Империя Рюриковичей (V-XVI вв.). Русская экспансия - Сергей Владимирович Максимов

хазарам умеренную дань вплоть до прихода русов, то есть до середины IX века.

Победа над кутригурами позволила славянам расширить зону их присутствия на Среднем Днепре, и вскоре они уже расселились по всему днепровскому Левобережью44.

Перед славянами открывались широкие возможности для колонизации земли, не имевшей на тот момент определенного хозяина и сильного защитника. Хазары благосклонно взирали на происходящее и не противились завоевательному порыву своих союзников. Из тех колонистов, которые расселились на землях кутригуров, образовался народ, именуемый в «Повести временных лет» полянами45.

Освоение лесостепной полосы от Днепра до Дона шло без больших осложнений, так как оседлого населения здесь практически не было, а редкие кочевники славян не пугали. Впрочем, дойдя до междуречья Северского Донца и Дона, славяне проявили похвальную осторожность и обошли этот край стороной.

Причиной их бдительности стали кочевавшие в северских степях аланы, изгнанные сюда арабами в первой половине VIII века46. Тем не менее Дон и Донец оставались в поле внимания славян, и, как только позволили обстоятельства, а случилось это ближе к IX в., они постарались завладеть землями до среднего течения Дона47. Что же касается кутригуров, то часть из них, известная под именем северы, приняла участие в формировании славянского племенного союза северян. Вплоть до XVI в. их потомки жили в районе Путивля и Рыльска, называли себя севрюки-сервы и выделялись из остального населения одеждой и говором. От имени этого народа унаследовала свое название река Северский Донец48.

Покорение восточных балтов

Войны с кочевниками станут неотъемлемой частью дальнейшей жизни славян. Но все-таки наши предки больше тяготели к лесам и рекам Среднерусской возвышенности, чем к степным суховеям Нижнего Днепра или Придонья.

Поэтому основная масса переселенцев из Волыни пошла не в кутригурские кочевища, а двинулась вверх от Среднего Днепра, в лесостепи и леса, занятые восточными балтами.

Уже в IX в. славяне прочно держали в своих руках междуречье Десны и Сейма. В начале Х в., двигаясь вверх по левому берегу Днепра, они отвоевали у балтов долину реки Сож (нынешняя Гомельская область Беларуси), затем вышли к днепровским истокам и укрепились в верховьях Десны и Оки (в нынешних Брянской, Смоленской и Курской областях).

Главными участниками этого завоевательного марафона русские летописи называют радимичей, которым досталась долина реки Сож, и вятичей, захвативших оба берега Сейма и верховья Оки49.

Первыми проникали в чужую этническую среду торговцы и охотники за пушниной. Вслед за ними шли дружины славянских князей. Они облагали туземцев натуральным или денежным налогом и силой подавляли малейшее сопротивление50. Семьи и родовые кланы, которых у славян были тысячи, шли за первопроходцами вторым и третьим эшелоном.

В то же самое время, то есть в IX – начале X вв., по правую сторону Днепра на балтов наступали дреговичи. Они форсировали Припять и сильно потеснили здешних туземцев. О несомненном успехе дреговичей свидетельствуют курганы с трупосожжениями и лепной керамикой IX – начала X вв., появившиеся с их приходом51. Выжившие в столкновениях с ними остатки балтов вынуждены были покориться дреговичам, как доминирующему народу. Таким образом, Среднее Поднепровье стало первой значительной колонией, которую захватили и присвоили славяне, прибывшие сюда с Дуная, Днестра и из Западного Прикарпатья.

Освоившись в приднепровских лесостепях и навсегда закрепив за собой эту землю, славяне приступили к следующему этапу колонизации. В верховьях Днепра и Оки, в зоне густых труднопроходимых лесов вплоть до IX в. против них держали оборону балты тушемлинской и колочинской культур52. Мы уже знаем, что с этой задачей они не справились. Истоки Днепра и Оки стали тем местом, куда подошли два мощных колонизационных потока – южнославянский с Дуная и киевского Днепра, и северный, костяк которого составляли венеды.

Балтам нечего было противопоставить двойному натиску колонистов, и к началу IX в. материальная культура тушемлинских и колочинских поселений погибла в огне пожаров53. На месте сожженных балтских построек славяне возвели собственные дома.

Археологи указывают, что строительству славянских поселений предшествовали либо пожарища, либо стерильный слой земли, нанесенный ветром на запустевшие места54.

Благодаря численному превосходству и действиям своих князей, славяне прочно укрепились на Верхнем и Среднем Днепре, а также на его главных притоках. Обилие полноводных рек, в долинах которых они селились, способствовало их территориальному разъединению. Каждый славянский народ формировался в собственной зоне обитания. Это было очень важно для славян, так как позволило им избежать излишних ссор и столкновений в тот момент, когда они начали создавать свои варварские государства.

Венедский след на северо-востоке. Ильменские славяне и финская чудь

Северный переселенческий поток был создан, в основном, славянами венедской группы, шедшими в Восточную Европу из Висло-Одерского междуречья.

Основу венедского массива переселенцев составляли кривичи. Они были самым многочисленным из славянских народов, вторгшихся на земли восточных балтов и финнов. Еще в V в. часть кривичей завладела долиной реки Великой и заселила Псковское городище55.

Археологи утверждают, что первые переселенцы гораздо лучше поладили с туземным населением, чем колонисты VII–VIII веков. Битвы были не столь кровопролитными, многие сохранили свою жизнь, и два народа – пришлый и местный – даже попытались слиться в единую общность56. Следующую пару сотен лет Псков оставался крайним пограничным пунктом на пути кривичской колонизации Восточно-Европейской равнины, поддерживал связи с венедами Вислы и Одера и ждал от них подкрепления.

Однако столетия спустя первыми к ним подоспели славяне из южной переселенческой группы. Это были ильменские или новгородские славяне, чудом добравшиеся до самой северной точки славянской колонизации.

Потеснив финноязычную чудь, южане столкнулись с псковскими поселенцами. Те и другие были людьми, говорившими на одном языке и верившими в одних и тех же богов. Так как же повели себя сильные и многочисленные новгородцы, наткнувшись на кучку своих дальних родственников? К сожалению, вместо объятий и рукопожатий между антами и венедами (ильменцами и кривичами) вспыхнула непримиримая вражда, полетели навстречу стрелы, дружины ощетинились копьями и запылали пожары.

Одним из первых, кто понял, какой катастрофой обернулись ранние контакты ильменцев и псковичей, был историк XIX в. Н.И. Костомаров. Его анализ событий звучит как поминальная молитва о мифическом единении древних славян. В результате развернувшейся истребительной войны псковские кривичи были полностью уничтожены. В этом страшном деянии было поистине что-то ритуальное, и долго еще псковские земли, словно проклятые, лежали в запустении. Лишь многие годы спустя новгородцы организовали на Псковщине свою торговую колонию57.

В VII–VIII вв. новые потоки кривичей, вытесняя и истребляя туземцев, заняли территорию современной Беларуси, основали город Полоцк, дошли до верховьев Днепра и Волги и