Игра мудрецов - Екатерина Соболь

– Ваше величество, я ведь теперь глава придворных. Разрешите мне кое-что сказать нашему герою. Уверена, я смогу уговорить его исполнить свой долг.

Она встала и направилась к Генри, шурша складками платья, на которое ткани, кажется, пошло не меньше, чем на штору. Остановившись рядом с Генри, она еле слышно, с улыбкой заговорила:

– Думаешь, ты кому-то здесь нравишься? Ты нужен, только пока делаешь то, чего ждут от наследника Сиварда. Без этого ты просто невоспитанный грязный простолюдин с мерзким даром, от которого нормальным людям надо держаться подальше. Никто про это не забыл, и король тем более. Я знала его еще до болезни, а ты нет. Поверь, он прекрасно умеет добиваться своего красивыми словами. Он разрешил тебе остаться, потому что ты полезен. Но если перестанешь делать то, что велят, тебя вышвырнут. Ты ведь не хочешь всех разочаровать?

Она шептала ему на ухо, стоя так близко, что Генри чувствовал сладкий цветочный запах ее одежды, ее дыхание на своей щеке, но не сдвинулся с места. Отец ведь говорил ему, что люди те еще лицемеры. Эмма права, а он, как идиот, поверил, будто ему разрешат остаться здесь навсегда просто за старые заслуги. На секунду Генри мучительно захотелось сбежать отсюда как можно дальше и не возвращаться – а потом он вспомнил, что идти ему некуда, и будто со стороны услышал свой голос:

– Я все сделаю. Но цветок памяти заберу себе.

По залу прокатился вздох облегчения.

– Генри, я знал, что вы не подведете! Эмма, вы мастер убеждения! – воскликнул король.

– Благодарю, ваше величество, – церемонно поклонилась она и села на свое место.

Следующую четверть часа Генри запомнил плохо: ему показывали на карте, висящей на стене, куда надо ехать, наперебой давали какие-то наставления. Он кивал, делая вид, что слушает, пока в голову ему не пришла мысль, от которой стало немного лучше: хорошо, что есть те, на кого он всегда может положиться.

– Я могу взять с собой помощников? – спросил Генри.

– Конечно! Выбирайте, кого хотите, – разрешил король, и Генри повернулся к Олдусу Прайду.

– Вы храбрый. И из лука стрелять умеете, – сказал он, но Олдус виновато развел руками:

– Жена меня убьет, если я скажу, что опять уезжаю. Вы простите меня, я от всей души желаю вам удачи, но поехать не могу.

Генри кивнул и вышел из зала. Ничего, он и без Олдуса соберет отличную команду.

Агату он нашел в столовой – она чинила очередные светильники.

– Я еду в поход, хочешь со мной? – спросил он, решив не растягивать разговор вежливой бессмыслицей.

Она торопливо вытащила из сумки, лежавшей на полу, уголь и лист бумаги и нацарапала: «Генри, прости, хочу починить все светильники во дворце, не могу отвлекаться. Отец бы мной гордился».

Последнее слово она вывела такими огромными буквами, что оно заняло весь остаток листа.

– Ладно, тогда увидимся позже, – кивнул Генри, изо всех сил делая вид, что ему все равно.

Но Агата уже не слушала: кажется, мастера вместе с даром обретали способность немедленно забывать обо всем, что не относится к их делу.

Сван налетел на Генри сам: он мчался ему навстречу, вцепившись обеими руками в лямки заплечного мешка.

– Генри, ты тут! У меня отличная идея! – завопил он так, словно Генри был за три комнаты от него. – Я решил вернуться домой, поехали вместе? Будем на попутных телегах добираться! Тут, конечно, богато, но дома-то всегда лучше. Я вот что подумал: Хью наверняка и без нашей помощи от Освальда сбежал, он ведь умный! Думаю, он уже домой пошел, а значит, и нам туда. Заберем моего папашу с постоялого двора, где он отсиживается, и твоего папашу тоже найдем, он же где-то там остался, верно? Ну да, нас всех из Хейверхилла выгнали, а теперь обратно примут, когда мы расскажем, какой ты знаменитый стал и как я тебе помог Сердце вернуть. Никто больше не будет на тебя охотиться, вы с отцом и в деревню можете переселиться! А Хью сам вернется, я точно знаю. Он же мой брат, а братья всегда возвращаются, даже если потерялись.

Генри покачал головой. Ему так захотелось в свою хижину в горах, что дыхание перехватило, – но он знал, что это место перестало быть его домом, когда он узнал настоящее имя своего отца.

– Слушай, мне сейчас нужно в поход. Поедешь со мной? Будет весело, – соврал Генри.

– Я тут понял, что приключения – это не мое, – важно сказал Сван, глядя на него своими темными, как у оленя, глазами. – Но ты и без меня как-нибудь справишься, да? Ты же герой! А как закончишь – приезжай к нам, я буду ждать. Пока, Генри. – Сван обнял его так, что кости захрустели, и помчался назад.

