Возвращение Тарзана в джунгли - Эдгар Берроуз

— Что здесь случилось? — спросил один из полицейских.

Тарзан дал короткий ответ. Он обратился за подтверждением своих слов к женщине, лежавшей на кровати. Ее ответ заставил его содрогнуться.

— Он лжет, — пронзительно крикнула та, обращаясь к агентам. — Он ворвался в мою комнату, когда я была одна. Когда я оттолкнула его, он хотел убить меня, и убил бы, если бы не подоспели на помощь прохожие. Это — дьявол! Он один голыми руками и зубами чуть-чуть не убил десятерых.

Тарзан был так поражен вопиющей неблагодарностью, что не мог сказать ни слова.

Кажется, полицейские отнеслись несколько недоверчиво к только что услышанному заявлению. Они уже имели дело с этой дамой и с ее милой компанией, представители которой валялись здесь же на полу. Но они были полицейскими, а не судьями, и потому решили задержать всех застигнутых на месте происшествия, предоставив кому следовало разобраться в том, кто прав, кто виноват.

Но оказалось, что объявить этому прилично одетому молодому человеку известие об аресте гораздо легче, чем арестовать его на самом деле.

— Я ни в чем не повинен, — спокойно заявил он, — я думал только о самозащите. Не понимаю, с какой целью эта женщина клевещет на меня. У нее нет оснований питать ко мне вражду.

— Ладно, — сказал один из полицейских, положив руку на плечо Тарзана. — Вы расскажете все это судье.

Через мгновенье полицейский лежал, скорчившись от боли, в противоположном углу комнаты. Его товарищей, бросившихся на помощь, постигла та же участь, которая незадолго перед тем выпала на долю нанятых Роковым апашей.

Тарзан так быстро и с такой силой обрушился на агентов, что те даже не успели пустить в ход свои револьверы. Во время короткой схватки Тарзан заметил, что окно на улицу открыто и что за ним виднеется не то дерево, не то телеграфный столб.

Один из лежавших на полу агентов, наконец, выхватил револьвер и выстрелил в Тарзана. Пуля пролетела мимо и застряла в оконной раме. В тот же момент Тарзан сбросил лампу с камина. Свет погас. Комната погрузилась в темноту.

Полицейские увидали на фоне окна гибкую фигуру, прыгнувшую на телеграфный столб. Те из них, кто еще способен был передвигаться, выбежали на улицу, но она была пуста. Преступник исчез.

Озлобленные полицейские выместили досаду на женщине и оставшихся в комнате апашах. Всю компанию доставили в управление. Бедные исполнители закона чувствовали себя униженными происшедшим эпизодом. Им было в высшей степени неприятно отметить в рапорте, что один невооруженный человек расправился с целым отрядом, а затем улизнул так ловко, как будто и не существовал.

Полицейский, оставшийся на улице, клялся и божился, что никто не прыгал из окна и вообще не покидал здания с того момента, как его товарищи вошли туда. Все думали, что он лжет, хотя все сказанное им являлось чистейшей правдой.

Когда Тарзан очутился на телеграфном столбе, он взглянул вниз, желая по привычке, усвоенной в джунглях, увериться в безопасности предстоящего пути. Это было кстати. Внизу он заметил полицейского. Наверху же Тарзан не видел ничего подозрительного, а потому и полез туда. Верхушка столба находилась на одном уровне с крышей дома. Понадобилось небольшое усилие мускулов, натренированных в прыжках с одного дерева на другое, чтобы перелететь со столба на крышу. По крышам, переходя с одного дома на другой, Тарзан продолжал свой путь, пока на перекрестке улиц не нашел новый телеграфный столб, по которому и спустился на землю. Быстро миновав два-три бульвара, он завернул в ближайшее ночное кафе, где, умывшись и почистив костюм, скрыл все следы своего путешествия по крышам. После этого спокойно и медленно пошел домой. По дороге, пересекая ярко освещенный бульвар и задержавшись на углу, чтобы пропустить проезжающий мимо автомобиль, он услышал женский голос, назвавший его по имени. В окошке автомобиля Тарзан увидел блестящие глаза Ольги де Куд. Он поклонился в ответ на ее приветствие. Автомобиль исчез за углом.

— Роков и графиня де Куд, оба в один и тот же вечер, — подумал он. — Нет, Париж не так уж велик, в конце концов.

IV

Исповедь графини

— Ваш Париж опаснее моих диких джунглей, Поль, — заметил Тарзан, рассказывая своему другу на следующее утро обо всем происшедшем между ним, апашами и полицией. — Почему они заманили меня туда? Они были голодны?

Д’Арно улыбнулся в ответ на наивный вопрос.

— Не правда ли, мой друг, обитателю джунглей трудно понять обычаи цивилизованного мира? — спросил он с усмешкой.

— Цивилизованного мира! — иронически повторил Тарзан, а затем добавил. — Законы джунглей не одобряют неоправданной жестокости. Там убивают ради пищи или самосохранения. Всегда, как видите, — в согласии с великими законами природы. Ваш же цивилизованный человек кровожаднее любого зверя в джунглях. Он убивает ради убийства, и хуже того, пользуется благородным чувством как приманкой для завлечения доверчивой жертвы в губительную западню. Кинувшись на крик о помощи, я попал в руки убийц. Разве может женщина пасть столь низко, чтобы желать гибели своему спасителю. Всей этой историей я обязан Рокову. Именно он устроил засаду, разработал план до малейших деталей, вплоть до последнего заявления женщины в случае неудачи предприятия. Ловушка устроена именно для меня.

— Хорошо, — сказал д’Арно, — Между прочим, это доказывает то, о чем я не раз говорил вам, а именно: по улице Моль не следует гулять ночью.

— Наоборот, — улыбнулся Тарзан, — я убедился в том, что это — единственная достойная внимания улица во всем Париже. Я никогда не позволю себе в другой раз миновать ее. С тех пор, как я покинул Африку, только здесь я испытал в первый раз сильные ощущения.

— Боюсь, что это приключение может обойтись вам дороже, чем вы думаете, — сказал д’Арно. — Вы еще не знаете парижской полиции. Я же достаточно знаком с нею и могу вас уверить, что она не скоро забудет неприятность, которую вы ей причинили. Рано или поздно они вас поймают и посадят за решетку, как настоящего зверя из джунглей. Понравится ли вам это?

— Они никогда не посадят Тарзана за решетку, — ответил тот мрачно.

В его голосе было что-то такое, что заставило д’Арно пристально посмотреть на своего друга. Стиснутые челюсти и решительное выражение холодных серых глаз внушили лейтенанту мысль о том, что этот большой ребенок не может признавать иного закона для себя, чем закон своей мощной физической силы. Он понял, что нужно предпринять что-нибудь, чтобы помирить Тарзана с полицией прежде, чем между ними начнется настоящая война.