Обман Розы (СИ) - Лакомка Ната

Посчитав себя готовой к встрече с мужем графини, я направилась в столовую.

Граф де ла Мар уже сидел за столом, и при моем появлении встал, отодвинув кресло. Сделал навстречу пару шагов – и остановился, как вкопанный.

- Как нам лучше сесть? – спросила я, не понимая его замешательства. Мне казалось, он хотел что-то сказать, но вдруг словно потерял дар речи. – Уместно ли нам садиться рядом, чтобы изобразить добрых супругов, или будем сидеть по разные стороны? По-моему, это создаст ненужную нервозность. Лучше сядьте во главе стола, справа и слева от вас сядут ваши родители, а я сяду рядом с вашей матушкой, вот здесь… - я отодвинула одно из кресел, но сесть не успела, потому что граф схватил меня за руку и сжал так крепко, что я вскрикнула.

- Зачем ты надела это платье?! – прошипел он мне в самое ухо. – Я уже не тот дурак, что был раньше, и на твои штучки не куплюсь!

Глава 6. Немного нервный ужин

- Отпустите, мне больно, - попросила я, чувствуя, что еще чуть-чуть и из глаз брызнут слезы.

Он отпустил меня, пробормотав что-то сквозь зубы, а потом прошел к месту во главе стола, как я и предложила.

- Не думала, что этот скромный наряд произведет на вас такое впечатление, - сказала я, потирая помятое запястье. – Скажите, что вам будет приятно видеть на мне следующую неделю? Я надену то платье, которое вам нравится. Иначе как вы собираетесь изображать любящего супруга? Вы мне едва руку не сломали.

Взглянув на меня исподлобья, он помедлил и сказал:

- Лучше сядь рядом со мной. Так мы больше станем походить на супругов… любящих.

- Только если вы обещаете не вести себя, как дикарь, - ответила я.

Он кивнул и отодвинул кресло, чтобы помочь мне сесть.

Мадам Пелетье подала рыбные закуски, а потом ароматный консоме с профитролями, и вкусная еда немного примирила меня с неловкой ситуацией. В самом деле – если он сразу не распознал подмену, возможно, я и дальше смогу играть свою роль. Играть роль! Я чуть заметно усмехнулась, и муж графини сразу же это заметил.

- Что смешного? – спросил он настороженно.

- Я не смеялась, если вы следили за мной достаточно внимательно. Просто усмехнулась собственным мыслям. К вам они не имели никакого отношения.

Он смерил меня взглядом, словно пытаясь определить – не насмешничаю ли я над ним, а потом отрывисто спросил:

- Что за серьги? Я не дарил тебе таких.

- Я купила их сама.

- Сама? – с издевкой переспросил он. – Вот эти жемчужинки, в которых только к первому причастию ходить? Насколько помню, ты всегда любила бриллианты. С чего бы такая перемена?

Сам того не зная, он чуть не отправил меня в обморок. Но я призвала на помощь всю выдержку и спокойно ответила:

- Люди меняются. Я тоже изменилась.

- Неужели? – он буравил меня взглядом, тыча вилкой в льняную салфетку, и не замечая, что немилосердно портит тонкую ткань. – Почему-то я в это не верю.

- Можете не верить, я не настаиваю.

- И не буду, - грубо ответил он, возвращаясь к суповой тарелке.

Я украдкой скосила на него глаза. Греческий профиль особенно четко выделялся на фоне светлой обивки стен. Красивый мужчина. Под стать графине де ла Мар. Как по мне – подходят друг другу идеально. Но похоже, что между ними не одна кошка пробежала.

Граф резко повернул голову в мою сторону, и взгляды наши встретились.

- Что такое? – спросил он с раздражением.

Я пожала плечами и взяла еще ломтик поджаристого хлеба.

- Мне сказали, ты зачастила в церковь, - сказал муж графини де ла Мар. – Замаливаешь грехи? Значит, у тебя их много?

- Не больше, чем у вас, - ответила я ему в тон. – Но я свои исповедую, а вы – нет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Укол попал в цель. Судя по тому, что мужчина сразу замолчал, в церковь он ходил нечасто.

