Земля будет принадлежать нам - Варвара Еналь

И действительно, Надя тут же подхватила мальчишек и направилась с ними в дом. У края лестницы ее поджидала еще парочка спасенных. Судя по всему, детей у них в хижине сегодня будет немало.

Обезьяны не сразу сообразили, что их убивают. Видимо, в деревнях им еще не доводилось встречать отпор, поэтому они ничего не боялись и буквально лезли на мечи. Их белая с темными подпалинами шерсть тут же окрашивалась кровью, и они падали, так и не поняв, что мертвы. На самом деле их сила была в количестве. Огромная стая, заполнившая деревню, не заметила потери нескольких десятков зверей, и твари продолжали разорять дома, убивать скотину и грабить огороды.

Некоторые обезьяны почему-то воспылали лютой ненавистью к посуде: практически везде Таис натыкалась на глиняные черепки, разлитую воду, рассыпанные продукты. На пороге одного дома она увидела сразу трех обезьян, лопающих кашу из горшка. Они черпали ее пальцами, после долго облизывались и довольно скалили здоровенные рты. Или пасти?

У обезьян, скорее всего, пасти.

Таис убила сразу троих, а горшок сердито спихнула с крыльца. Обезьяны гадили прямо там, где ели, и резкий запах их испражнений мешался с запахом крови.

Людских жертв не оказалось, чему Таис была несказанно рада. Все-таки сторож сумел вовремя предупредить деревню, и люди успели уйти, хотя и оставили на растерзание стае несколько маленьких детей. Малышню удалось спасти, а к Таис твари, растерянно гибнущие от лазерных выстрелов, даже не успевали подобраться.

Правда, одно животное все-таки прыгнуло ей прямо на голову. Приблизившись к одному из домов, Таис не заметила притаившуюся на крыше обезьяну, и та напала на девушку, готовая впиться клыками ей в горло. Ее когти зацепились за куртку, вонючая пасть распахнулась, и мокрые зубы оказались совсем рядом. Мерзкие обезьяньи зубы.

Горящие злобой маленькие глазки взглянули прямо в лицо Таис.

Девушка пронзительно и яростно закричала, с размаху стукнула пистолетом по маленькой голове и с огромным трудом оторвала от одежды острые когти. Еще чуть-чуть, и тварь разодрала бы ей ноги и руки. Обезьяна отпрыгнула и тут же приготовилась снова напасть, но не успела. Меткий выстрел разнес в клочки ее небольшую голову с розовыми ушами по бокам.

Но большинство обезьян не нападало: они просто не успевали. Занятые разграблением деревни, они погибали от ударов мечей и выстрелов бластера. Их трупы оставались лежать на дороге, на огородных грядках, и теплый воздух, казалось, набух и отяжелел от запаха крови.

Вожака стаи первым заметил Григорий. Он окликнул Федора, махнул мечом, призывая к себе. Таис оглянулась, удивленная: что, мол, еще такое?

Оглянулась и увидела огромную серую обезьяну с белыми кругами вокруг красноватых глаз. Вожак стоял на задних лапах перед поверженным трупом одного из животных и яростно ревел, стуча лапами себе в грудь. Видимо, только сейчас до него дошло, что не все гладко в его обезьяньем королевстве.

Крупные белые клыки выступали из его пасти далеко вперед, здоровенные пальцы заканчивались острыми длинными когтями. С таким встречаться было опасно, он на целую голову превышал средний человеческий рост. Одним словом, вожак обезьяньей стаи.

Остальные обезьяны, заслышав его горестный и злой рев, остановили грабеж, замерли, повернули к нему морды. Огромное множество обезьян, все еще продолжавших разорять деревню. До них вдруг дошло, что надо сражаться, а не воровать.

Еще ни разу в жизни обезьяны не встречали отпора, и потому на их мордах отразилось смешное и бестолковое замешательство. Они слышали призыв к битве, но не видели врага. Озирались и не могли понять, с кем сражаться.

А вожак между тем оборвал свой яростный призыв, потянул носом воздух, коротко рыкнул, опустился на четыре лапы и быстро направился к Федору и Григорию. В его намерениях можно было не сомневаться. Он желал уничтожить чужаков, осмелившихся восстать против стаи.

Впрочем, его боевой порыв продлился недолго. Едва вожак приблизился, Григорий ловким ударом снес ему голову. И тогда обезьянье стадо словно лишилось воли. Твари растерялись, забегали по грядкам, запрыгали по крышам, застучали лапами по ступеням.

К концу битвы появился Пушистик. Как обычно, он спустился с лесистого склона после охоты, но, учуяв кровь, коротко взревел и белым пушистым шаром кинулся в битву. Драться он умел, его прыгучесть, наглость и прыткость вдвойне превосходили обезьянью. Все-таки фрики были прирожденными убийцами.

