Первый человек - Наталья Блинникова

– Сейчас Ламар во власти, – услышала она и вздрогнула, – Да, Ламар властвует над всем, что живет в земле, – сказал Падиф.

Он внимательно осмотрелся и замер. Глаза его глядели куда-то в пустоту.

– Ламар согласился сделать это, потому что это ради твоей веры. Но обычно мы не поступаем так, – проговорил он, и она услышала, как рвется трава.

Девушка медленно, опасливо повернулась. Трава, что обвивала ствол, обрывалась; мох, что накрывал корни, выворачивался наизнанку – дерево двигалось и выдирало себя из почвы. Один корешок вырвался наружу резко, разбрасывая комья земли, и протянулся вперед. Другой корешок появился рядом, еще один, третий – и дерево, поднявшись, рухнуло в метре от своего гнезда. Оно выпрямилось, вскинуло ветви вверх и, как будто изнемогая, снова поднялось и сделало еще один «шаг». Корни будто нащупали новое основание и нырнули в землю, взрыхлив ее – дерево выпрямилось, раскинуло ветви и успокоилось.

Она тихо застонала. Она не могла двигаться – она боялась деревьев, ведь они могли захватить ее, отомстить за то, что она сделала с ними там, в другом лесу… Она вскрикнула и тут же зажала рот руками. Падиф подскочил к ней и схватил ее за плечи. Его черные глаза вонзились ей в мысли. Его голос расколол ее мозг.

– Это власть талена, – сказал он – и это было последней каплей в ее самообладании – тьма поглотила ее потрескавшийся разум.

Сквозь промежутки пробуждения она ощутила, как Падиф взял ее на руки, принес в пещеру и уложил в постель из сена и мехового одеяла. Она не могла противиться обмороку и сну, которые мешались в ней. Она не доверяла ничему и боялась всего, но не могла держать глаза открытыми. Сон – мертвый и черный – сковал ее.

Щекотка в горле заставила ее проснуться среди ночи. Она закашлялась и села, громко чихая. Утерев нос, она глянула вперед.

В пещере не потухли всего два факела, снаружи по камням стучал дождь. Кровать Падифа почти не было видно – но она разглядела, что там были две фигуры вместо одной. Сердце ее быстро запрыгало в груди, и она пожалела, что проснулась.

– Кто это? – взволнованно воскликнула она.

Ветер прокрался в пещеру и всколыхнул пламя в факелах – она ясно увидела и Падифа и того старца. Одежды последнего, утром просто старые и оборванные, сейчас походили на кучу грязи. Он был очень встревожен и жестикулировал, явно передавая какие-то сведения. Падиф не двигался.

Вспышка ее страха угасла, и вместе с ней потух еще один факел. Похоже, ее восклицание никто не принял во внимание, потому она медленно легла обратно в постель. Но вид обеспокоенного старика, который явно очень спешил со своими вестями, если пришел сюда в такую погоду, не давал ей сомкнуть глаз. Она смотрела на две тени перед собой, ожидая.

Старик наконец-то перестал дергаться. Какие-то секунды Падиф все так же сидел неподвижно, а сердце ее уже стало успокаиваться. Но вдруг он всколыхнулся, а сквозь пещеру к ней раздался его резкий голос.

– Уходим!

Но тут же раздался отчаянный крик старика, молния полыхнула вдали, сопровождаемая раскатами грома. И в следующие секунды несколько событий быстро сменили друг друга. Кровать Падифа протяжно и ветхо заскрипела, в проходе появились фигуры незнакомых людей. Каменные стены дрогнули от удара – одеяло слетело с ее тела, а сама она упала на пол. В тот же момент молния, разветвляясь, вспыхнула в пещере, и несколько мужских голосов вскрикнули. Едкий дым ударил ей в ноздри, и она согнулась от кашля. Блеск оружия отразился в чьих-то глазах совсем рядом. Лезвие вспыхнуло ярким, озарившим все вокруг огнем – Падиф стоял с перекошенным лицом, сжимая в руке длинный полыхающий ятаган. Клинок вспыхнул и померк, и тут же несколько глухих ударов разнеслось об стены. Она застонала от боли и неизвестности, когда вдруг все стихло.

Время, ускорившись, теперь как будто замедлилось: она чувствовала лишь, как дым заползает ей в легкие. В темноте чьи-то руки вздернули ее на ноги, набросили на голову мешок, связали руки и ноги и взвалили на чьи-то плечи.

Как только ее вынесли наружу, она промокла насквозь. Носильщик ее подпрыгнул и опустился на что-то шаткое, и снова подпрыгнул. Энди поняла, что они передвигаются по кронам деревьев, как поступал и Падиф. Значит, что ее захватили его соплеменники?

Ветер хлестал ее лицо, небеса громыхали над головой, молнии вспыхивали белым светом сквозь мешок. Ей хотелось закрыть глаза, уснуть, а проснувшись, понять, что всего этого не было.

