Странный мир - Сергей Калашников

Аналогия с наконечником копья возникла в голове у Славки мгновенно. Захлестав туристический топорик в ствол лежачего дерева, на его обухе, как на наковальне, осторожными поначалу ударами другого топорика, расплющил, или выпрямил, как посмотреть, две столовых ложки. Поправил напильником, довел на оселке и, вставив в расщеп, примотал. Два легких копья – это хоть что-то. Посохи немного просохли, стали легче и в качестве древков копий выглядели достойно. Правда, и для крепкого поперечного удара они по-прежнему годились, поскольку остругана была только узкая оконечность.

Цветастую рубаху с просторными рукавами и легкие шелковистые штаны, похожие на пижамные, Рипа подобрала ему из… вообще-то в тряпках она ковырялась без его участия, так что сказать, откуда она это добыла, было непросто. Из «экипировки», изготовленной в первый день, понадобились только шапки, похожие на… лучше не будем о грустном.

А еще сразу четыре пластиковых меха для воды, скрученные трубочкой, извлеченные из той же фляги – и походное снаряжение в полном порядке. Остается позавтракать овсянкой. Цивилизация – великое благо, пока есть продукты.

Как ни крути – осматриваться нужно предметно и обстоятельно. Пока цела обувь, пока не похрумкали с вечерним чаем пакет не размокших в воде сухарей, и не расквасилась от жары баночка плавленого сыра.

Кроме копий взяли: Славка – топор, Рипа – самый большой из обнаруженных кухонных ножей. Еще она прихватила медицинскую сумку, поскольку положить провиант больше было решительно не во что.

– Ты бы выложила часть медикаментов. Видно же, что тяжело.

– Понимаешь, не знаю как где, но у нас бытовало поверье, что ничего из такой сумки вынимать нельзя, иначе как для использования по назначению. – Девушка выглядит слегка смущенной. – А то именно этого и не хватит.

Кипяченую воду из остывшего чайника перелили в мех, который при помощи лямок, связывавших покрытие балагана, парень приторочил на спину вместе с парой спальников. Пошли. Как раз солнце встало.

На границу степи выбрались быстро. Стада диких коров не наблюдалось, а все остальное – без изменений. По верхнему краю оврага направились прочь от реки, углубляясь в степь. Слева овраг, справа равнина. Два часа туда, столько же обратно. Ничего примечательного. Рипа, правда, сорвала несколько цветочков и украсила ими свою шляпу. Вообще-то смотреться стало гармонично. И по склонам оврага у разных деревьев кое-где веточек с листочками посрезала, так и шла с веником в руках. Славка больше по сторонам поглядывал, нет ли где какого опасного зверя.

Вернувшись к границе поймы, поворотили спиной к почти полуденному солнцу и направились в сторону верховьев реки. Следующий встреченный ими овраг оказался широким, и по дну его протекал ручеек. Пологие, очень пологие склоны заросли высокой травой, и стадо диких коров как раз здесь и паслось. Обошли подальше. Тут вообще и заросли кустарника встречались часто, и деревьев немало росло. Да и трава выглядела очень бодрой. А сама ложбина уходила вдаль, просматриваясь на большое расстояние.

Открывшаяся слева панорама определению «овраг» никак не соответствовала. Славка долго всматривался в эти слегка наклонные поверхности, заросшие травой, мелким кустарником и редкими деревцами. Что-то эта картина ему напоминала. Особенно речка, петляющая по плоскому дну. Или ручей, хотя течение очень слабое. В нижней части, явно заливаемой водой, трава просто буйствовала, радуя глаз богатой зеленью и обилием цветов.

Диким коровам это великолепие тоже нравилось. Они паслись, скрытые по брюхо от глаза стороннего наблюдателя.

Рипа с удовольствием любовалась открывшимся видом, причем взгляд ее обшаривал пространство методично, словно сканируя и запоминая все детали пейзажа.

– Собираешься рисовать по памяти? – спросил Славка, отметив столь пристальное внимание.

– Еще не поняла. Что-то мне эта картина напоминает, пытаюсь вспомнить.

– Как будто чего-то не хватает, – подключился Славка к ее умственной деятельности.

– Да, недостает деталей, а каких – не пойму. И для чего?

– Хат недостает, крытых соломой, и плетней с крынками на кольях. И снега. И будет тебе «Ночь перед Рождеством», где кузнец Вакула тащил в мешке черта.

– Точно! А ведь тогда, наверное, киношники настоящую деревню снимали.

– Стало быть, радость моя, ты местечко присмотрела для семейного гнездышка.

Рипа прислонилась к нему всем телом.

– Пойдем к речке. У тебя сейчас все равно юношеская гиперсексуальность, а в тенечке да на мягкой травке мы можем прекрасно… передохнуть. Ведь не меньше двадцати километров протопали. Заодно переждем пока самое пекло.

* * *

Даже подремали пару часиков. По два обсыпанных сахаром ванильных сухаря на нос, да крошечная баночка плавленого сыра, вычерпанная до дна деревянными лопаточками – и желудок надавил на глаза. Так что «глупости» оставили на потом. Лежали в тени на спальниках, даже не прикасаясь друг к другу – жарко. В речке, оказавшейся неожиданно глубокой, конечно искупались сразу. А сейчас просто пережидали послеполуденный зной.

– Смотри, что-то беленькое в воде.

Концом копья Славка выловил бумажную салфетку. Обычную рифленую, насквозь мокрую, буквально расползающуюся в руках.

– Знаешь, Рипа, а ведь эти протирушки долго на поверхности не держатся. Ее, скорее всего, принесло ветром, а в воду она угодила не далее чем в паре сотен метров отсюда. Течение-то медленное.

Оглянулся. Ага. Спальники уже свернуты. Ведь даже не договорил, а она уже все поняла.

* * *

Людей они нашли метрах в трехстах выше по течению. Мужчина лежит в тени. Рядом женщина, смотрит на них то ли удивленно, то ли обрадованно.

– Как вы нас отыскали? Неужели через спутник нашли по сигналу телефона, как в кино?

– Записку получили… – начинает шутку Славка, но…

– Что с вами, больной? – Вот это да! Не девушка в мохнатой шляпе с легкомысленными цветочками, а врач с медицинской сумкой, вот кто она теперь.

– Когда тряхнуло и грохнуло, мне в спину и вступило, даже руль от боли не удержал, ну и въехал немного в куст. А куда нас при этом занесло, ума не приложу.

– Слава, одежду с него долой и перевернуть на живот. Вы…

– …Вера Евгеньевна.

– Вы, Вера Евгеньевна, помогайте.

Рипа долго кончиками пальцев пробегала вдоль позвоночника, щипала, колола травинкой, спрашивала, где что ощущает пациент Петр Маркович. А потом всадила укол. Посидела с полчасика и сделала еще один.

– В общем, чего-то уж совсем непоправимого, конечно, не произошло, – наконец ответила она на тревожный взгляд женщины. – На нашей Земле его за пару недель поставили бы на ноги. Собственно, и здесь это потребует примерно такого же срока, просто кое-что придется сделать не самое гуманное. И очень хорошо, что мы прихватили с собой топор.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});