История Китая - Чарлз Фицджералд

Каллиграфия, утонченное и сложное искусство, требует использования специальных приспособлений, многие из которых сами по себе являются произведениями искусства, например тушечница из прессованной туши (в центре), фарфоровые и нефритовые кисти (наверху) и подставка для кистей (внизу), выполненная в форме цветка сливы

Язык «мандарин» – это не искусственное изобретение чиновников, но облагороженная форма общего для всего Китая языка, так называемая «культурная речь Пекина», как об этом сказал глава правительства Чжоу Энлай. Язык «мандарин» имеет несколько вариаций – пекинский разговорный, язык Янцзы (или южный, как его называют в Пекине), а также его вариативные формы, которые распространены в Сычуани и Хэнани. Тот, кто выучит хотя бы один из вариантов языка «мандарин», не будет иметь трудностей в общении, находясь в Китае; его всегда и везде поймут, хотя, возможно, ему будет трудно воспринимать язык крестьян. Ценность языка «мандарин» заключается в том, что его могут понимать все образованные люди, причем это касается как южной диалектной зоны, так и всей страны. Основных диалектов в прибрежных регионах немного, фактически их только семь. Самый северный из них – это язык У, как он был известен в истории, хотя чаще его называют шанхайским диалектом, потому что на этом диалекте говорит большинство населения многомиллионного города. У – это древнее название дельты Янцзы – провинции Гуан-си. Он гораздо меньше отличается от стандартного китайского, чем другие южные диалекты. Следующим из этих диалектов является Хочжоу. Именно так произносится на местном диалекте название города Фучжоу, столицы провинции Фуцзянь. Этот диалект не особенно распространен за пределами этого города и его окрестностей, но он довольно известен благодаря тому, что его название ассоциируется со знаменитым городом. Также некоторые лингвисты утверждают, что этот диалект имеет произношение, не очень сильно отличающееся от произношения, которое было характерно для периода династии Хань (с III века до нашей эры до III века нашей эры), когда провинция вошла в состав Китая. Большинство населения провинции Фуцзянь говорит на диалекте Хокчу, который получил свое название от варианта произношения названия Фуцзянь. Это один из основных диалектов, на которых говорят китайцы на юге страны, в ее заморских колониях, в Юго-Восточной Азии. Этот диалект преобладает в порту Амой, поэтому чаще всего иностранцы и называют его диалектом Амой. Немного южнее распространен диалект Тойчи, именно таким образом произносится местными жителями название города Чжаочжоу. Это также один из основных диалектов, более распространенный за пределами Китая, чем внутри его. Кантонский диалект– это южный вариант языка «мандарин». Язык великого и древнего города, который всегда был несомненным центром Южного Китая, отличается тем, что в нем развитие устного народного творчества способствовало появлению новых иероглифов. Существует много местных вариантов кантонского диалекта, но произношение, характерное для речи жителей самого Кантона, считается изначальной, «чистой» формой диалекта. Оно имеет явные связи с произношением и языковыми структурами языка периода династии Тан, когда Кантон начал заселяться выходцами с севера. Возможно, если бы китаец, живший в Х веке, оказался в современном Китае, он понял бы кантонский диалект, но ничего не понял бы из того, что говорят в его родном городе. Характерной особенностью кантонского диалекта, известной на Западе, является частица Ah, которая ставится перед фамилией человека, о котором идет речь в разговоре. Однако эта частица не является эквивалентом слов типа «мистер», она носит менее определенный характер. Теперь эта частица употребляется только в кантонском языке. Однако в сохранившихся до нашего времени записях речей выдающихся деятелей периода правления Тан можно увидеть именно такое употребление этой частицы. Хайнаньский диалект (который, правда, сами говорящие на нем называют Хайлам) является языком большого острова Хай-нань в провинции Гуандун. Он имеет мало общего с языком, распространенным на континенте, и гораздо ближе к языку провинции Фуцзянь, находящейся в 100 милях к северу от острова. Кажется вполне вероятным, что заселение острова шло с севера, из Фуцзяни, а не из Гуандуна. Если это так, то тогда Хайнань в отдаленный период был первым заморским поселением китайцев, двинувшихся туда из Фуцзяни. Последним наиболее распространенным диалектом является хакка, что в переводе означает «заезжие семьи», «мигранты». Говорящие на хакка были по происхождению выходцами с севера Китая, которые в страхе перед монгольскими завоевателями в XIII веке нашей эры двинулись в огромных количествах на юг. Позже они перемешались с некоторыми местными горскими племенами некитайского происхождения и восприняли некоторые элементы их языка, в результате чего возник новый диалект. Хакка и сейчас не сильно отличается от северного нормативного языка, поэтому его вполне могут понимать и северяне. На всех этих южных диалектах говорит как население бывших заморских провинций, так и население зоны их первоначального распространения. С другой стороны, говорящие на нормативном китайском практически не понимают их. Тому факту, что на диалектах говорит население юго-восточного побережья и заморских территорий, часто придается неоправданно большое значение: исследователи не принимают во внимание, что все китайцы, вне зависимости от того, на каком диалекте они говорят, на письме используют одни и те же иероглифы, понятные всем грамотным людям. Примерно лет сорок тому назад многие люди, говорившие на диалектных языках, не умели писать. Особенно широко неграмотность была распространена среди жителей заморских колоний Китая, которые по преимуществу были потомками бедных крестьянских семей. Таким образом, диалектные различия препятствовали полноценному общению, поэтому в заморских колониях проявилась тенденция к возникновению мини-колоний по языковому признаку. Новые переселенцы направлялись туда, где говорили на их языке. Распространение грамоты, особенно в последнее время, уменьшило значимость диалектов как разделяющего народ фактора. В то же время само существование диалектов заставляет китайцев сохранять свое идеографическое письмо (иероглифы).

