Легенды хоккейного ЦСКА - Алексей Матвеев

В редкие свободные от тренировок и матчей деньки папа приезжал домой. На редкость сладостные мгновения коротких встреч. Затем снова поездки по стране и миру, подготовка к играм, поединки на хоккейных площадках. Тогда, казалось, этому не будет конца.

Стараемся все-таки, при всей занятости, собираться хотя бы на дни рождения членов нашей большой семьи. Врезались в память следующие слова отца: «Вы, родители, воспитываете своих детей, мы, дедушка с бабушкой, будем их только баловать». В общем-то, так и происходит. Роли четко распределены.

С чувством юмора у Бориса Петровича все в порядке, даже, сказал бы, отлично. В его компании никогда не скучаем. Отличительные, пожалуй, самые сильные черты характера отца – честность, порядочность, открытость.

С родным братом Егором общаемся нынче не очень часто, как хотелось бы. Заняты оба, как говорится, «под завязку». Будучи человеком женатым, ответственным, Егор больше времени уделяет семье – жене и сыну. Плюс мы с ним оба напряженно работаем в любимом нами хоккее. Но все равно созваниваемся, иногда видимся.

Американский внук

Судьба этого молодого человека не совсем обычная. Ему всего 31 год, а большую часть жизни обретался за океаном. И не потому, что родину не любит, этакий диссидент. Нет. Так сложилось. Сейчас вы сами все узнаете.

Станислав Александров, внук легендарного мастера хоккея – Вениамина Александрова. Вениамин Вениаминович из той самой незабываемой тройки ЦСКА и сборной СССР Локтев – Альметов – Александров. Мне, по счастью, довелось воочию наблюдать за их потрясающей игрой, возраст уже позволял.

Итак…

– Было мне три года, когда успел с дедом пообщаться, – вспоминает Станислав, ныне сотрудник хоккейного клуба ЦСКА. – Мало что помню. Зато отчетливо. Как дедушка, например, учил меня простым вещам, трепетно опекал. Гуляли с ним по территории дачи, дед все время направлял: как не пораниться острыми предметами, не споткнуться, больно не упасть.

Отложилось в душе. И сказывается в манере общения с людьми, проявлениях заботы о них. Словом, я не «отмороженный» парень, который печется только о себе. Вы еще убедитесь в этом из моих рассказов. Не случайно окружающие мне говорят, что не только внешне похож на Вениамина Вениаминовича, но и характер его унаследовал. Это важно. На коньки, как принято говорить, меня уже не дед, отец ставил. В шесть лет.

Долго в Америке прожил. Родители развелись, когда мне было всего два года. Мама полагала, что в России находиться бесперспективно. Достичь чего-то существенного, по ее мнению, невозможно. В плане развития, роста надо уезжать. И сама рассчитывала на успех там, за кордоном. Потому мы и улетели.

Отец между тем остался тогда в России. Его нынешняя супруга – как раз мамина подруга еще с институтской скамьи. Так несколько замысловато складываются судьбы близких мне людей. Папа тоже выбирал себе подходящий образ жизни. В хоккей поигрывал, в армии служил, какое-то время посвятил военной разведке. И бизнесом занимался, в общем, много чего перепробовал.

Меня почти все время воспитывали в том духе, что в России многое плохо, надо реже туда возвращаться, может, и вовсе отказаться от поездок.

В бизнесе, к слову, нашел правильных, приличных людей, что немаловажно. Мой родитель старается пользу приносить стране, позитивно влиять на ту или иную ситуацию. Нынче его бизнес далек от хоккея. Тем не менее игру по-прежнему любит, по возможности посещает матчи с участием нашего клуба.

По окончании профессиональной карьеры – она, к слову, не столь успешной оказалась – папа продолжал выступать в любительском хоккее. Когда сердцем прикипел к игре, не так просто оставить давнюю любовь-увлечение, да и зачем? Ближе к сорока, помню, отец еще гонял шайбу. Где-то в районе «Речного вокзала», на льду дворца спорта «Умка», в других местах. Но это недолго длилось. Каков нынешний любительский хоккей? Да, люди с шайбой на «ты». Но попутно, и прежде всего, общаются с партнерами по бизнесу, решают вопросы. Как только бизнес-интересы здесь пошли на спад, то и матчи потихоньку сошли на нет.

Мама сконцентрировалась на моем становлении, юного в те годы создания. Со Штатами, не секрет, у нас многое связано: недвижимость осталась, по сути, жить там можем. Летал туда несколько месяцев назад, последнее время живу в России. А мама до сих пор там обитает. Последний раз прилетала на похороны Миши Боброва, трагически погибшего в автомобильной аварии. После чего почти сразу вернулась в Америку.

