Я вас не слышу - Елена Ронина

– Ты не права, и Софье не сто лет. Что-то около восьмидесяти, это да. Она очень крепкий педагог, и ничего менять не нужно, Маша, это нормально: разные школы. Нужно привыкать. Надя была у нас с тобой в тепличных условиях. И это неправильно. Тем более, у неё сейчас прибавится класс композиции, она должна аккомпанировать, играть с оркестрами, с солистами. Надя упорная. И нужно выстоять, да. В творчестве непросто.

– Навалилось, Кира, жалко её так. Приходит, руки-ноги трясутся. Может, не её это совсем? Ведь я ни помочь ничем не смогу, ни подсказать. Может, зря ввязались? – всхлипывала Мария.

– Её! – Кира говорила уверенно. – Надя очень способная девочка.

Иногда Мария спохватывалась, сколько можно говорить про Надю и про свои проблемы. Ведь Кира просила её не забывать, рассказав об Асе.

– Расскажи лучше про себя. Как ты, как Ася?

Про Асю Кира говорила с большой неохотой:

– Маш, это разговор отдельный, трудный и долгий. Я и тогда понимала, что выбираю себе другую жизнь. Нет, я ни о чём не жалею и очень счастлива. Но, безусловно, это наша с Аськой общая работа. Две сильные личности сошлись вместе. Очень многое раздражало друг в друге. Перевоспитывать обеих поздно. Не замечать – невозможно. Поэтому потихоньку. Мелкими шажками. Помнишь, как я с Надей в самом начале занималась? Сначала просто про музыку говорили, сказки рассказывали, потом мячиками в бадминтон играли, вот примерно так же.

Значит, вот так. Не просто всё у нашей Киры, а Мария забивает голову Кире тем, что её дочь недооценили. Марии в душе было стыдно, но она никак не могла сосредоточиться на проблемах Киры, думала только про себя, про свою Надю. Она верила только Кире, а Кира так умела вселить уверенность! Почему это у Нади не получится? Ну, кто-то же всегда идет первым, прокладывает путь! А почему, собственно, не её Надя?

10

В какой-то момент Надя собралась. Что послужило причиной? Конечно же, она советовалась с мамой, дома они разбирали каждый урок и конкретно то, к чему относились претензии педагога. Мария терпеливо выслушивала дочь, но старалась быть объективной:

– Надя, давай так. Ты терпишь полгода и не просто терпишь, а выполняешь все условия Софьи Михайловны. А может, она права, может, она готовит тебя к какому-то новому уровню? Давай, а? – Мария почти просительно заглядывала дочери в глаза.

И Надя согласилась. Перестала жаловаться, ожесточённо продолжала работать дальше. Мария удивлялась железному характеру дочери. Надя сумела перестроиться и на каком-то этапе согласилась с новым педагогом. В итоге новая учительница в неё поверила.

– А ты у нас боец. И, безусловно, очень одарённая, – Софья Михайловна по обыкновению вздохнула, но при этом отвела взгляд от носков туфель, перестала что-то искать под роялем и посмотрела прямо на Надю. Её узкие, с сеткой морщин вокруг губы вдруг раздвинулись в подобии улыбки.

– Ну что, работаем дальше? – Учительница встала со своего стула, подошла к Наде и приобняла её за плечи. – Давай-давай! Хлеб пианиста – он тяжёлый!

* * *

На удивление, девушка увлеклась композицией. С удовольствием аккомпанировала оркестру народных инструментов. Предложили ей одной, потому что ноты были сложными. В учебной части знали: Надя разберётся.

– Мам, представляешь, это же ноты для баяна. А они их даже не потрудились для фортепьяно переложить. Вот дают. На баяне же кнопки рядом, а у меня?

Каждый вечер мама и дочь чаевничали на их небольшой и уютной кухне: их привычный семейный ритуал. В отличие от коридора, кухню Мария подкрашивала каждую весну, обычно на майские праздники, немного меняя оттенки светло-жёлтого цвета. На яичном фоне хорошо смотрелись светлые пластиковые шкафы и веселые деревянные дощечки, расписанные ярославскими умельцами. Ситцевые шторы тоже менялись каждый год. Это был традиционный подарок подруги Светки к 8 марта. В этом году Светка сшила ситцевые занавески с морским рисунком. Весёлые ярко-синие кораблики чередовались в шахматном порядке на белом фоне.

– Все равно вы никуда не ездите, вот пусть хоть эти корабли вам напоминают – мир большой и не заканчивается одной только музыкой.

– Ну, во-первых, мы ездим, – слегка обижалась Мария, – а во-вторых, Надя ещё весь мир объездит, вот увидишь! Но занавески чудесные. Спасибо тебе! Умеешь ты видеть яркие цвета! И правда, кухня стала ещё солнечней!