Пушистик напугал обезьян окончательно. После того как первые несколько тварей пали жертвами его когтей, другие поторопились отступить. Они забрались на крыши, подальше от бушующего фрика, что-то возмущенно залопотали на своем обезьяньем языке и принялись выдирать пучки покрывавшей кровлю травы и кидать вниз, как будто это могло повредить беснующемуся хищнику!

Да он даже не замечал этих выходок! Он находился на пике вдохновения, он совершал убийства и наслаждался этим.

3

Битва подходила к концу, и стая все больше отступала к выходу из деревни, когда подключились местные жители. На дороге появилось несколько мужчин, вооруженных луками. В животных полетели не только стрелы, но и камни, палки и просто комья земли. В ход пошло все, что оказалось под руками.

Лишившись вожака, стая, которая все еще оставалась многочисленной, растерялась, и обезьяны решили убраться в свои леса, на восточные склоны гор, откуда они и явились. Опустившись на четыре лапы и задрав высоко хвосты, звери поспешили прочь.

Таис устало вытерла заливавший глаза пот, вздохнула и поискала глазами Федора.

Тот, целый и невредимый, стоял, опершись на поваленный забор какого-то огородика, и победно улыбался. Он перехватил взгляд Таис, довольно поднял брови, показал клинком на последних убегающих тварей, которых преследовал только злой Пушистик, и сказал:

– Мы их прогнали!

– Знай наших! – довольно улыбнулась Таис.

4

После нашествия стаи деревня выглядела просто ужасно. Развороченные огороды, поваленные заборы, убитые козы, куры и индюшки. Разбитая посуда и множество трупов животных. Такого количества мертвых обезьян Таис еще ни разу в жизни не видела. Впрочем, как и живых.

Стая, уменьшившаяся почти на треть, уходила вверх, и белые спины животных с редкими черными подпалинами скрывались под изумрудными кронами деревьев.

– Зря мы на них напали. Жрецы будут нами недовольны, – тихо проговорил высокий мужчина, державший в руках лук со стрелой. Он по-прежнему был готов стрелять и убивать, но уже сожалел о своих поступках.

Таис удивленно уставилась на него. Самый обычный рыбак: светло-каштановая короткая бородка, загорелое и обветренное лицо, две длинные продольные морщины на лбу и желто-серые глаза, словно окошки, в которые видно небо. На шее веревочка с неизменной иглой морского ерша – здешним символом удачи.

– Вы никогда не задавали обезьянам приличной трепки! – Федор подошел к рыбаку и пристально посмотрел на него.

Это был не вопрос, а утверждение, Федор знал, о чем говорил.

– Обезьяны – это священная пища священных животных, – устало проговорил мужчина. – Только семукам позволительно поедать обезьян.

– Какая разница, кто их убивает? – нахмурился Федор. – Нет ничего священного на самом деле.

– Не богохульствуй! – резко оборвал его мужчина. – Вам просто повезло, с вами семук. Он пожелал напасть на обезьян, и потому мы вступили в бой, приняв нападение семука за добрый знак. Но неизвестно, как посмотрят на это жрецы.

– Не рассказывайте им. Сейчас закопаем трупы, наведем порядок, и через два дня тут все будет по-прежнему. Никто и не узнает.

– Жрецы всегда все узнают. Им не обязательно рассказывать. Обо всех событиях их оповещают духи предков.

Федор только вздохнул в ответ, покачал головой, убрал клинок меча и сказал, что пора приниматься за уборку.

Таис сунула бластер за пояс штанов, оглядела пыльную деревенскую дорогу, повернулась и направилась к дому. Убирать трупы она не будет, даже если все здешние женщины займутся этой мерзкой работой. Она не рабыня островных мужчин, пускай сами трудятся. Хватит уже того, что Таис сегодня спасла нескольких деревенских малышей.

Интересно, как они там?

Чтобы попасть домой, пришлось миновать некрутой поворот, где пыльная дорога выходила на главную площадь, – такую же пыльную, выбеленную солнцем и просоленную океанскими ветрами. Каменный часовой стол, на котором в специальных выемках лежали камешки, отмечающие прошедшие дни, деревянные фигурки обезьян. Таис привычно насчитала шесть фигурок и вдруг пнула одну – ту, у которой с одного глаза слезла краска, так что морда казалась полуслепой.

Потом зачем-то прикоснулась к деревянной маленькой голове, теплой и шершавой. На ум вдруг пришла старая считалочка:

Вышел месяц из тумана,Вынул ножик из кармана.Буду резать, буду бить.Выходи, тебе водить…

Какую странную и жестокую игру затеяли со здешними жителями жрецы? И неужели водить опять выпадет Федору и Таис?