История одной поездки - Александр Бойм

Он говорил пламенно, не забыв сказать и о солнечной природе процесса, и о его радиационной безопасности, и о перспективности, плавно перешел к его труднодостижимым условиям, ласково упомянув тороидальную ловушку.

Олег, подбегавший время от времени к столу тяпнуть рюмку и перекинуться парой слов, оставил уже попытки вовлечь их в разврат: весьма соблазнительные его предложения встречались бессмысленными взглядами мутных глаз, и он вынужденно резвился в одиночку, что, впрочем, нисколько не портило ему настроения: Вика была профессионально спихнута Филу, с которой тот уже предвкушающе удалился в гостиницу.

На добытом просторе Олегу удалось заставить себя не разбрасываться, и он не без успеха сужал круги вокруг белокурой камчатской девицы. Некоторые опасения рождали ее незанятые подруги, хотя бы одну из них надо было бы для верности пристроить. Ничто не сможет раскрепостить женщину больше, чем параллельное бесстыдство подруги.

Но Фил был уже отдан Вике. Отправился в гостиницу слабопригодный для таких развлечений и пошатывающийся Леша, ну а Буба был явно и безнадежно пьян.

Что до Игоря, то он в подобных приключениях категорически не участвовал, мотивируя туманного происхождения присказкой о превосходстве домашнего бифштекса над случайным и лежалым гамбургером.

Не таким уж и лежалым, — неизменно отвечал восхищенный Фил, и высокомерно пожимал плечами задетый Олег.

Я, со своей стороны, кроме высоких душевных свойств и бесспорной несклонности к кобелизму моего героя, должен отметить и другую причину: постоянная и незаметная, может и не существующая, борьба за Лану не оставляла ни интереса, ни сил для других женщин.

Кстати, его вежливое безразличие, разумеется, притягивало, вызывая у Олега резонное раздражение.

Еще задолго до окончания веселья Игорь с Бубой, пошатываясь, отправились в гостиницу, держась друг за друга и не прекращая сотрясать воздух научными терминами.

* * *

Утром Игорь проснулся от грохота музыки, подойдя к окну и закурив, он увидел обычную здешнюю утреннюю картину: несколько сот китайцев занимались на площади у-шу. Было что-то апокалипсическое в этом завораживающем зрелище: сотни людей среди черных клякс лежалого снега, повторяющих одинаковые движения в тусклом свете утреннего солнца.

Поднялся и Буба. Они, вскипятив чай, позавтракали, тихо переговариваясь и с легкой иронией поглядывая на безнадежно пустую кровать Олега.

Выйдя на улицу, они отправились в Пассаж — так называли трехэтажное здание, выложенное туалетной плиткой. Кроме бесчисленных мелких торговцев, там располагались также крупные оптовики нижнего белья и почти все валютчики.

Они подошли к уличному торговцу пивом, и Игорь вздыбил два пальца; тот, услужливо изогнувшись, одним движением скинул обе пробки.

— Десять юань, — выставил он бутылки на прилавок, слегка усмехаясь.

Даже дети в этом городе знали, что пиво стоит в розницу два юаня, а оптом — один и восемь, Игорь опешил, сжав в руке четыре юаня, и, бессмысленно глядя на торговца, спросил:

— Почему?

— Пять юань, — китаец ткнул в одну бутылку, — десять юань, — обвел он обе.

— Вот сука, — злобно прошипел Буба.

Но делать было нечего, бутылки были открыты, и китаец теперь будет бегать за ними, хватать за куртки, орать, созывать своих мелкоуголовных дружков, дежурить около гостиницы, требовать денег за потерянное время, и с ним придется все равно расплачиваться, только обойдется все это много дороже.

И Игорь, и Буба знали это превосходно, неоднократно побывав уже в подобных приключениях, поэтому Игорек извлек из кармана червонец и швырнул его торговцу в широкоскулую физиономию.

Настроение было подпорчено, не из-за денег, разумеется, материальный урон не дотянул даже до доллара, но вот то, что их, стреляных воробьев, надули таким привычным и несложным образом, было обидно.

Ведь они застали те, уже почти мифические, времена, когда эти поездки были чем-то средним между походом каравана по Великому шелковому пути и плаванием купеческой каравеллы в Новый Свет. То на горизонте мелькнут паруса жестокого флибустьера, то жадный феодал отнимет лучшие товары.