Подали перемену блюд, и я сделала вид, что полностью увлечена сочным кусочком лосося на подушке из тушеных овощей.

- Когда приедут родители, сходим в церковь, - снова заговорил граф. – Это будет хорошо, если ты проявишь душевное рвение. Хоть одну молитву-то помнишь?

- Конечно, - ответила я. – Если вам угодно меня проэкзаменовать, могу прочитать сейчас, на ваш выбор.

- Не надо, - проворчал он.

Мы не произнесли ни слова, пока не подали сладкое, а затем десерт – кофе и нежнейший ванильный мусс, украшенный полупрозрачными тончайшими пластинками из жженого сахара с орехами. Само блюдо уже было произведением искусства, а на вкус это было истинное блаженство.

- Восхитительно, мадам Пелетье, - не удержалась я от благодарности. – Ваш десерт – самое прекрасное, что я видела в жизни.

Моя похвала произвела на женщину неожиданное впечатление. Она покраснела, потом побледнела, забормотала что-то непонятное и почти бегом бросилась вон.

Я не успела оправиться от удивления, когда муж графини де ла Мар вдруг расхохотался. Он смеялся до слез, а потом сказал:

- Ты потрясаешь, Розалин! Если будешь вести себя так и дальше, встреча с моими родителями пройдет наилучшим образом. Только не переигрывай, чтобы не было фальши. Ведь ты ее терпеть не можешь – мадам Пелетье, - он перестал смеяться и придвинулся ко мне, раздувая ноздри. – Это ведь ограниченная дура, у которой руки со спины растут. Ты же так о ней говорила?

Его ладонь легла на мое колено, продвинулась чуть выше…

- Что молчишь? – прошептал он хрипло. – Надела это платье и превратилась в скромницу? Но мы же знаем, что ты не скромница, ты…

- Кофе остынет, - торопливо сказала я, пока он не перешел к оскорблениям, стараясь не показать, как испугало и взволновало меня это прикосновение.

Он отстранился от меня и с отвращением посмотрел на чашку кофе, а потом процедил сквозь зубы:

- Лицемерка.

Все в этом мужчине дышало ненавистью и страстью. Но я к его чувствам не имела никакого отношения. Он ненавидел и желал свою жену, и мне оставалось только молиться, чтобы безумие не захлестнуло его. Ведь сейчас я находилась полностью в его власти, и он не разглядел подмены. Я была для него женой – не слишком благочестивой, совсем не уважаемой, и… лицемерной. Он мне не верил. Но, может, это мне лишь на пользу?..

Мне вспомнилась роль развратницы царицы Иезавели. Эту пьесу не ставили в нашем театре, но я читала ее, и всё во мне переворачивалось, когда я представляла злую силу этой женщины. Тогда мне казалось, я никогда не смогла бы изобразить ее на подмостках – бесстыдную, коварную, гордую даже перед лицом смерти.

Переборов собственную стыдливость, я посмотрела графу прямо в глаза и улыбнулась уголками губ, а потом подалась вперед и положила руку ему на колено.

- Но разве вы не этого требовали? – произнесла я тихо. – Моего лицемерия. Вы определитесь, кто вам больше по душе, господин граф. Кого вы хотите? Скромницу или блудницу? Решитесь уже, чтобы ненависть и страсть не вели войну в вашей душе. Иначе нам не удастся разыграть спектакль.

- Ну ты и чертовка, - произнес граф и смахнул мою руку со своего колена. – Прибереги артистизм до приезда моих родителей, Розалин, - сказал он почти с угрозой. – А на мне свои штучки больше не применяй. Я не собака для дрессировки.

Он резко отодвинул кресло и встал из-за стола.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Сегодня, пожалуй, буду спать в отдельной комнате, - сказал граф, вложив в свои слова как можно больше презрения. – Подальше от тебя.

Я возблагодарила небеса, что получила отсрочку. Кто знает, как поведет себя этот мужчина, оказавшись в одной комнате с женщиной, которую считает женой.

- Значит, мы договорились, - сказала я, кивнув. – Я – примерная жена, вы – любящий и уважительный муж. Давайте и наедине играть эти роли. Относитесь ко мне уважительно, даже если никого нет рядом. Так вам будет легче войти в образ.