Но она не могла уснуть. Они прыгали среди тонн воды, и иногда казалось, что она барахтается в океане. Но неожиданно раздался лязг цепей, и шторм остался где-то позади: его звуки стали шептаться, как за плотной стеной. Ее носильщик сбросил ее на что-то плоское – на мгновение она подумала, что они сбрасывают ее с обрыва, и ее дыхание остановилось…

Внезапно раздался стук, послышался свист, и промозглый ветер охватил ее сырое тело. Зашуршали чьи-то сапоги, буря снова стихла, а она согнулась и чихнула от пронявшей ее дрожи. В горле запершило, она стала глотать воздух и хрипло кашлять. Она хотела унять эти потуги, потому что ей было больно в груди, но не могла. Обессилев, она упала на колени, но секунды спустя твердые руки сжали ее плечи и вздернули на ноги. Повязка слетела с ее глаз.

Она увидела большую комнату, освещенную факелами – их тени вздрагивали на сквозняках, отчего казалось, что стены двигались. Ее окружали четыре охранника с мечами на поясах. Напротив, в высоком металлическом кресле сидел мужчина. Он был не стар и не молод, уже в летах, но по-юношески статен. У него были огромные синие глаза, вытянутые уши торчали сквозь длинные и курчавые черные волосы с сединой. Резкие черты лица перекрывала тонкая сетка из морщин и усталости. Этот мужчина смотрел на нее настороженно и придирчиво, в его глазах была власть, под действием которой ее сердце сжалось.

Это чувство напомнило ей что-то – как будто она уже ощущала этот взгляд раньше. Она посмотрела на него внимательно…

Внезапно Энди услышала рядом шевеление и повернула на звук голову: поддерживаемый двумя людьми под руки, откуда-то сбоку появился Падиф. Его колени бессильно волочились по полу. Он был в крови и лохмотьях, голова его безжизненно болталась на шее, а на поясе не было оружия. Чуть поодаль, в окружении охраны, стоял, весь трясясь, старик. Вид у него был измученный и изодранный, у него руки были в земле, а глаза – в слезах. Старик посмотрел на нее безучастно, но только на секунды – взор его был прикован к Падифу.

Девушка снова посмотрела на мужчину в кресле. Он тоже смотрел на нее. Заметив ее внимание, он открыл рот, и оттуда раздались шепелявые и шелестящие звуки, которые она уже слышала, но не могла понять.

Но его голос словно разбудил ее. Она выровняла дыхание и смело заглянула ему в глаза. Злоба за то, что он сделал с Падифом, начала подниматься в ее душе, как водопад: стремительно.

– Я не понимаю вас, – произнесла она твердо.

Он сощурил глаза и немного опустил голову.

– Я спросил: кто ты? – произнес он. Выговор у него был неровный, некрасивый, но властный.

Она устало вздохнула.

– Давайте лучше вы сначала скажите, кто вы, потому что я одна здесь, похоже, этого не знаю, – тихо и спокойно предложила она, смотря в сторону.

Мужчина в кресле вскинул на нее острый взгляд. В нем был гнев и удивление.

– Даже ярик в чужом доме и будучи в плену не станет задавать вопросы, ибо участь его решится только из его ответов, – вкрадчиво и с расстановкой сказал он, и, оперевшись на подлокотник, вытянул спину вперед, приближаясь к ней, – Или ты считаешь себя гостем более сильным и более великим, нежели хозяин?

Она закрыла глаза. Она могла сейчас ответить «нет», но не знала, зачем ей это говорить. Поэтому она молчала и чувствовала, как гнев клокочет в ней.

Хозяин этого места долго смотрел на нее в ожидании. Потом он ухмыльнулся и повернулся к Падифу. Стражи сильно встряхнули юношу – она услышала это и распахнула глаза на своего единственного знакомого в этом мире. Он не поднял голову, но подобрал под себя ноги. Стражи отпустили его, и он сел на колени, сгорбившись.

Мужчина в металлическом кресле плавно и равномерно опустился на спинку своего сиденья. Он смотрел на Падифа долго, проникновенно и вкрадчиво, словно хотел убедиться в чем-то, что можно еще изменить, чего может еще не быть.

Несколько минут никто не двигался. Энди не могла понять, что происходит. Мужчина в кресле смотрел на Падифа, а Падиф, наконец подняв голову, смотрел на него. В его мутном и болезненном взгляде было сопротивление и сожаление.

Неожиданно мужчина в кресле взревел, глаза его заполыхали безумством. В ту же секунду Энди услышала сбоку от себя приглушенный девичий крик и повернула голову: там, в проходе, стояла невысокая черноволосая девушка, а рядом с ней тот самый желтоглазый всадник, что выследил Энди у водопада. Девушка, вскрикнув, закрыла рот ладонью и рванулась вперед, в зал, но светловолосый схватил ее за руку, удерживая; девушка затрепыхалась, он прижал ее к себе, взгляд его взметнулся на Энди: она увидела злобу и ненависть.