Тогда челноки возили сюда механические часы и солдатские шинели, в которые одевались здешние франты, а отсюда везли незабываемые пуховики. Тяготы тогдашнего пути, нелегкого и сейчас, были неисчислимы. Чего стоит один переход через границу в надетом под две шинели жилете с тремя сотнями часов, от тяжести которых подкашивались ноги, а забивание в купе пассажирского поезда полутонного груза за двадцать минут, а…

Да что говорить, к концу поездки казалось, будто все эти тысячи километров груз везся на своих плечах, после нее челнок, упав в кровать, не вставал несколько дней.

И вот они, опытные и ученые, попались, как желторотые, не спросив цену заранее. Впрочем, это и понятно, с ними довольно давно ничего подобного не случалось, и они невольно расслабились.

В Пассаже, узнав курс у мелких менял, Игорь и Буба отправились на третий этаж. Там скромно, в уголке, сидел неприметный старичок в стареньком френче фасона председатель Мао.

Он не унижал себя протяжными криками: Долла-ал, юа-ань поменяяять! не рубил в торге ладонью, клянясь, что покупает баксы себе в убыток, — он просто называл курс. Кстати, большая часть крикунов работала именно на него.

— Иголь! — замахал он приветственно рукой. — Здластвуйте, — морщины лучиками заструились по улыбающемуся лицу.

— Нинь хау, — истощил Игорь свои запасы китайского.

— Иголь, холосо товал плодали? — старичок даже довольно прилично болтал по-русски, кажется, единственный обращаясь на вы и не в женском роде.

После недолгого разговора над прилавком потекли деньги.

Взамен нескольких пачек зеленых, перебравшихся на китайскую сторону, вернулся увесистый пакет, плотно набитый стоюаневыми бумажками.

Их отношения даже достигли некоторого джентльменства, они — вещь почти невероятная в челночно-китайских отношениях — не пересчитывали пачки и не проверяли доллары.

Это началось с тех пор, когда старичок, обсчитавшись (звучит фантастически, но чего только в жизни не бывает, иной раз и китаец обсчитается), передал Игорю почти пятьсот юаней, а тот, придя в гостиницу, сообразил и в опасном приступе честности вернул. После этого меняла его зауважал и полюбил, хотя и с оттенком отеческого превосходства.

Произведя обмен, они отправились к Ире, персоне тоже немаловажной и колоритной. Это была пухленькая китаянка, что само по себе примечательно в стране худощавых фигур и прямых позвоночников.

Будучи одним из крупнейших городских оптовиков, Ира, густо рассадив своих родственников на самые бойкие места, а родственников у нее, как и у всякого уважающего себя китайца, было совершенно немыслимое множество, составила мелкоячеистую торговую сеть. Первым помощником и заместителем у Иры был муж, существо жалкое и никчемное, перенявшее от частого общения с нашими соотечественниками излишнее пристрастие к водке.

Именно его они и встретили в их огромном складе, чуть в стороне от главных улиц.

Его подбросило с коробок, где он, развалясь, сидел, что-то напевая от скуки, покачивая в такт ногой. Голубая радость, перетекающая в экстаз, расплылась по его лицу — Игорь с ребятами тарились всегда по-крупному.

Итак, китаец с взъерошенной от радости бороденкой подбежал к ним, ухватил Игоря за руку и затряс ее что было сил, после чего, несколько успокоившись, в сакраментальной традиции вопросил:

— Иголя, холосо товала плодала?

— Ничего, — эта беседа начинала утомлять, — покажи-ка, чего у тебя есть.

— Сто? — не понял тот, но от усердия даже приоткрыл рот.

— Товар какой есть, — медленно сказал Игорь, выделяя каждое слово.

— Ааа… мозно. Товала посмотлети?

— Посмотлети, посмотлети… — слегка передразнил его Игорь, — Иру позови.

Муж своей жены немедля проголосил повелительно внутрь склада, и некий оборванный китайчонок сразу ускакал куда-то рысью. В ожидании хозяйки они переворошили весь склад, прерывая осмотр потоком атакующих вопросов: Какой еще цвет есть? Сколько такого есть? — ну и тому подобное. О конечной цене они, правда, не договаривались, впрочем, он здесь права голоса и не имел.

Потом они присели на коробки, начав привычные раздумья с тыканьем в калькулятор и воспоминаниями о прошлогодних ценах и спросе.

Выбор товара — занятие весьма сложное и многофакторное; скажем, сейчас, в начале весны, все вещи должны быть уже для лета, привезя их в начале сезона, раньше других, можно замечательно заработать, но через месяц китайские фабрики заработают на полную мощность, и цены упадут настолько, что остатки придется распродавать себе в убыток.

Можно, конечно, воспользоваться беспроигрышным вариантом — товаром внесезонным, электроникой, там, или нижним бельем, многократно возимым и раньше, для которого известны и цены, и спрос, но на нем много не заработаешь.