Что делать?.. Идти за Эверовым. — Болдырев передохнул. — Собирай отряд. Вам необходимо слиться воедино, создать таежную армию, и чтобы тактика у нее была особая, незнакомая совдеповцам. Но я заскакиваю вперед. Сейчас собирай силы. Ты имеешь влияние, за тобой пойдут.

— Отец мне поперек дороги стал! — жалобно, расслабленно произнес Павел.

— Убери! — жестко посоветовал, почти приказал Макар Иванович.

— Правильно! Раз на то пошло: пан или пропал. — Павел откинул с глаз густой черный чуб, мрачно улыбнулся. — Так и так конец!

— Ты, Павел Иванович, выпил лишнее. Почему конец?— возразил Болдырев. — Можно сделать так, что победа останется за нами.

— Как?

— Послушай — как! В России кругом установилась власть большевиков. Нас мало, но есть верный выход...

Павел внимательно слушал. Макар Иванович замолчал.

— Какой выход — договаривай!

— Можно будет обратиться за помощью к какому-нибудь государству. Только попроси!

Макар Иванович хохотнул и заерзал на стуле. Спохватившись, шлепнул себя по губам. Павел упорно думал, уставившись отупелым взглядом в одну точку. Левая щека мелко дрожала.

— В последнем случае — неплохо, — согласился он. — С теми, однако, сговориться легче, чем с разными босяками. Верно ведь?