* * *

Мария подливала дочери чай, подкладывала со сковородки ещё горячие сырники и с удовольствием слушала рассказы про училище. Как хорошо, что Надя делится с ней, считается с её мнением. Собственно, а с кем ей ещё делиться, на подруг времени не оставалось. Хотя раньше рассказов было больше. По мере взросления вопросов у Нади становилось меньше, она наконец-то подружилась с Софьей Михайловной, и теперь мнение пожилой учительницы стало для девочки истиной в последней инстанции. Мария уже не ревновала, она поняла: у каждого в этой жизни есть своё место, своё предназначение. Она всё равно мама. Была и останется, и никто никогда её место не займёт.

* * *

Спустя какое-то время Мария встретила в автобусе Асю. Узнала её не сразу. Смутно знакомой ей показалась девушка, одетая во всё чёрное. Крашеные, неестественного иссиня-черного цвета волосы, уложенные в ирокез, выбеленное лицо, серьга в носу, куча браслетов, неопрятный вид. Потухший взгляд и ненормальная худоба. Неужели Ася? Девушка пристально смотрела на Марию, как смотрят на знакомого человека. Внезапно Мария узнала тот самый взгляд из прошлого, взгляд волчонка. И на какое-то мгновение Мария вернулась в прошлое и увидела маленькую затравленную и испуганную Асю, тесно прижавшуюся к Кире. Марии стало не по себе.

Девушка не подошла, не заговорила. Худые нервные руки, рваные джинсы, ботинки на огромной платформе. Кирина дочь? Или всё-таки она ошиблась?

Мария медленно шла домой и всё думала про повороты судьбы. Сколько времени она не звонила Кире? Наверное, с полгода, не виделись и того больше. Жизнь разводит людей. Права была Кира, когда просила не забывать её. А может, Мария перестала звонить, когда почувствовала, что Кира начала отвечать холодно, не интересовалась жизнью Марии, про себя почти ничего не рассказывала? Конечно же, Мария спрашивала про Асю. Ответы всегда были обтекаемыми. Мол, у всех всё сложно.

Только почему же у всех? Нет, у Марии – не так, у неё всё ясно. У Нади есть цель в жизни, она знает, чего хочет. Ну, конечно же! Жизнь не преподнесёт ей таких сюрпризов.

11

Мария видела черты погибшего мужа в дочери постоянно. Вот ведь странное дело, Надя отца не могла помнить, но улыбалась, как он, так же любила сидеть, вытянув вперед и скрестив длинные ноги, даже волосы поправляла, как Володя. Но не это главное. Главное всё же – настырность и желание всё решить быстро и самостоятельно. Мария очень тосковала по мужу, практически стала его обожествлять, ей часто казалось: вот был бы жив, и этой проблемы бы не было, и другая разрешилась бы гораздо быстрее. Но она хорошо помнила ту его настырность и то своё глухое раздражение, когда она не могла мужа переубедить, а он не хотел вникать в её аргументы. Ведь сколько лет прошло, вот уже и лицо Володи стало стираться из памяти, а те свои ощущения она помнила хорошо.

Представить себе не могла, что дочь окажется настолько же упрямой, и уж никак не ожидала она такого зигзага в Надиной жизни.

* * *

Музыкальное училище Надя закончила блестяще, вот только ни в какую консерваторию поступать не поехала, вместо консерватории решила выйти замуж.

– Мою историю повторяешь? Юрка тебе не пара! – Мария в себя прийти не могла от решения дочери. Она только что закрыла дверь за потенциальным зятем. – Хоть бы предупредила! Хоть бы посоветовалась! В какое положение ты меня поставила? Меня же родимчик мог хватить от таких заявлений! – Мария никогда не кричала на дочь. Никогда. А здесь как прорвало. Это даже криком назвать было нельзя, из груди вырывался какой-то некрасивый визг. Марии казалось, что это не она кричит, да и вообще вся ситуация казалась ей фарсом: такого не могло произойти в ее с Надей жизни.

– Ничего, мам, ты у меня сильная, видишь, не хватил же, все выжили! Мам, я его больше жизни люблю! – Надя оставалась на редкость спокойной, только плечами пожимала.

– Господи, да когда ж ты успела? И что ты про ту жизнь знаешь, больше жизни она его любит!

Мария никак не могла взять в толк, как такое могло произойти?! Ну да, она много работает, но, несмотря на сложный Надин характер, всегда считала, что она – друг для своей дочери, и тайн у них вроде не было. Серьезных разговоров вести с дочерью она даже и не начинала. Считала, ни к чему, рано. Была совершенно уверена: Надя увлечена учёбой, по пять часов в день сидит за инструментом. А если в кино с девочками сбегает, так понятное же дело. Сама её порой выталкивала: «Хватит эти гаммы долбить, голову тоже проветривать иногда надо», – и вот, пожалуйста.