Не тот уровень - Дмитрий Лукин

Девушка безропотно пошла в кухню, но у самой двери обернулась:

– Мам, а у мальчиков бывает двадцатый уровень?

Мать только подносом махнула.

После обеда Григорий в мэрию не пошел. Расстроился. Беседа с высокоуровневой красавицей произвела на него тягостное впечатление. Что толку от красоты, если у тебя не тот уровень?! Издевательство одно. Зря он в приемной переживал об уродицах. Красота куда больнее глаза мозолит.

Григорий осознал, что любовь не решит его жилищную проблему. О двадцатом уровне можно не мечтать. На семнадцатом срезался. Значит, придется искать работу! Но в таком настроении спрашивать про вакансии – гиблое дело. И все из-за дурацкого блокнотика, будь он неладен!

Уснуть получилось не сразу. Два часа Григорий провалялся на кровати, терзаемый суровыми реалиями «сказочного» города. Пробовал найти выход и придумать что-то достойное – без толку. То ему мерещился манящий взгляд слишком умной красавицы из парка, то соблазнительные ножки помощницы Игоря Петровича, то вообще унитазы в ассортименте: белые и цветные; разной формы и с разным выпуском; новые и старые; целые, треснутые и разбитые. А в одном из унитазов примерещился синий блокнотик с собственным именем. Григорий повернулся на другой бок. Перед глазами поплыли горожане. Сначала он еще различал лица, а потом остались только цифры на ошейниках. Красные, желтые, синие, зеленые, белые, с восклицательными и вопросительными знаками, они мелькали все быстрее и быстрее, пока Григорий наконец не заснул…

К ужину вышел никакой. Определители гостей не рассматривал. Потерял всякий интерес. И даже не заметил, что в этот раз его обслуживала девушка. Девятого уровня.

Откушав, Григорий все-таки решил сходить посмотреть на вакансии. Вдруг подвернется что-нибудь приемлемое?

По привычке чуть-чуть постоял на площади у фонтанчиков, двинулся дальше, но, приблизившись к разноуровневой толпе у парадного крыльца мэрии, решил не тратить зря время, а попросить у Коли велосипед и съездить в театр. Игорь Петрович советовал за вакансиями идти с утра, вот и послушаемся знающего человека.

Спектакль Григорию не понравился. Действия – ноль! Разговоры, разговоры, разговоры. Ни о чем! А народ проникся! Зрители хлопали и кричали: «Браво!»

Григорий тоже хлопал. Руками помахать, кровь разогнать – полезное дело. И в сон уже не так сильно клонит.

Хотелось уйти после первого действия. Дома он так бы и сделал, а тут пришлось сидеть и мучиться до конца. Особенно тяжело было в антрактах. Рука по привычке тянулась в карман к пачке сигарет, но каждый раз отдергивалась на полпути. В буфет Григорий даже заходить не стал. Во-первых, у него не было денег, во-вторых, в буфете не было алкоголя. От окружающего благолепия рябило в глазах. Куда ни глянь – всюду роскошь. Балконы с лепниной, хрустальные светильники на колоннах и стенах, бархатные кресла и занавес, ошейники с БЕЛЫМИ цифрами. Глядя на красивых одухотворенных женщин рядом с не менее одухотворенными кавалерами, Григорий тоскливо вспоминал приемную Караваева Константина Федоровича. Жизнь внутри блистающего ларца оказалась не такой уж и сказочной. Особенно ее портили белые женщины. На зеленых и синих Григорий еще кое-как мог смотреть, но стоило поднять глаза на белую женщину – и сразу же хотелось убежать от нее подальше. От неприязни даже голова начинала болеть.

Хватит с него этих красот и духовности. Наелся. Тошнит уже. Ладно хоть его посадили в желтый сектор.

Едва дождавшись окончания спектакля, Григорий бросился к велосипеду и в свете ярких желтых фонарей погнал в гостиницу. Всю дорогу в голове стучала только одна мысль: «Больше в театр – ни ногой!»

Он оставил велосипед у входа, но заходить в гостиницу не стал. Решил отдышаться и посидеть на парапете у фонтанчиков.

Посидел.

Отдышался.

На мэрию старался не смотреть: заигрались они тут с этими подсветками и красотами. Ерунда это все. И фонтанчики ерунда. Лучше бы их на табачный киоск заменили! Что за жизнь! Нацепили на всех ошейники и думают, хорошо сделали, думают, сказку устроили! Ни выпить, ни покурить! Идиоты! Где же тут духовность?!

Григорий потрогал определитель и встал.

Возвращаться в гостиницу все еще не хотелось. Коля обязательно спросит: «Как спектакль?» Лучше он еще немного погуляет на свежем воздухе. После двух часов сидения – самое милое дело!

Обогнув мэрию, Григорий решил дойти до вокзала.

Вокзал закончился. Дальше тянулся неприглядный бетонный забор, огораживающий порт, и все растворялось в темноте. Григорий повернулся, чтобы идти обратно, но тут за кустами у самого забора мелькнул красный огонек, а потом послышался грубый мужской смех. Григорий заинтересовался, раздвинул кусты и шагнул вперед.

Трое крепких мужиков с сигаретами в зубах сидели прямо на траве, отбрасывая причудливые тени. На руках у каждого блестел металл. Появление незнакомца застало их врасплох. Они удивленно смотрели на Григория в ожидании объяснений. Григорий тоже растерялся и не знал, как быть дальше. Мужики сориентировались первыми:

– Слышь, умник! Не там застрял! Карусели в другую сторону.

– Ага! Иди прямо и налево. Там не заблудишься.

– И усики постриги. Не твой стиль совершенно.

Советы Григорию не понравились. Попадись ему такие грубияны дома, он бы прошел мимо (от греха подальше), да еще бы и ходу прибавил, но сейчас (увидев красные цифры на ошейниках наглецов) решил дать отпор:

– Табак и алкоголь в городе запрещены!

– И что дальше? Арестуешь нас?

– Да он еще и законник!

– Я сообщу полиции, – пригрозил Григорий.

– Где ты видел здесь полицию?

Мужики расхохотались.

– Это не табак, усатик, это трава. Она не запрещена. Хочешь?

Один из них встал и протянул Григорию самодельную папиросу. (Ну конечно! Откуда тут могут быть сигареты?!) Запрещенный подарок тут же полетел куда подальше. Григорий довольно заулыбался, не замечая, как двое сидевших мужиков поднялись и начали затаптывать траву вокруг брошенной папиросы.

– Василь, он буйный. Ты поаккуратнее с ним.

– Чего тебе надо, ущербный? – спросил Василь. – Может, ударишь меня?

«А почему бы и не ударить?» – подумал Григорий, но так и не решился: побоялся поранить руку и к тому же почувствовал необыкновенную слабость во всем теле.

Пока он соображал, что бы еще такое сказать, его молча схватили за плечи, повернули, протащили через кусты и подтолкнули в сторону мэрии.

– Счастливого пути, усатик!

Разворачиваться Григорий не стал. Но и сдаваться не собирался. Он подбежал к людям в форме, стоявшим у крыльца мэрии и выдал:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});