Матушка немного переживает, ей казалось, что здесь ничего не изменилось. Все-таки обещала скоро вернуться, маму свою навестить, Елену Николаевну Боброву, супругу Всеволода Михайловича. Стараемся в этом смысле отношения склеивать, поддерживать. Не всегда, правда, удается.

Гонять шайбу начал в семь лет, жили недалеко от Флориды. Затем переехали под Принстон, на границе Пенсильвании и Нью-Джерси. Получилось, в «жилу» попал. Русский мальчик из хоккейной семьи и т. д. Меня сразу взяли в местную школу, конечно, в нападении играл. Хотел традиции поддерживать, дед и отец – форварды.

Тогдашние люди в Америке лишь отдаленно слышали о великом хоккеисте Вениамине Александрове. В силу объективных причин: о спортивных подвигах легендарного дедушки могли знать подробнее болельщики старших поколений. Молодежи больше известны фамилии современных мастеров, скажем, Сергея Федорова, Павла Буре и других.

Профессиональный хоккей начался для меня уже в Канаде. В юниорских лигах выступал. В двенадцать лет переехали с мамой в Торонто, то считалось высшей лигой в школьном возрасте. Для детей достаточно высокий уровень, уже готовят пацанов к взрослому хоккею.

Меня почти все время воспитывали в том духе, что в России многое плохо, надо реже туда возвращаться, может, и вовсе отказаться от поездок. Примерно так и воспринимал реалии, юным еще был. Несколько прозрел, когда стал здесь жить. Да и папа в России. Он в свое время прилетал в Америку, на целых два с половиной года. Бизнес свой вел. И отношения родители пытались наладить. Увы, не получилось.

Ему всего 31 год, а большую часть жизни обретался за океаном. И не потому, что родину не любит, этакий диссидент.

Да, жил одно время, как говорят, на два дома. Тетя родная, бабушка, Елена Николаевна, немало близких мне людей в России. Не выдерживал разлуки, прилетал, общался. И снова возвращался. Потому что стал играть в юниорской лиге Америки, это весьма ответственный шаг. Времени в обрез даже на личную жизнь.

До двенадцати лет считал, что фамилия непременно обязывает играть. Но игрового «голода» не испытывал. Он, «голод», вернулся к пятнадцати годкам. Зримо увидел плоды своих трудов на площадке, замаячила перспектива попасть в приличный клуб НХЛ. Просто начал осознавать, что я уже далеко не ребенок, что тамошние тренеры выделяют меня из сорока ребятишек в команде. Готовься как следует, отличайся в матчах – мотивация весьма мощная.

Деньги, в том числе и в хоккее, – вещь немаловажная. Но куда важнее, по-моему, поддерживать имидж семьи, фамилии. Не позориться. А деньги придут, если грамотно делаешь свою работу. Передо мной примеры моих родителей, их знакомых, друзей. Они приоритет учебе отдали. В общем, не хоккеем единым.

Души прекрасные порывы…

Всю жизнь играю. В 26 лет, однако, пришлось завершить карьеру профессионального хоккеиста. Почему? Думал, здоровья хватит надолго, молодым был, полным сил. Но появились всякого рода проблемки, с руками, к примеру. Без них не только на хоккейной площадке, в жизни-то не обойтись.

Не поверите, а я играл в России, в том числе в команде Виктора Васильевича Тихонова, еще под руководством Быкова Вячеслава Аркадьевича. В 2006 году в частности. Болельщики, может, вспомнят, я порядка двадцати матчей за ЦСКА сыграл. В «Крыльях» тоже выступал, там скромнее, двенадцать-тринадцать встреч провел.

Теперь удел – любительский хоккей, без любимого занятия жизнь пресной видится. Друзья иногда просят поддержать компанию, сыграть в турнирах, посвященных замечательным ветеранам. Как тут откажешь? Кощунством с моей стороны было бы. Катаюсь нынче три-четыре раза в неделю с моими неизменными друзьями – Егором Михайловым, Максимом Петровым, другими ребятами. С ними словно очередную молодость переживаю. Собственно, и так молодой, всего-то 31. Но в их компании преображаюсь, в душе еще моложе становлюсь.

Последние два года до завершения профессиональной карьеры играл в Америке. Понимал, чувствовал, тяжело с духом собраться на тот или иной матч. Там рубка всегда идет нешуточная. Да, не столько физически, сколько морально непросто. Из-за травм. Их последствия все время сказывались на настроении, появлялся внутренний дискомфорт. Это в ранней юности легко, почти играючи преодолевались трудности. Ближе к тридцати все сложнее дается, на себе прочувствовал. Мне вот по полтора часа до начала матчей в Америке руку в норму приводили – перематывали ее, буквально «колдовали» над ней врачи. Долго ли протянешь таким образом в профессиональном хоккее? Нет, конечно.