Бессмертная роза Куина (ЛП) - Фолсом Тина

Накрыв её губы, он нежно поцеловал Роуз, давая ей почувствовать собственный вкус на его языке. Она простонала ему в рот, и он просунул языком глубже, в то время как его член толкнулся в её лоно. Будто зная, что делать, Роуз подтянула колени, находя правильный угол. Не в силах сдерживаться, Куин рывком вошел в нее. Роуз приглушенно вскрикнула, заставив его мгновенно остановиться. Он прорвался через ее девственность. Теперь она его.

— Тише, моя любовь, — проворковал Куин. — Боль пройдет через секунду. — Роуз кивнула, прищурив глаза. — Моя смелая Роуз. Теперь ты моя жена. Скажи это, назови меня своим мужем.

Роуз широко раскрыла глаза.

— Мой муж. Теперь ты мой муж.

— Да, — прошептал Куин и отстранился, почти полностью выйдя из ее теплого влагалища. — Сейчас твой муж будет заниматься с тобой любовью, пока ты еще раз не кончишь.

Когда Куин вновь погрузился в нее и поцеловал, она обернула вокруг него руки и ноги, как будто пытаясь убедиться, что он ее не оставит. С каждым толчком, с каждой лаской и стоном их тела двигались все более синхронно, приспосабливаясь друг к другу, изучая друг друга. Толчок за толчком Куин входил глубже в теплое лоно, а ее внутренние мышцы сжимали его словно в кулаке, заключая его в клетку, из которой он не хотел выбираться. Это походило на танец. Сначала неуверенный и прерывистый, нерешительный, но с каждой минутой, что их тела двигались в едином ритме, с каждым толчком и поцелуем, они сливались воедино.

Куин чувствовал блуждающие руки Роуз на спине, затем они спустились на ягодицы, она вонзала ногти ему в плоть, подталкивая. Куин пытался сдерживать себя, понимая, что ее лоно слишком нежное, чтобы толкаться жестче.

Если он так поступит, то неизвестно, что произойдет. Куин хотел, чтобы их первый раз был совершенным, заставил ее хотеть большего, дождаться его.

Роуз пыталась притянуть его ближе, крепче обняв ногами и упираясь пятками ему в спину.

— О, боже, Роуз! Ты должна прекратить это, или я за себя не отвечаю.

Роуз испуганно посмотрела на Куина.

— Тебе это не нравится? Я делаю что-то неправильно?

Куин заметил, что она отстраняется, и успокоил.

— Нет-нет. Ты делаешь это слишком хорошо. Лучше, чем я когда-либо представлял. Но если ты продолжишь, я не смогу выйти, когда придет время.

Он не подлец. Лишить ее девственности это одно, но рисковать и оставить ее с ребенком как минимум на год неприемлемо.

— Когда придет время? — прошептала Роуз, наморщив лоб.

— Прежде, чем я кончу.

— Ох.

Куин прижался своим лбом к ее.

— Я люблю тебя, моя Роуз, моя жена, мое все.

Куин смял ее губы и забыл обо всем, кроме женщины в своих объятиях. С большей страстью, чем прежде, решимостью и пылом Куин целовал Роуз, показывал, что она принадлежит ему навсегда. А ее реакция была не менее дикой. Их тела переплелись, двигаясь, как одно целое. Временно окружение было забыто, тяжелые обстоятельства отошли на задний план, у Куина осталась только единственная мысль: Роуз его. Женщина, которую он будет любить вечно, женщина, которая когда-нибудь родит ему детей.

Её кожа блестела от пота, Роуз гладила руками его разгоряченную плоть, он ощущал себя во сне, но это было реально. Роуз в его объятьях, связанная с ним. Она приняла его, его любовь и тело. И подарила самое ценное: девственность. От этой мысли Куин погружался в нее глубже и сильнее. От понимания, что она хочет его, несмотря на отсутствие у него титула и неопределенное будущее, его сердце трепетало. Теперь Роуз владела его сердцем. Так же как он теперь стал хранителем ее сердца.

— Я люблю тебя, Куин.

От слов Роуз яйца подтянулись, огонь в них угрожал испепелить его изнутри.

— Навечно!

Куин вновь жестко вошел в нее, затем скользнул рукой между их телами, чтобы найти чувствительную точку. Он надавил пальцем на влажный клитор.

— Еще раз, Роуз, еще раз. Летим со мной.