Генри долго стоял, прислушиваясь к удаляющимся шагам, а потом отправился на кухню. Он знал: тот, кто его не подведет, наверняка отыщется именно там.

Джетт, который за один день успел подружиться со всеми слугами во дворце, увязывал провизию в здоровенный мешок, одновременно смеясь до упаду над чьей-то шуткой. Вокруг было шумно, люди с посудой, тряпками и дровами сновали туда-сюда, и Генри остановился в дверях, чтобы не сбить никого с ног.

– А все-таки неплохо, что ты нашел Сердце! Люди как-то сразу подобрели, – сказал Джетт, кое-как впихнув в переполненный мешок еще несколько яблок, и с улыбкой развернулся к Генри: – Вот, уже собрался. Я на празднике встретил парня, который сегодня едет в сторону моей деревни. Он согласился меня подбросить. А ты чего такой мрачный? Ну, то есть, я хотел сказать: еще более мрачный, чем обычно.

– Ты ведь много путешествовал по королевству, так? – начал Генри.

– Все обычно называли это «бродяжничал», но спасибо на добром слове.

– Я должен кое-куда поехать. И мне пригодится помощь.

Искреннее сожаление, которое вспыхнуло на лице Джетта, сказало Генри все до того, как тот успел открыть рот.

– Ты извини, брат, но вот тут – мое сокровище, и я должен наконец-то его довезти. – Он хлопнул себя по тяжело звякнувшему карману, и Генри вспомнил: ну конечно, те самые деньги, за которые Джетт продал его Освальду. – Мне нужно домой. Прости меня, ладно? Я ведь не слепой, вижу, что тебе правда нужна помощь. Но семья есть семья, понимаешь?

– Ага. Ладно, ты… Ну, в общем, собирайся.

И Генри выскользнул из кухни, пока Джетт не успел ничего сказать. Он ненавидел прощания.

Олдус предложил Генри зайти за вещами, но тот только рукой махнул. Единственным его имуществом была книга сказок Тиса, а ее брать с собой было уж точно незачем.

– Хорошо, что мы в королевском дворце, где ни в чем нет недостатка, – сказал Олдус, хлопнув Генри по плечу. – Уилфред уже собрал для вас сумки и велел навьючить их на коня.

– На коня? – переспросил Генри.

Почему-то он думал, что ему дадут большую удобную телегу, вроде тех, какие он видел у людей.

– Конечно! Вы что, все прослушали? Это довольно далеко, а зверь сказал, что рыцарь должен явиться не позже, чем на закате третьего дня, иначе он начнет убивать скот. Кротовые ходы в сказках действуют только в одну сторону, и вряд ли они стали работать иначе. Вы же умеете ездить верхом? – спохватился Олдус, и по его голосу Генри сразу понял: героям положено уметь.

– Вроде да, – уклончиво ответил Генри, решив не уточнять, что делал это один раз.

– Отлично! Уилфред сказал, в королевской конюшне есть очень быстрый конь, которого никто из придворных никогда не берет для тренировок, он совершенно свободен.

Потом Генри думал, что эти слова должны были его насторожить, но в тот момент он был слишком занят грустными мыслями о том, что друзья с ним не поедут, и просто кивнул.

– Зовут Снежок, – жизнерадостно прибавил Олдус. – Из-за цвета. Будете как истинный белый рыцарь на белом коне! Ну, пойдемте, все уже собрались на церемонию торжественного прощания.

Прозвучало это как-то зловеще, но Генри без возражений поплелся за Олдусом через сад.

Конюшня оказалась длинным, потемневшим от времени сараем в глубине королевского сада. «Что ж я творю», – безнадежно думал Генри, стараясь идти как можно медленнее. Если при любой угрозе он начнет на кого-нибудь бросаться… Оставалось только надеяться, что поход будет совсем не опасным, зверь – не страшным, а одолеть его получится, не потеряв спокойствия и невозмутимости. Если нет – дела будут очень, очень плохи.

Генри оглядел всех, кто выстроился перед конюшней: те же десять мужчин-придворных, Эмма, Уилфред и король. Настроение у них явно улучшилось: то ли они были рады, что Генри наконец уедет, то ли наслаждались возможностью поучаствовать хоть в какой-нибудь церемонии. Правда, торжественность момента несколько портило бешеное конское ржание, раздававшееся из конюшни. Генри нахмурился. Такие звуки способно издавать только животное, готовое затоптать любого, кто подойдет близко.

– А вот и наш герой, – сказал король так громко, будто надеялся заглушить коня. – Никакой особой церемонии посвящения в белые рыцари, к сожалению, нет – рыцарем мог стать любой, кто хотел, – но мне пришла в голову неплохая мысль. Когда-то в любой семье меч дарили мальчику на совершеннолетие. А я решил, что для вашего похода сам подарю вам меч из дворцовых запасов!