Используя кисть, подобную той, что изображена на рисунке, знаменитый император династии Цин Канси пишет, сидя за столом напротив картины с изображением дракона

Природу иероглифической системы китайского языка легко понять, сравнив ее с системой арабских цифр (хотя на самом деле она является индийской), которой пользуются сейчас во всем мире и которую мы воспринимаем просто как данность. Когда англичанин, русский, француз или индус хочет написать «пять», он делает это не буквенным способом на своем родном языке, а просто пишет цифру 5. Цифра 5 и является идеограммой, или «сутью» понятия, не имеющей звуковой характеристики, но понятной всем, кто знает основы арифметики, вне зависимости от того, как они произносят слово, обозначающее цифру 5. Более того, значение не имеет ничего общего с формой идеограммы. Если мы хотим написать «пятьдесят», мы используем две идеограммы и так далее до бесконечности. В математике, помимо цифр, используются и другие идеограммы: +, —, =. Судя по всему, китайцы пришли к этому изобретению очень давно и, к тому же, совершенно самостоятельно. Они перенесли это изобретение на весь язык, в результате чего не только цифры, но и буквы стали обозначаться идеограммами.

Основой китайского письма в старину являлся следующий принцип: одна идеограмма заменяет одно слово. Можно предположить, что в древности письмо заключалось просто в изображении картинок, хотя никаких памятников древности, подтверждающих это, не сохранилось. Каждый конкретный объект был представлен в виде более или менее стилизованного его изображения. Небольшое количество китайских иероглифов, обозначающих предметы повседневного обихода, все еще сохраняют часть своей примитивной конструкции изображения предмета, чтобы сделать его значение предельно ясным. Но к 1500 году до нашей эры система иероглифов вышла за пределы просто изображения слов с помощью пиктограмм. Именно к этому времени относятся самые ранние памятники китайской письменности, а именно надписи на камнях и на панцирях черепах. Уже в этот ранний период люди с помощью надписей пытались передать гораздо более сложные идеи, чем могли быть переданы с помощью картинок, изображавших конкретные объекты. Люди хотели найти способы выражения глаголов, прилагательных, а также абстрактных идей. Они использовали два основных приема для того, чтобы достичь этой цели, и эти приемы до сих пор лежат в основе китайской письменности. Первый прием заключается в соединении двух и более первоначальных пиктограмм, обычно в усеченной и упрощенной форме, для обозначения еще одного слова. Таким образом, слово «волшебник», или «бессмертный», или еще какое-нибудь понятие из области сверхъестественного передавалось с помощью идеограмм, изображавших слова «человек» и «гора», поскольку тогда считалось, что подобные существа живут в горах. В более поздние времена слова типа «меланхолия» передавались с помощью хитроумной комбинации иероглифов, обозначавших воду, сердце и осень, поскольку считалось, что меланхолия – это чувство, которое возникает осенью, когда человек смотрит на лужу, покрытую опавшими листьями. В свою очередь, «осень» обозначается сочетанием идеограмм, обозначающих «огонь» и «зерновое растение», что говорило о сжигании соломы зерновых растений в качестве топлива и спелости зерна, готового к жатве.