Куин почувствовал, как ее внутренние мышцы сжались вокруг его члена еще сильнее, и потерял способность мыслить рационально. Сейчас только удовольствие имело значение. Он думал только об освобождении. Потеряв контроль, Куин упустил момент.

Его яйца горели от приближающегося оргазма. Он со стоном вышел из ее лона, но слишком поздно, поэтому пролил семя на внутреннюю поверхность ее бедер, а не на простынь. Его сердце бешено колотилось. Теперь Роуз его жена. Его возлюбленная. Его навеки.

Глава 5

Куин моргнул. Перед глазами все было окрашено в красный цвет. Он попал в ад? По правде говоря, он надеялся на небеса, но не слишком сильно. В конце концов, вел развратную жизнь, хотя никогда не совершал насильственных преступлений. Ну, убийство при самозащите не считается преступлением. Если бог существует, то Куин надеялся, что он… или она… даст ему поблажку. В конечном итоге, не он ли жертвовал на благотворительность и заботился о сиротах и о других менее удачливых людях? Разве это ничего не значит?

— Огромное спасибо! — выругался он и мгновенно поморщился.

Его губа рассечена, и он ощущал во рту вкус собственной крови.

— Что?..

Если он мертв, то почему ранен и чувствует боль? Куин резко поднял голову, быстро оценивая обстановку.

— Черт, я жив!

Он посмотрел направо. Там, где лист должен был войти в автомобиль и обезглавить Куина, между ним и разбитым окном машины вклинился металлический прут. Это задержало лист. Куин не понимал, откуда прут взялся. Возможно, упал с ближайшей кучи материалов, когда кран рухнул.

С облегчением Куин выпрямился, оттолкнулся от рулевого колеса и откинулся на спинку своего сиденья. Он руками прошелся по телу: никаких серьезных травм. Его сердцебиение замедлилось. Он почти не пострадал. Однако зрение оставалось нечетким, и все казалось красным. Куин осторожно протер рукавом глаза, затем слегка моргнул. Красный оттенок почти пропал, оставив только слабый отсвет по краям.

Вздохнув, Куин посмотрел мимо почти спущенной подушки безопасности на выбитое лобовое стекло. Его сердце остановилось, а желудок ухнул вниз. Если бы у вампира было бы что-то в желудке, то он сейчас его опорожнил бы.

Оливер.

От увиденного его пробрало до костей: Оливер был насажен на ковш, один из его зазубренных зубьев прошел сквозь живот Оливера. Кровь хлестала из раны. Тело Оливера висело как тряпичная кукла. Куин рванул вперед, пробираясь сквозь остатки лобового стекла, не обращая внимания на осколки. Это его вина. Он отвлек Оливера, когда тот управлял автомобилем. Это Куин должен лежать на зубьях, а не Оливер, не невинный мальчик, у которого целая жизнь впереди.

За несколько секунд Куин добрался до друга.

— Боже, Оливер.

Почему он должен умереть так жестоко? Почему таким молодым? Оливер еще не начинал жить. Куин невольно коснулся рукой щеки мальчика, на которой смешались грязь и кровь. Его кожа все еще была теплой.

— Мне так жаль. Я бы сделал все, чтобы это исправить.

Он бы с радостью отдал свою жизнь Оливеру, ведь прожил три нормальных жизни и устал от этого. Перед тем как металлически лист разрезал машину, Куин вспомнил Роуз и понял: нельзя продолжать блуждать по жизни в надежде, что однажды её забудет. Он понимал, что этого никогда не произойдет. Всегда знал, что его сердце принадлежит ей, и она взяла его с собой в могилу. Роуз никогда не отпустит его, как и он ее.

Куин должен был умереть сегодня. Может, тогда он бы обрел покой. Увидел бы ее вновь… если небеса существуют. Возможно, он еще раз взглянет на Роуз, прикоснется к ней, обласкает ее в последний раз.

— Боже, почему? Почему ты так жесток? — прокричал он, уставившись в ночное небо. Звезды сверкали в темноте, не подозревая о его смятении. Издеваясь над его отчаянием. Никакой помощи не будет с той стороны.

Смирившись, Куин обнял Оливера и держал его, касаясь щек, желая утешить, хотя жизнь покинула тело. Внезапно он почувствовал стук, два разных по ритму удара. Пораженный Куин отстранился и скользнул рукой по шее Оливера.